Сокровище

Черный конь исчез с доски. Теперь пешка угрожала слону. Марина вывела коня на королевском фланге, освобождая путь для рокировки.

– Вы правы. Скорее, знал наверняка. Да! Эта фраза – не предположение, а вполне уверенное утверждение.

– Знал? Но откуда? Он что, телепат? Умеет читать мысли?

– Я слышала, что в моменты наивысшего нервного напряжения люди становятся более наблюдательными. Подсознание работает самостоятельно. И… Со стороны это выглядит, как дар предвидения.

Рокировать Марине не пришлось; хитрый командор наносил удар за ударом; игра шла полностью под его диктовку.

– Допустим. Писавший предвидел свое несчастливое будущее, но ничего не сделал, чтобы его изменить? Разумнее бежать, чем писать. Надо было спасаться, а не тратить время на пустяки. Шах!

Командор ввел в бой ферзя; белые полностью контролировали центр, а фланги Марина развить так и не успела.

Марина глянула на часы; ее флажок вот-вот упадет. Марина наспех закрылась от шаха ферзем, надеясь на размен.

– Павел был фаталистом.

– Интересная версия. А, может, он просто не мог никуда убежать?

Черный король – вот кто не мог никуда убежать. Марина видела угрозу, но сдаваться не хотела. Пусть уж лучше у нее закончится время.

– Ну, да, – сказала Марина и двинула ладью. – Не мог убежать. Заговорщики заменили караулы, и…

– Мат!

Марина растерянно заморгала.

– Но дело не в караулах, – командор встал из-за стола. – Дело в том, что Павел, когда писал эти строки, – сидел в тюрьме.

Марина с сомнением и опаской посмотрела на гранда. Не сошел ли он с ума? Да, Павел был в Михайловском замке, но вряд ли его можно называть тюрьмой…

– Вы даже не узнали текст, – укорил командор. – Его автор – Павел. Но не император российский, а другой. Апостол Павел.

Марина виновато покачала головой.

– А ваш отец… Он знал Библию наизусть. Увы, Марина Сергеевна! Вы меня не убедили.

Марина залилась краской. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю. Но под ней был очень крепкий пол.

19

Скворцову осточертело крутить ушки допотопного звонка, и он принялся стучать в дверь. Гулкое эхо разнеслось по лестнице.

Рядом со Скворцовым стояли двое сотрудников из службы безопасности Виноградова; один достал плоский футляр из кожзаменителя; в футляре оказался великолепный набор отмычек.

– Я могу вскрыть дверь.

Скворцов кивнул. Сотрудник выбрал два больших крючка и полез в замочную скважину. Вдруг!

За дверью послышалось громкое пение, раздались шаги.

– Назад! – шикнул Скворцов, и сотрудники спрятались за выступами стены. Они зорко следили за каждым движением Скворцова.

Замок заскрежетал. Дверь распахнулась.

От неожиданности Скворцов на мгновение застыл.

Перед ним стояло странное существо: поначалу Скворцов определил открывшего именно так. Небольшого роста, в женском махровом халате, на голове – тюрбан, скрученный из полотенца. Из ноздрей свисали две черные пиявки и шевелились – так показалось в полумраке подъезда. Но, приглядевшись, Скворцов понял, что это – усы, и с облегчением вздохнул.

Странный человечек пропел.

– Проходите! – и ушел вглубь квартиры, голося какую-то непонятную мелодию.

Скворцов помялся на пороге. Из-за колонны выглянул сотрудник и вопросительно дернул подбородком. Скворцов покачал головой и вошел, аккуратно закрыв за собой дверь.

В прихожей Скворцов немного замешкался; с любопытством разглядывал висевшие на стенах пистолеты и кинжалы.

– Ну, где же вы, друг мой? – донеслось из гостиной. – Я жду!

Скворцов пошел на голос.

В гостиной, как ему показалось, не хватало света. Но, скорее всего, такое впечатление производила темная мебель.

Человечек в халате и тюрбане кружился в вальсе вокруг большого стола. Достигнув Скворцова, он остановился и прекратил петь.

– Вы кто?

– Соловьев. Валерий Анатольевич, – представился Скворцов. – Мы с Мариной Сергеевной вместе работаем.

– Работаете? – человечек недобро прищурился.

– Да. Вместе, – подтвердил Скворцов.

– Так это вы? – с вызовом спросил человечек.

– В смысле? – не понял Скворцов.

Дальше произошло непредвиденное. Человечек в тюрбане выпятил подбородок, покраснел, завращал глазами и стал наступать на Скворцова, толкая его в грудь. Впрочем, толчки были несильными, какими-то детскими, поэтому Скворцов пока не отвечал.

– У вас – роман! – верещал человечек.

– Прекратите! – увещевал его Скворцов. – Нет никакого романа. И вообще – я женат.

– Кому это мешало? – не унимался человечек.

– Да говорю же вам, нет ничего. Успокойтесь! – прикрикнул Скворцов и нахмурился.

Это возымело действие. Человечек вдруг сник, замолчал и сел к столу. Вид у него был жалкий. Он едва не плакал.