Золотая хозяйка Липовой горы

– До сих пор все, кто так или иначе сталкивается с Богиней, подвергают опасности свою жизнь. Понимаете, о чём я говорю? – собеседник снова посмотрел на меня с ледяной пронзительностью.

Я покачал головой.

– А то вот меня, признаться, насторожила гибель человека, который нашёл в ваших краях клад древнего оружия… Он ведь был вашим другом, не так ли?

– Скорее, товарищем, но даже если и так, – чуть помолчав, ответил я, – то при чём тут Венера безрукая?

– Эх-хе-хе… – разочарованно протянул столичный профессор, видимо, ожидавший от меня другой реакции. – Может быть, и ни при чём. Во всяком случае, сегодня я не готов говорить об этом. Спасибо вам за кофе и гостеприимство.

Моё недоумение путало собеседнику все карты. Кому понравится расклад, когда на руках десятка, валет, дама, король, а вместо туза в прикупе приходит всякая разномастная шваль? И такой долгожданный и, казалось бы, очевидный флеш-рояль* оборачивается блефом. В покер я время от времени играл – не всё-то вам, господа из Ордена, известно.

Расставались суше, чем накануне. Условились о встрече через день.

И всё же последнее слово гость оставил за собой:

– Вас, Георгий Петрович, как звали друзья в юности: Гога или Жора? Впрочем, это не суть. Интересно то, что в греческом варианте ваше имя будет звучать как… Йоргус. Да, да, тот самый Йоргус. Впрочем, в этой истории вообще мало случайностей. Уж поверьте.

______________________________

*Флеш-рояль – в покере самая сильная и весьма редко встречающаяся комбинация карт, состоящая из туза, короля, дамы, валета и десятки одной масти.

Кукушка – утроба шамана

Чекур получил чудесную силу от бабушки Карьи, единственной в народе угров женщины-шаманки.

Она была матерью Савала, вождя племени. Когда его жена беременела, он приносил жертвы богу Нга, моля отвести участь шамана от будущего ребёнка. Угры верили в то, что шаманский дар передаётся через поколение. Духи сами выбирали посредника и посылали родителям знак: «материнский платок» (околоплодную оболочку) или необычную внешность.

Меченый ребёнок – это масса проблем: до семи лет – нервные припадки, судороги, обмороки, ночные кошмары. А после избранного духами ждало многолетнее испытание, во время которого он терял рассудок и блуждал в сопровождении духа по дорогам Верхнего и Нижнего миров. Не самая подходящая участь для будущего вождя племени.

Первые три ребёнка были обычными угрскими девочками – раскосоглазыми, смуглыми. А сын… Когда повитуха вышла из женской половины жилища и молча протянула Савалу новорождённого, вождь едва не выронил дитя от неожиданности: из свёртка выглядывало белое как снег личико с округлыми голубыми глазами и с медными волосками на голове.

Нет, он ни мгновения не сомневался в верности жены: Савал знал, что его мать родилась от брака угорки и руса – вождя и волхва, как звали шаманов пришельцы. Их войско явилось со стороны Каменного пояса. Ростом они были выше угров, широкоплечи, с вытянутыми лицами, белым цветом кожи, с белокурыми, а то и рыжими волосами, жёсткими густыми бородами, прямыми носами и светлыми глазами. Русы напали и разграбили несколько городищ и селений угров, вырезая всех жителей, кроме самых красивых и молодых женщин, которых забирали в жёны. Пришельцы надеялись обжиться в этих местах, уничтожив всех мужчин. Но они не учли, что угры – многочисленный народ. Объединившиеся племена дали решающий бой, в ходе которого свирепые русы были полностью разбиты.

Молодую угорку, уже носившую в утробе ребёнка, забрала к себе далёкая родня. Замуж вдова руса больше не вышла и все свои силы положила на воспитание перенявшей дар общения с духами от отца-волхва дочери Карьи. В свой черёд та родила сына Савала и предупредила его, что он может стать отцом светловолосого ребёнка.

Вождь не сразу смирился с тем, что его первенец – меченый. Пытался защитить сына, сопротивлялся духам. Женщины накрывали ребёнка своими штанами, как это было принято при шаманской болезни, переступали через него. И не давали ему имени.

Карья не принимала участия в «спасении» внука, мало того – словно не замечала этих действий. А однажды положила им конец.

– Твой сын может вырасти великим вождём и шаманом, – сказала она Савалу, когда тот пришёл просить её о помощи. – А может не стать ни тем ни другим. Духи передали мне, что не будут изводить мальчика своими искусами – водить по дорогам Верхнего и Нижнего миров, ковать ему сердце и кости на свой лад, закалять голос и утончать слух, наделять вторым зрением… И без этого Чекур (на языке его прадеда это имя означает «золотой камень»), когда вырастет, сможет обращаться к божествам. Так что воспитывай его как вождя и воина, закаляй богатыря на свой лад.

Успокоенный матерью, Савал сосредоточился на воспитании преемника – и преуспел: позднее Чекур в битвах не раз показывал пример исключительного воинского мастерства. Так, он умел мастерски крутить шест и отбивать им летящие в него стрелы. Ходили слухи, что как-то раз Чекур на спор так вертел шестом над своей головой, что остался сухим в проливной дождь.

Но до изучения шаманских обрядов бабушка Карья не допускала его довольно долго – и не допустила бы, если бы не один случай.

Однажды Чекур, уже будучи юношей, решил последовать примеру бабки-шаманки. Наблюдая за её обрядами, он приметил: перед тем как камлать, она растирала мухомор с кровью собаки и пила получившееся снадобье.

Собаки у угров были помощниками в охоте, охраняли стада овец и табуны лошадей от волков. Также они считались и защитниками от духов преисподней. При налётах на стойбища врагов угры уничтожали прежде всего собак – тем самым стремясь избежать мести божков, покровительствующих противнику. В случае болезни человека или при трудных родах по требованию шамана угры опять же приносили в жертву собаку. Убивали собак и весной, чтобы люди не тонули в лодках, и летом на празднике чистых хором, чтобы шаман, напившись собачьей крови, мог без устали камлать много дней (как собака, лающая без устали). А в праздник Солнца воин, принося жертву, разрубал мечом собачью грудь, доставал оттуда ещё пульсирующее сердце и вгрызался в него зубами, старясь съесть. Если ему это удавалось без рвоты, то предстоящий год стоило ожидать благополучным, если же пожирателя сердца тошнило – готовились к худшему.

Именно собака стала первой жертвой Чекура.

Выбор пал на щенка, постоянно путавшегося под ногами. Он охотно побежал за манящим и посвистывающим маленьким хозяином к сосновой роще на краю городища. Там мальчик направился искать мухоморы, а собачонку привязал к дереву. Когда на её шее затянулась верёвка, сначала повис виляющий хвост, потом из горла стали вырываться лёгкие поскуливания. Вернувшись, Чекур повалил жертву, прижал коленом к земле и одним ударом кинжала перерезал горло. Придерживая конвульсирующее тельце, взял берестяную плошку, поднёс её к ране и наполнил кровью.

Грибная мякоть мухоморов резко и отвратительно пахла и разъедала язык с нёбом. Вязкая, тёплая, чуть солоноватая кровь делала колдовскую снедь тошнотворной. Покончив с трапезой, Чекур уселся под сосной, откинувшись на неё спиной, и стал постукивать в бабкин бубен и ожидать появления если не самого бога Нга, то хотя бы Синга – Матери леса. Первой пришла резь внизу живота, после всё заволокло забытье… К Чекуру уже подбирались духи преисподней, когда на него наткнулся раб, ходивший за дровами. Несостоявшегося шамана Карья отпаивала молоком кобылы, приговаривая: «Успеешь ещё, мальчик, твой черёд камлать не пришёл. Из тебя выйдет настоящий шаман, каких в нашем роду ещё не бывало».

Тело, очищенное от яда, спасли, дело оставалось за душой, уже скользнувшей вниз по реке времени, и чтобы вернуть её, требовалось послать за ней другую. Ею стала душа нашедшего мальчика раба. Карья избавила его от страха, дав проглотить порошок из сушённых «живых» мухоморов. Постепенно мужчина впал в забытьё: на губах заиграла блаженная улыбка, а с них стала литься «мухоморная песня», оборвавшаяся булькающим хрипом. Шаманка пустила в ход кинжал, которым до этого Чекур убил щенка. Это свершилось в полдень. А уже к вечеру губы мальчика, обмазанные кровью его спасителя, разомкнулись, чтобы сказать: «Пить…».

Проникая в человека, мухоморные духи (они проявляются как белые пятна на красных шляпках) путают и кружат его, а иногда даже губят. Исход во многом зависит от снадобья. Живое снадобье получается из нечётного количества мухоморов, выросших неподалёку друг от друга. Мёртвое – из чётного. Одинокий гриб вообще является пищей нечисти и считается самым ядовитым. Маленький Чекур не знал этих тонкостей, более того – умудрился съесть два таких «нечистивых» мухомора.

Несколько лет спустя, узнав, что Чекур уже стал мужчиной («вложил свой меч в тёплые ножны»), бабушка Карья поняла, что пришла пора его главного испытания. Как-то она позвала внука помочь ей в сборе трав. За одной из них пришлось идти довольно далеко: заросли сиреневых соцветий они обнаружили на берегу небольшой речки в полудне ходьбы от городища.

Когда они остановились, чтобы перекусить и набраться сил, Карья сказала:

– Я позвала тебя вовсе не за помощью. Настало время, чтобы ты узнал о том, что можешь выбрать свой путь и стать властителем, каких не было и нет ни среди угров, ни среди хуннов, ни вообще – смертных. Это подсказали мне духи. Время твоё настанет вдали от этих мест, когда в небе встанет сверкающая хвостатая звезда, сверкающая, как остриё меча на солнце.

Чекур обернулся к Карье и обжёгся о её взгляд. И тут же повёл ухом в сторону: где-то неподалёку завела свою нудную песнь кукушка: ку-ку, ку-ку…

Бабушка начала рассказывать про эту лесную птицу: о том, что шаманы называют её «чёрненькая». О том, что когда-то кукушка была женщиной, которая захотела пить и попросила детей принести ей воды, но те остались глухи к её просьбам. Чтобы не умереть от жажды, женщина для хвоста приспособила иголки, для крыльев – лопату, для клюва – напёрсток, обернулась птицей и улетела.

И о том, что если Чекур хочет обрести шаманскую силу, ему предстоит убить кукушку, которая олицетворяет женское начало; разрезать её на семь частей, опалить каждую на огне и развесить их на дереве, самому же улечься спать под него.

Олицетворяющая материнство как таковое, кукушка восседает на вершине Жизненного древа, через которое идут к богам все мольбы человеческие. Соединив в себе мужское и женское, шаман закрывает глаза. За сном шамана следует смерть – и пробуждение.

– Но зачем мне эта странная сила, бабушка? – спросил Чекур. – Ведь я не собираюсь камлать, как ты: призывать духов на сторону одних и отвергать их от других, просить удачи в охоте и в битвах.

– Не знаю, мой мальчик. Знаю только, что сила понадобится тебе не для охоты и не для войны.

Чекур кивнул и потянулся к луку и колчану со стрелами, но бабка придержала лежащее на траве оружие рукой и протянула внуку кинжал, которым он когда-то принёс в жертву щенка, а она – раба.

Когда бабка и внук вернулись в городище, то по их виду можно было подумать, что они отсутствовали одну луну, не меньше, хотя солнце-олень дважды умирало и воскресало. Особо это было заметно по Чекуру: юношеские румянец и округлость полностью сошли с его лица.

Вскоре после этих событий пришло время Великого похода. Хунны, пришедшие со стороны восхода и которым угры дали возможность на своих землях набраться сил для дальнейшего продвижения, объявили большой сбор. Целью нашествия были края, куда уходит солнце. И угры решили примкнуть к походу. Они верили: их ждут и богатые трофеи, и тёплые земли, вообще не знающие снега. Так появилось не только великое войско, но и новая народность – гунны, объединившая хуннов, угров и другие примкнувшие к ним племена.

В поход выдвинулся и отец Чекура Савал. Он оставил вместо себя сына, к тому времени встречавшего семнадцатое лето. Ещё через пять зим Савал отправил домой отряд воинов-ветеранов и велел передать сыну, чтобы тот выдвигался с пополнением к границам Римской империи, которую терзали гунны.

Как только Чекуру стало известно о дальнем и долгом походе, он решил навестить место, где покоилась бабка-шаманка Карья. По обычаю, таких людей после смерти нельзя было предавать земле, чтобы мир не закрылся. Поэтому тело покойной уложили в деревянный гроб вместе с шаманским нарядом, бубном и колотушкой. А гроб поставили на помост меж двух сосен в роще неподалеку от городища. Место там было тихое – угры побаивались колдовства и обходили этот лесок стороной.

Чекур сделал себе логово из медвежьей шкуры, положил в изголовье шаманское бронзовое зеркальце, которое перед смертью ему отдала бабушка, и попросил помочь ему в походе.

После пробуждения им владела только одна мысль: в странствие нужно взять всю пушнину, какую только можно отыскать.

Набрался целый воз выделанных шкур. Даже без него отряд был не слишком маневренным, и воины стали прямо выражать недовольство. Но Чекур не стал им пересказывать сновидения про бесконечную зиму и воинов, прозябающих и изнемогающих от холода.

Не оценил пушнину и Савал, когда спустя шесть лун к нему прибыло долгожданное пополнение. Однако он не стал поднимать сына на смех, чтобы не уронить его авторитета. Но зима в тёплых краях неожиданно оказалась ещё более суровой, чем в родных широтах, и растянулась на долгих пятнадцать лун. Солнце светило сквозь дымку, как луна, без лучей, как будто потеряло свою силу. Ходили слухи, что где-то на севере злые духи прорвались из преисподней через гору, залили землю огнём, а небо засыпали пеплом. Для утепления своей одежды гунны приспосабливали любой лоскут ткани или шкуры. Их амуниция всё больше напоминала нищенские лохмотья. И только воины племени Савала пережили долгую зиму в тепле. Их тела согревали меха, что привёз молодой вождь Чекур с родных земель.

Конечно, никто не сомневался, что он лишь выполнил волю своего мудрого отца. Тот же окончательно уверовал, что его сын общается с мёртвыми, знает и видит больше, чем все остальные. Вскоре после ледяной зимы Савал погиб в водовороте реки во время переправы. Так Чекур стал во главе отряда своего племени, чтобы позже получить из уст самого Аттилы прозвище Молочный горн.

7 августа 2017 года