Неизвестный Пири

Эти слова написаны в книге «Мое обретение полюса» в пору резкой и скандальной полемики между Куком и Пири. Думаю, доктор Кук субъективен, но и Пири не откровенен. Отчитываясь самым подробным образом о поисках Вергоева и прочувствованно сообщая о скорби, он нигде не упоминает о своем явном или неявном, но существовавшем конфликте с Вергоевым. С точки зрения политеса все верно. Лейтенант вовсе не заинтересован в каких-либо упреках в свой адрес.

А фраза «Я не хочу ехать домой на одном корабле с этим человеком и этой женщиной» все-таки представляется достоверной. И вот почему. В 1892 году вышла книга Роберта Кили «Путешествие на “Кайте” с экспедицией Пири». Кили приводит письмо, которое он получил от дяди Джона Вергоева А. Кейгвина. Из текста выясняются следующие факты: «Вергоев держал при себе (вероятно, пряча около Дома Красной Скалы) все записные книжки, все исходные записи наблюдений и температур, приливов и т. д., все свои инструменты, которые находились в хорошем состоянии; и он оставил только те, которые были сломаны или повреждены.

В своей комнате в Доме Красной Скалы он оставил только одежду, которая была абсолютно никчемной, а несколько хороших костюмов вместе со всем своим нижним бельем спрятал».

То, что юноша скрыл данные своих бесценных наблюдений, можно объяснить неприязнью к Пири, но прятать инструменты и одежду, включая нижнее белье, имело смысл только в том случае, если он хотел остаться в Гренландии. Далее Кейгвин пишет: «Вергоев не был “авантюрным” или “безрассудно храбрым”. Он тщательно анализировал ситуацию даже в тех случаях, когда другие вели себя опрометчиво. У него был очень большой запас осторожности, и он не знал неудач, так как прекрасно осознавал, что он может совершить, а от чего ему следует отказаться…

Он никогда не обманывал, даже в самом раннем детстве. Он был очень добросовестным. Он был порядочным во всех своих делах. У него были две странности (единственные две, о которых я знаю): он никогда не принимал одолжений и не гостил ни у кого, так как всегда хотел жить по собственным средствам и платить за все, что получал.

…Кажется, он никогда не думал, что кто-то особенно интересуется тем, где он находится. Он обычно пропадал и приходил, не информируя никого о своих передвижениях. Близко зная его, мы объясняли это его скромностью и недооценкой своих возможностей, что было присуще его характеру. Он никогда не хвастался своими достижениями и никогда не волновался, когда кто-то его хвалил или ругал. Он редко говорил о себе».

Дядя Джона Вергоева справедливо говорит, что только один факт подтверждает смерть племянника – то, что его не нашли. И приводит аргументы в пользу того, что он не погиб, а остался жив, скрывшись. И главный довод, конечно, – спрятанная одежда и приборы…

«Будут, конечно, разные мнения относительно того, можно ли оправдать его поведение, – пишет Кейгвин, – но нужно иметь в виду одну вещь. Он выполнял свою работу хорошо и честно до того дня, когда экспедиция завершила свои исследования. Его определенно можно извинить, если он отказался участвовать в триумфальной процессии в честь возвращения экспедиции. Он не заключал никакого контракта о возвращении обратно вместе с отрядом. Это только предположение, что все хотели вернуться. Он не хотел и, как свободный человек, имел право остаться. Четыре члена отряда высказали свое мнение, что руководитель заставит всех участников вернуться вместе с ним. Вергоев оспорил свое право поступить таким образом и предпринял единственный способ, чтобы предотвратить акт произвола, – спрятался. Я думаю, что каждый разумный и великодушный американец оправдает его поступок».

Это логичное рассуждение. Наверное, задержаться в Гренландии было правом Вергоева. Похожий случай, когда член команды Пири вопреки его желаниям и приказу остался в Гренландии, а не вернулся домой в Соединенные Штаты, произошел в 1902 году – ослушником стал доктор Дедрик. Мы поговорим об этом в главе 7. О Вергоеве же придется сказать одно – если бы он остался жив, через какое-то время об этом узнало бы цивилизованное общество…

Заканчивая историю о первой, очень успешной, экспедиции Пири, автор хочет заверить читателей, что на небосклоне полярного исследователя, кроме славы и денег, могут гореть и другие звезды. Изнуренный, голодный, сплошь и рядом разочарованный неудачами, ты возвращаешься из полярных районов домой, говоря себе: хватит; хорошо, что все завершилось; не самым лучшим образом, но терпимо, и пусть этот мой поход в высокие широты будет последним. Однако время идет, и ты понимаешь, что вовсе не устал, сил более чем достаточно, и тебе необходимо снова попасть туда – в мир, где вокруг лед, хотя бы потому, что этот мир прекрасен, а ты чувствуешь и знаешь это.

Глава 4. Вторая экспедиция в Гренландию. 1893–1895 годы

Пири рвался на Север и продолжал мечтать. В декабре 1892 года он написал маме:

Следующей весной и летом я должен завершить исследование северной земли, которую я обнаружил прошлым летом… вернусь в сентябре на корабле, который придет за мной. После моего возвращения мне нужен еще год отпуска, во время которого я планирую читать лекции и писать книгу. Мое пребывание на Севере по времени будет не дольше, чем это было раньше, и я не нацелен завоевывать Северный полюс, да и не планируется никакая работа, которая не была бы достаточно обычной, безопасной и простой…

…Я верю, милая мама, что все же совсем скоро твой сын станет известнее Стэнли и ничто не омрачит поставленный мной рекорд.

Но прежде предстояло кое-что сделать: получить отпуск, найти деньги, собрать команду и подготовить снаряжение.

В ответ на прошение об отпуске пришел отказ. В резолюции министра Трейси говорилось, что инженер-строитель Пири направлен на верфь в Норфолк. Успехи путешественника вызывали очевидную ревность у военных коллег; общее мнение состояло в том, что негоже быть лейтенантом на флоте, носить военную форму и не прослужить на корабле и одного дня. Неприязнь со стороны морских офицеров будет сопровождать Пири долгие годы, до тех пор пока он не уйдет на пенсию в чине контр-адмирала.

Президент Американского географического общества генерал Вистар поверил во все географические открытия Пири и, как пишет Брайс, «впечатленный планами и решимостью Пири… связался с министром Трейси, убеждая его отменить все приказы и предоставить Пири отпуск».

Ходатайство подействовало – Пири отпустили, и он не забыл услугу – в 1895 году вершину к северу от скалы Флота он назовет горой Вистар.

Чтобы добыть деньги, Пири взялся за лекции. Он прочел 165 лекций за 106 дней!

Мэтт Хенсон, одетый в полярные меха, и пять ездовых псов украшали лекционные залы. Когда выступление затягивалось, собаки начинали выть, вынуждая Пири закончить рассказ. Сбор денег продолжался даже перед отходом судна «Фэлкон»[32 - Falcon – сокол (англ.).], на котором разместились члены экспедиции. Экскурсия на корабль, заваленный снаряжением, стоила 25 центов – желающих были тысячи.

В состав новой партии Пири позвал в первую очередь тех, кого уже проверил в Гренландии: Кука, Аструпа, Хенсона. Кук ответил: «…я решил, что пойду с вами в следующее путешествие…»

Пири не скрывал радости:

Надо ли говорить, как я счастлив услышать, что Вы готовы снова испытать опасности Арктики.

На следующий день после Вашего письма пришло письмо от Аструпа: длинное, страстное и полное энтузиазма. Он безумно хотел бы отправиться в путь еще раз, и я был более чем рад сказать ему «да».

Мэтт также полон желания поехать снова, так что бо?льшая часть моей старой команды будет со мной.

Но между Куком и Пири возникли разногласия. Друзья Кука, узнав, что он изучал гренландских аборигенов, попросили его выступить с докладом в Королевском медицинском обществе в Бруклине. После лекции многие слушатели настоятельно советовали Куку написать книгу о его медицинских и антропологических работах. Главный аргумент звучал убедительно: уникальные наблюдения, измерения и фотографии, сделанные в Северной Гренландии, приобретут ценность для ученого мира только в том случае, если сам автор, основательно проанализировав их, сделает выводы. Согласившись с коллегами, Кук попросил у Пири разрешение на публикацию.

Казалось бы, исследования доктора Кука, оформленные в виде научного произведения, могут быть только плюсом для Пири – организатора и руководителя экспедиции. Но он отказал Куку.

В контракте были прописаны права Пири, и Кук подчинился, однако считал отказ несправедливым. Правда Кука состояла не только в законопослушности, но и в его собственных представлениях о честности и порядочности, и он известил Пири: «После второго и более внимательного рассмотрения вопроса об Арктике я определенно решил не участвовать в следующей экспедиции.

Я сожалею, что так поздно сообщаю Вам об этом, но надеюсь, что это не причинит Вам серьезного неудобства.

Если, однако, я могу быть чем-то полезен Вам при подготовке к будущей экспедиции, в частности, в то время, когда Вы находитесь в Европе, я буду очень рад помочь Вам».

Пири ответил:

Стоит ли говорить, что я крайне расстроился, узнав о Вашем решении. Оно не причинит мне серьезного неудобства, скорее это личное разочарование. Я получил письма от пары десятков врачей, которые хотят пойти со мной. Я планирую быть в Нью-Йорке в пятницу и субботу на этой неделе и надеюсь встретиться с Вами.

Пришло еще одно письмо:

Я сожалею, что Вы не поедете, но полагаю, что у меня нет возможности убедить Вас отказаться от Вашего взвешенного решения.

Миссис Пири была на четвертом месяце беременности и вновь сопровождала мужа. Хороший врач был необходим Пири, но Кук проявил твердость и не изменил решение. Тем не менее они остались друзьями, и по просьбе Пири перед отплытием «Фэлкона» Кук проверил здоровье каждого члена отряда.

На зимовку шли 14 человек: чета Пири и няня, врач Эдвин Винсент, Аструп и Хенсон, Самюэль Энтрикин – первый помощник, Ивлин Бриггс Болдуин – метеоролог, Хью Ли, Джордж Кларк, Джордж Карр, Джеймс Дэвидсон, Уолтер Свейн и Фрэнк Стоукс – художник, оплативший свое участие в экспедиции.

Слишком много! Предыдущая экспедиция Пири, если забыть о смерти молодого Вергоева, прошла на ура. Ее кажущаяся легкость и захватывающие результаты оказали лейтенанту медвежью услугу. Он увлекся. Куда делась его славная теория о том, что больших результатов следует добиваться малой группой? Добавлю: малой группой, в которую входит сам Пири! Ведь он – движущая сила, он – сгусток энергии, его воле подчиняются все и вся. Среди спутников нет второго Пири, да и не может быть.

План лейтенанта состоял в следующем. Весной отряд из восьми человек пересечет Гренландию. От скалы Флота три человека пойдут вдоль побережья на север и, может быть, посетят Северный полюс. Трое других будут держать курс на юг, нанося на карту неизвестное северо-восточное побережье Гренландии. Вторично преодолев белую пустыню уже новым путем, они возвратятся на зимовочную базу. Двое последних – охотники. Они заготовят мясо овцебыков на обратную дорогу для северного отряда и для самих себя.

План впечатляющий, но донельзя легкомысленный. Никакой связи между отрядами нет, на помощь друг другу путешественники прийти не могут. Люди, между тем, почти все новые и непроверенные. Вероятность беды при таких условиях чрезмерно велика.

В Гренландию Пири взял восемь осликов, почтовых голубей, стеклянную крышу для дома, против которой, кстати, возражал Кук. Но самым рискованным экспериментом, по мнению автора, были роды в Арктике. И я имею в виду не только здоровье матери и ребенка, но и тот дискомфорт и напряжение, которые должна была испытывать мужская часть колонии – десять человек (не считая врача и начальника). В первой Северо-Гренландской экспедиции никто из четырех членов команды не был в восторге от соседства с семьей Пири. Теперь семья пополнилась младенцем и няней, а мужское население увеличивалось в 2,5 раза. Странный и крайне экстравагантный эксперимент над своими коллегами поставил лейтенант.

3 августа «Фэлкон» подошел к берегу в заливе Инглфилд. Через неделю закончилось строительство дома, названного Энниверсари-лодж[33 - Anniversary Lodge. Anniversary – годовщина и lodge – домик (англ.). Очевидно, название появилось в связи с пятой годовщиной свадьбы Джозефины и Роберта Пири.], и 20 августа судно ушло. 12 сентября Джозефина родила девочку весом 9 фунтов, получившую имя Мэри Анигито[34 - Marie Ahnighito. Имя дано в честь няни-инуитки.]. На протяжении всей зимы в Энниверсари-лодж из близких и далеких поселков приезжали люди, чтобы поглядеть на белую малютку и убедиться, что она состоит из плоти, а не из снега, как были уверены все местные. И тем не менее за Мэри закрепилось еще одно имя – Snow baby (Снежный ребенок). Джо приняла меры на случай своей смерти – с первых дней приучила кроху к бутылочке, подкармливая ее сгущенным молоком.

«Фэлкон»

К сожалению, рождение Мэри было единственным счастливым событием, за ним последовала череда неприятностей.

31 октября огромный айсберг откололся от ледника Боуден, подняв циклопический вал воды, обрушившийся на лед залива и берег. Новый катер и две лодки поселенцев были уничтожены. С берега волна унесла почти все запасы горючего. Во время несчастья Пири в лагере не было, и Ли поспешил сообщить начальнику ужасную весть. По словам Ли, лейтенант задумался, а затем с бессознательной театральностью воскликнул:

Судьба и сама преисподняя против меня, но я все же выйду победителем!

Кажется, что когда Роберт Пири пишет, то одновременно с восторгом читает себя, а когда говорит, то с тем же восторгом слушает себя. Это и есть неконтролируемая театральность, обращенная к главному зрителю – самому себе.

Энниверсари-лодж

Караван из осликов

Комната семьи Пири

«Она потянулась к золотой полоске». Подпись из книги Р. Пири