Весна сменяет зиму

Капитан Чак Зит проснулся очень рано, солнце даже не виднелось на горизонте. Он не спеша вышел из палатки, накинув на голый торс лишь чёрный офицерский китель. Спалось ему довольно таки плохо, его терзало волнение и страх, он ещё ни разу не был в бою. Чак боялся не самого боя, а своего поведения в нем, боялся не так подать приказ, не так среагировать либо вовсе не убить ни одного медива. Зит был рад как ребёнок, когда узнал, что его роту, вместе с десятками тысяч других солдат «Горохраны» переводят в регулярные части и отправляют на фронт. В патриотическом восторге он устроил попойку для своей роты и отмечал это, как ему казалось важное событие, до утра. Капитан верил, что фронт это трамплин для его амбиций, что здесь он сможет проявить себя, получить новые звания и награды, завести полезные знакомства, а по возвращению домой, сможет купить себе квартиру и навсегда распрощаться с общежитием.

На улице было прохладно, дул слабый ветер, стоял негустой туман. Чак закурил папироску, вдохнул горького дыма и с какой-то радостью посмотрел на проходящих рядом бойцов спецподразделения, в чём-то он завидовал этим мастерам войны, желая быть хоть немного на них похожим. В столь ранний час весь корпус был уже на ногах, на передовые позиции выдвигались танки и бронемашины, разворачивалась батарея тяжёлых орудий, а бойцы разведки уже выдвигались в пелену тумана в сторону противника. Никто толком не знал ни позиции врага, ни их оборону, генерал Тарма хотел взять неожиданностью, и к тому же он очень верил, что боевой дух солдат сыграет немаловажную роль.

Небо озарили первые багровые лучи солнца, а утреннее спокойствие разорвал в клочья первый артиллерийский залп. Сотня орудий разных калибров выпустили в сторону медивского лагеря тонну взрывчатки. Где-то вдали послышались приглушённые хлопки. Затем последовал новый залп, а за ним ещё один, а вскоре все они слились в сплошной грохот.

Солдат начали подымать по тревоге. Танки зарычали, прогревая двигателя, а над головами просвистели два десятка реактивных бомбардировщиков. Вся котивская военная машина пришла в движение. Бойцам раздавали по несколько боекомплектов. Ни у кого не было нужды ни в патронах, ни в гранатах. Тарма не хотел, что бы его корпус поиграл первый же бой.

Чак оделся, получил положенные боеприпасы, сделал пару глотков из фляжки и встал перед построенной ротой. После увиденного, к нему пришла какая-то уверенность, ожидание лёгкой прогулки, а не боя.

Все с нетерпением ждали этого наступления и вот оно начиналось. В утренних сумерках корпус генерала Тармы двинулся вперёд, десятки танков и тысячи солдат шли мстить коварному агрессору. На инструктажах солдатам недвусмысленно объясняли, что без крайней надобности пленных брать не нужно.

– Ну что, ребятки, дадим прикурить этим засранцам! – крикнул Зит своим бойцам.– Пленных брать нам не к чему, так что не утруждайтесь сильно по этому поводу, бейте всех без раздумий. Довольно они уже нашу землю топчут. Пришло время и нам их потоптать! Патронов не жалейте, но не вздумайте расслабляться, враг коварен!

Зит шёл впереди своей роты наперевес со свеженьким, блестящим автоматом. Чёрный китель офицера поблескивал на первых солнечных лучах, он у него всегда был гладко выглажен и постиран, а каждая петличка и звёздочка прицеплена по всем нормам уставов. Зит очень гордился своей новой ролью, ролью офицера вооружённых сил. Впереди него, разминая сочную травку в грязь, плёлся танк, огромное железное чудовище, самая сильная сторона армии Муринии. Солдаты гордились танкистами и завидовали им. Муринские танки славились своей крепкой броней и выносливостью, ещё в Анбарских княжествах они заставили себя уважать. Теперь же эти машины мчались на запад за новой порцией уважения.

Неподалёку от роты Зита, плелись солдаты Батальона номер 0, им было очень тяжело не то, что бы воевать, а просто идти после вчерашней пьянки. Лица их были помяты, форма рваная и грязная, контраст с наглаженными бойцами горохраны был на лицо. Некоторые из солдат батальона находили в себе силы шутить друг над другом и горохраной.

Заместитель командира роты Чака, лейтенант Орен Вишет, завидев средь бредущей толпы защитников Ирка, Китти Лину, тут же подскочил к своему командиру и широко улыбаясь, сказал.

– Капитан! Тут ваша подруга идёт!

– Какая? – Удивился тот.

– А что вам по морде била!

– Знаешь, где бы я таких подруг видал бы! Довелось вот пересечься с этой ненормальной. Что ж я её тогда вместе с этим террористом не пристрелил. Всем бы лучше было и мне и ей. А то смотри на неё, идет сука такая, нос в землю уткнув. Должна в тюрьме сидеть, а не на воле гулять!

– А, что она на воле-то делает? Ты же говорил, что посадили её.

– Ну, видимо амнистировали. Я слышал Маут указ какой-то издал, по которому всех котивских заключённых по желанию в добровольцы направили. Наверно и эта курица на радостях записалась. Ожидала, что пересидит где-нибудь. А не получилось. Так ей сучке и надо. Пусть мучается, тварь. Это ей за нашего друга. – Зит недобро поглядывал на едва перебирающую ногами, девушку.

– Вот поэтому ты в свои тридцать с лишним не женат, Зит! Это всё потому, что ты женщин не любишь. Их ведь любить нужно, а не в тюрьмы сажать. Так глядишь, девственником и помрёшь! – рассмеялся Орен.

– Ты не заговаривайся, помни я тут главный, а ты на побегушках! – сказал Зит и тоже засмеялся.

– Нет, ну правда Чак, её бы отмыть, причесать, переодеть, а потом вновь раздеть и ух. Я бы нашёл ей применение, давай я примирю вас.

– А давай ты помолчишь, от твоей болтовни уши вянут, а член свой в узел завяжи, он пока тебе не пригодиться.

– А я бы с ней пообщался!

– Не льсти себе боец, она тебе не даст! – сказал Зит и тут же громко рассмеялся. – Разве, что как мне, по морде.

– Ну да, тебя-то она приласкала!

– Она напала на меня со спины, так любого можно поколотить. Да и хоть тварь она, но всё же баба, а баб бить как-то не по-мужски. И вообще, Орен, закрой свой рот, а то кишки простудишь.

Колонны шли несколько часов, пока на холмах не показался медивский лагерь, что расположился рядом с небольшой деревушкой. Впрочем, ни деревни, ни лагеря уже не было, враг спешно покинул позиции, а муринская авиация и артиллерия сровняли всё с землёй. Воевать было не с кем. Но, опасаясь засады, Тарма приказал открыть шквальный огонь из танков по лагерю. Зит с наслаждением смотрел, как снаряды ложатся на холмах, поднимая в воздух горы земли и огня. В ответ была тишина, и армия двинулась вперёд.

Боя не было, колонны одна за другой вошли в лагерь, сопротивления и вовсе не было. Зит увидел лишь развороченные деревенские дома, вывернутые бомбами наружу. Всюду валялась посуда, одежда и прочие людские вещи, всё, что не успели украсть медивы, валялось прямо под ногами, в грязи. Так же всюду лежали тела медивских солдат, кто-то помер после боя в Ирке от ран, многие от бомбёжек. Стоял мерзкий запах гниющей плоти и гари, отступающие не успели их захоронить и бросили под открытым небом. Зит запнулся о, что-то мягкое и отступив в сторону, увидел мертвеца с оторванными ногами, труп лежал уже не первый день и вид был очень неприятным. Капитан еле сдержал, накативший приступ рвоты и резко запил его водой. Жужжали мухи, птицы поедали падаль, которой здесь было много, по руинам бегали одичавшие собаки. Вдруг кто-то завопил под ногами и Чак увидал истерзанного медива, грязного и всего перемотанного бинтами. С трудом он проговорил:

– Помогите мне, пожалуйста, я сдаюсь, подайте мне воды…

– Вот тебе водички, урод. – сказал один из солдат Зита и пустил медиву пулю в лоб. – Пей на здоровье.

Чак огляделся и услышал как, то и дело, раздавались одиночные выстрелы, и тут же смекнул, что это солдаты добивают раненых. Он подошёл к бойцу, что застрелил раненого и попросил, впредь быть сдержанней. После чего нагнулся к трупу и обыскал его карманы, но не найдя ничего важного, пошёл с ротой дальше.

Живых медивов было не много, чуть больше двух десятков, котивы быстро с ними расправились. Доходило и до издевательств над мертвецами, кода озлобленные солдаты стреляли по трупам. Чак представлял войну по-другому, ему стало скучно и он решил перекурить. На глаза ему попался небольшой сарай, которому удалось уцелеть при бомбёжках. Внутри лежал разный инвентарь: лопаты, да вёдра. Было темно и пахло сырой травой, в сарае было поприятней, чем на улице. Капитан закурил сигарету и присел на стул без спинки, через открытую дверь наблюдал за солдатами своей роты, что копошились по округе.

– Товарищ капитан, – крикнул солдат по имени Ферн, ротный пулемётчик, – разрешите и нам перекурить.

– Курите, всё равно будем ждать, когда Тарма сообразит, что ему дальше делать.

Только Чак договорил, как почувствовал, что-то твёрдое под лопаткой, сердце резко заколотилось, на лице проступил пот, он хотел было обернуться, как тихий голос его остерёг.

– Дёрнешься, пристрелю!

– Пристрелишь меня, пристрелят тебя, кругом мои солдаты.

– А мне плевать на твоих солдат, мне свалить отсюда нужно, помоги. Иначе пристрелю тебя.

– Как я тебе помогу? Кругом наши солдаты, даже если я захочу, то никуда ты не убежишь.

– Тогда и твою жизнь мне сохранять ни к чему?

– Сдавайся в плен, тебе сохранят жизнь.

– Многим ли вы сохранили жизнь, ублюдки?

Зит услышал, как взводиться курок и, не думая ни мгновения, отпрыгнул в сторону и тут же раздался выстрел, пуля пробила стену, пролетев десяток метров, ранила кого-то в ногу, тот с криком упал на землю. Приземлившись на пол, Чак тут же схватил винтовку медива за ствол и попытался её выдернуть из его рук, но противник оказался силён. Завязалась драка. Прозвучали ещё несколько выстрелов и солдаты Зита тут же ворвались в сарай и начали бить медива прикладами. Чак всё-таки выхватил его винтовку и, схватив врага за воротник, выволок его на улицу, где при свете дня смог разглядеть его лицо, круглое и крепкое, поросшее бородой. Это был обычный медивский солдат, который не успел покинуть лагерь по каким-то причинам. Он был ранен в ногу и от того не мог встать на обе, а лишь прыгал на одной, но пару ударов вновь повалили его на землю. Чак был зол и осыпал несчастного множеством ударов. После чего он достал свой пистолет и, приставив его к затылку медива яростно заорал.

– Кто ты такой? Звание, подразделение? Имя командиров?

– Я, я п-п-простой солдат, рядовой м-моё имя Дер Вамор, я с пехоты, я не знаю наших командиров, они погибли в Ирке. Пощадите, я не хотел вас убивать.

–Что-то мне не вериться, что не хотел. Ты ранил моего солдата, ты был так смел в сарае, когда тыкал мне винтовкой в спину, так чего ты ссышь сейчас? Где все твои друзья? Где ваше медивское полчище?

К месту событий стягивались бойцы разных рот, все смотрели как Чак мучает испуганного до смерти медива. Кто-то смеялся, а кто-то предлагал командиру поскорее его пристрелить. На всё это смотрела и Китти с бойцами своего батальона.

– Армия ушла в Аппор, больше я ничего не знаю. – сквозь слёзы бурчал медив.

К Чаку подошёл какой-то майор и оглядев израненного противника заговорил.

– Товарищ капитан, это простой солдат, он ничего не знает. А про то, что они ушли в Аппор и так известно, не устраивай комедию, пристрели его и делу конец.

– Будет выполнено.

Это дело было ему не впервой, он нажал на спуск и оборвал жизнь медивского солдата. Ему не было его жалко, жалко Чаку было, что первый убитый им враг на войне был так беспомощен. Зеваки молча расходились, раненого бойца погрузили на носилки, а медива просто отбросили в сторону. Капитан поправил форму и стряхнул с неё грязь. Где-то в стороне раздались тихие хлопки, он обернулся и увидел как Китти хлопает в ладоши.