Королевство Хатуту

– Допрашиваю, – повторил Поль знакомое, но не совсем понятное слово. – Так скажи, Кларетт, куда ты сейчас шла?

– Откуда вы знаете мое имя? – спросила кокетливо девушка.

Поль привлек ее к себе, сказал всплывшее в памяти выражение:

– Я прочел его в твоих глазах.

– Мсье Сонар сказал, что вы плохо читаете.

– Ты веришь мсье Сонару?

– Конечно. Он мой опекун.

– Как это?

– Он был другом моего отца. Мой отец погиб при Дункирке. А когда моя мать умерла от пневмонии, мсье Сонар взял меня в свою семью.

– А где Дункирк? – спросил Поль.

– Это в Бельгии. Там была высадка. И было открытое место. Немецкие самолеты летели низко и расстреливали солдат из пулеметов. И бомбили. Погибло несколько тысяч французских солдат. И мой отец погиб. – Она отошла от Поля, открыла шире раму иллюминатора, сказала сочувственно: – Да, ведь вы же ничего не знаете о войне.

Каюта была тесной. Поль сделал два шага и очутился вплотную к девушке. Ей было не больше двадцати лет, но она уже знала войну. Между ними были миллионы погибших на войне людей, и теперь он не понимал, как продолжить разговор. Она спросила:

– А на Маркизах женщины тоже ходят голые?

– Конечно, – сказал он с облегчением.

Он обнял ее за пухлые плечи, провел рукой по ее спине и понял, что под ее халатом не было никакой одежды. Он повел рукой вниз. Мягкие округлые ягодицы. Пояс халата был завязан сбоку узлом. Поль потянул за конец пояса, и узел развязался. Поль развел лацканы ее халата. По сравнению с загорелой кожей незагорелая грудь показалась ослепительно белой. Кларетт положила руки ему на плечи, он обнял ее. Она потянулась к нему лицом, он опустил голову, и она полуоткрытым ртом захватила его губы. Он тоже полуоткрыл рот. Их губы слились. Это был первый поцелуй в его жизни. Женщины острова Хатуту не целовались. Они ласкали, терлись щекой о щеку, искусно играли мужским членом, обхватывали бедрами, нежно щекотали пальцами в промежности, но никогда не целовали. Ощущение первого поцелуя было необыкновенным. Невероятное сочетание чистой невинности и откровенной похоти. Поцелуй расслаблял и одновременно придавал силы. Поль чувствовал, как его поднявшийся член твердо уперся ей где-то под ребра. Он поднял ее на руки. Пухленькая Кларетт оказалась довольно тяжелой, но он с легкостью поднял ее на уровень своей груди и даже слегка подбросил, и при этом она тихонько взвизгнула. Он посадил ее на кровать, сел рядом. Они опять поцеловались. Поль не мог отвести глаз от ее белых грудей, сжимал пальцами то одну, то другую грудь. Она одной рукой обвила его шею, а другой повернула выключатель. Но в темноте он продолжал ощущать белизну ее кожи.

Выждав, когда тяжелое дыхание станет ровным, Поль потянулся к выключателю. Ему не терпелось снова увидеть это белое тело. Кларетт тотчас села, поджав под себя ноги. Поль включил свет. Она набросила на плечи халат, поднялась с кровати.

– Мне надо в душ, – сказала она.

– Пойдем вместе, – предложил он.

– Да вы что, мсье Дожер! – воскликнула она. – Нас же увидят вдвоем.

– Кто увидит? – спросил он. – Сейчас ночь. Все спят.

Кларетт искоса посмотрела на него.

– Спят? А вы наивный, мсье Дожер. Вы думаете, что только мы вот так?

Поль вспомнил, как в детстве он обсуждал со своими сверстниками подробности половой жизни взрослых. На острове Хатуту обсуждение не скрывалось, как и сама половая жизнь. А в Париже дети говорили об этом, как о скрываемой от них тайне. И взрослые действительно держали это в тайне.

Кларетт ушла в душевую. Поль оставил дверь каюты открытой, чтобы проследить, когда Кларетт выйдет из душа. И когда она вышла, он выскочил в коридор и затащил ее обратно в свою каюту.

– У вас нет чего-нибудь попить? – спросила она. Поль посмотрел на нее недоуменно.

– Попить? – переспросил он.

– Ну, зельтерская вода, или сода, – пояснила она.

– А где это берут? – спросил он.

– В киоске около столовой. Там еще всякие вещи продают. – Поль вспомнил, что видел такой киоск, когда шел в столовую. – У вас нет денег! – догадалась Кларетт. – Как я раньше этого не сообразила! Вы же с дикого острова. Вам не дали денег на карманные расходы? – Поль растерянно покачал головой.

– Мне здесь всё дают без денег, – сказал он.

– Без денег нельзя. Здесь все что-нибудь покупают: напитки, сигареты, шоколад, хорошее вино. Хотите, я вам одолжу денег на карманные расходы?

Поль был несколько обескуражен. Только теперь он вспомнил, что жизнь в цивилизованном мире зависит от денег. Одежда и еда не растут на деревьях, как на Хатуту. Эта пухленькая девушка, стюардесса, ответственная за белье, предлагала одолжить ему денег. Повидимому, это было проявлением щедрости. Он с особой нежностью обнял ее за плечи, сказал:

– Спасибо, Кларетт. Деньги мне пока не нужны. Если будет нужно, я попрошу.

И они опять поцеловались. После следующего полового акта Кларетт снова захотела пойти в душ, но Поль ее не отпустил.

– Зачем? – спросил он.

– Как зачем?

Они смотрели друг на друга. Кларетт сказала:

– Я понимаю. На Маркизах нет душа. Они ходят грязные.

– Они каждый день купаются, – возразил Поль.

Полулежа, он разглядывал ее. Загорелые плечи, руки, ноги, лицо. От груди до бедер ослепительно белая кожа, это очертания купального костюма, в котором она загорала. Он потрогал на ее бедре границу между загорелой и белой кожей. Она вдруг сказала игриво:

– А знаете, куда я тогда шла по коридору?

– Куда?

– Вот вы и спросили тогда, куда я иду. Вы подумали, что я иду в каюту какого-нибудь мужчины. А я правда шла в каюту одного мужчины. А вы меня перехватили. Он так, бедный, меня и не дождался.

– Кто он? – спросил Поль.

– А вы угадайте.

– А я его знаю?

– И очень даже хорошо.

Поль смотрел на нее озадаченно. В уме он перебирал мужчин, с которыми успел на корабле познакомиться. Кларетт весело рассмеялась.

– А вот я вас и обманула! Ни к какому мужчине я не шла. Я шла в кладовую белья за полотенцами, чтобы утром сразу разнести по каютам. Это моя обязанность.

Было непонятно, когда она шутила, а когда говорила правду. Коричневые женщины на острове тоже шутят, но всегда можно понять, правда это или шутка. Поль сжал пальцами ее загорелое пухлое бедро. А выше было белое тело. Он привстал, притянул ее вплотную к себе. Она больше не выключала свет, и он смотрел в ее глаза. Коричневые. На острове у всех глаза были черные. Он уснул в скрюченной позе: кровать была тесной. Сквозь сон он почувствовал, как она поднялась, надела халат. Открылась, а потом закрылась, дверь каюты.