Семь

Да и я жив – а где он, Ли? Стоп! Так бог знает до чего додуматься можно.

А до чего, кстати?

Например, что начать тренировать космонавтов в глубоких пещерах – было не самой лучшей идеей…

Связь, что ли, включить? Нет уж, от последнего диалога со сменой, состоящей из соотечественников Тома – яркими представителями вроде бы сходного склада мышления, – до сих пор осадок на душе.

« – Извини, Петр. Мне тяжело, но я должен сказать честно – вытащить тебя невозможно. Техника проходит последние тесты, но даже если их максимально ускорить, бурить начнем не раньше начала сентября. Плюс пару месяцев проходка – если без сбоев, сам понимаешь.

– Ну спасибо, порадовал. А ты это все к чему говоришь?

– Слушай, Петр. Мы все с тобой, и будем с тобой постоянно. Слышишь, парни подтверждают? Слышишь? И система связи откорректирована, так что сбоев больше не предвидится.

– Да слышу, слышу я… Ага, такая популярность… ни минуты без внимания… И всей бригадой будете внимательно ловить каждый звук – даже когда я тужусь, наевшись бурды из этой трубочки…

– Ха-ха, точно! Отлично сказано!

– Ты хотел сказать – будете со мной до конца?

– …Да… Да, Петр.

– Спасибо, утешил. И уроните скупую слезу, записав мои последние хрипы… Нет, это я так. Не обижайся. Правильно, что сказал. Слушай, а ты можешь сейчас поставить мне музыку? Хоть раз в жизни послушаю музыку по радио без рекламы.

– Конечно! Уже ищем! И рядом со мной стоит Пол, дежурный психоаналитик, он тоже советует поставить тебе что-нибудь жизнеутверждающее. Вот, нашли! «Peppermint twist» пойдет?

– Пойдет. А Полу передай спасибо, но я совсем не уверен, что психическое здоровье – это то, что мне сейчас позарез нужно. И знаешь… не удивляйся, если я отключусь. Пойми правильно, но мне так спокойней. Телеметрия от скафа вам все равно идет, когда тужиться буду, так и так узнаете. Да и аварийный передатчик мне неподвластен – свяжетесь, если что. А я всегда буду знать, что вы готовы ответить. Договорились?

– Договорились. И мы все будем… каждый из нас… а-а, дерьмо!… извини… Так я включаю музыку?

– Включай.»

И правильно, что прервал связь. Постоянно ощущать тщательно скрываемое сочувствие и готовность услужить по мере сил заживо похороненному, срок смерти которого предрешен с точностью плюс-минус час, если чего не натворит – выше сил.

Лучше уж так – спокойно и не теряя достоинства.

А игру в исследователя, по обоюдному согласию с Центром, ненавязчиво закончили неделю назад. Приборов и инструментов нет, даже камера на плече разбита… в конце концов, бродить по окрестностям, ковырять перчаткой или ботинком камни и потом слать устные отчеты нулевой ценности, но при этом обеим сторонам делать вид, что доклады имеют огромную научную значимость – глупо и унизительно.

Ребят из Центра можно понять, им мою агонию наблюдать тоже не сахар. Но после смены они пойдут домой или по барам и подружкам, а мне тут бессменно таращиться на вот эти три царапины на аварийном блоке, периодически оглядывая надоевший хмурый пейзаж и возвращаясь взглядом к тем же царапинам, как к чему-то более родному.

Период бестолковых метаний по окрестностям прошел, место обвала осмотрено, найдены два исправных аварийных блока и потом в тщетной надежде все осмотрено еще трижды, апатия тоже позади, наступило просто спокойствие. Поспать, размяться, поесть-попить, нужду справить, прилечь поудобней и опять рассматривать царапины, думая о вечном… Спокойно осознавая, что ресурсов батарей хватит на два-три остатка жизни типа того, что тебе теперь отмерен…

Жаль все же, что в свое время к буддизму не приобщился! Самосовершенствовался бы себе потихоньку… А там, глядишь, и отлетел незаметно… Осталось-то всего-ничего, дней семь…

А что это царапинки мои как-то посветлели? Оп-па! Стеночка прозрачная перед ними… В глазах плывет, даже будто тяжесть навалилась… Моргнем… Не прошло… Еще раз моргнем… Все. Прошло наваждение.

Та-а-ак, галлюцинации начинаются. Накаркал… Газы подземные в систему дыхательную просачиваются? Или крыша сама поехала?

Может, и впрямь на связь выйти?! «Ребята, мне тут стеночка такая прозрачная мерещится, и сила тяжести меняется…»

Нет уж, пусть Пол себе научное имя на ком другом зарабатывает!

Сейчас подышим чуть поглубже – дыхательную смесь порасходуем, конец свой чуть приблизим, но хоть в разуме остаться попробуем…

* * *

Лео вышел из душа, прилепил таблетку свежего комбинезона к плечу и расслабленно рухнул в кресло. А пока таблетка разворачивала свои пленки и, облепляя ими тело слой за слоем, слегка щекотала ноги и спину, мысленно вызвал меню кухни. И не торопясь принялся просматривать повисшие в воздухе строчки.

Выбрав рагу из овощей с курятиной по-индийски и сок манго, для верности увеличил изображение блюда, приблизил к носу. Понюхав, удовлетворенно кивнул, подтверждая заказ. После чего встал, прошелся туда-сюда и машинально поправил стоящий на специальной поставке памятный сувенир – стилизованный под старину плакатик, распечатанный в давно забытой манере на полупрозрачной пленке, непривычно вычурным шрифтом, и в таком же в старомодном стиле залитый пластиком:

«…Открытый двенадцатой звездной, направлявшейся к Сириусу, но заброшенной благодаря блуждающей пространственной аномалии сюда, Объект сразу привлек к себе внимание слабыми гравитационными всплесками, резко меняющим составляющие спектра электромагнитным излучением и даже колебаниями размера в пределах 1 – 0,8 миллионной своего среднего диаметра. Подивившись на чудо и отчаявшись установить закономерности в его изменениях, экипаж благоразумно последовал инструкции и, не делая попыток приблизится или применить активные методы исследования, благополучно вернулся к Земле.

К Сириусу экспедиция отправилась с опозданием на два года, а вот открытая в соседнем рукаве Галактики звездная система фиолетового гиганта дождалась первых серьезных исследователей только спустя четверть века, после кропотливого изучения скудных материалов с «Сириуса-прим» и малоуспешных попыток дистанционного наблюдения из Солнечной системы…»

    Автосинтез инфо,
    формат «краткий»,
    источники «общие».

Задумчиво пощелкав ногтем по пластику, Лео вернулся в кресло и уселся, хлопнув ладонями по подлокотникам.

Раздался мелодичный сигнал-запрос коммуникатора.

– Лео, привет еще раз! Отлетал? Что делать собираешься? Гостей примешь?

Повисшая над столом голова Дана буквально всеми своими мышцами изобразила вопросительную гримасу.

– А не много ли вопросов сразу? Ладно, заходи уж, отвечу. Я вообще-то пойти поесть собирался, но можно и дома. Сам-то обедал?

– Нет, не успел еще. Вот у тебя и перекусим. Мы с Тимом зайдем, ладно?

– Давайте, жду.

Через минуту, в еле успевший открыться дверной проем, ввалился рыжеволосый, кряжистый Дан, ухмыляясь во всю ширь веснушчатой, добродушной физиономии.

– А Тим где?

– Придет сейчас, куда денется! В лаборатории застрял, какой-то свой очередной дрын-дырын-метр докалибрует и придет. Как слеталось?

Дан повернулся вполоборота, сделал десяток шагов к столу и, крякнув, основательно угнездился в кресле напротив Лео.

– Да обычно, ничего особенного. Прошел по касательной границу объекта, попробовал разок ткнуться в нее – по-прежнему не пускает, зараза. Сбоев у приборов не было, Тима работой на пару дней точно обеспечил. Но как-то все впустую это, сам знаешь. Хочется верить, что пока впустую.

– Интересного ничего не заметил?

– Да нет, вроде. Колебания спектра и гравитации как всегда хаотичны, линейные размеры не менялись. А что? И вообще, ты с чего такой довольный?!

Дан опять расплылся в улыбке, откинулся назад и положил ногу на ногу.

– А скажи мне, друг Лео, давно ли ты не слушал флотских баек?