Непокоренный «Беркут»

– Садись, я сейчас допью, – сказал Одас, – и тебе кружку дам.

– Как жар в парилке?

– Хорош, – ответил Иван, присаживаясь за стол.

– Андрюха, ты с собой шашки не брал?

– Обижаешь. – Андрей достал из свернутого полотенца дорожные шашки-шахматы.

– Сыграем?

– Классно. – Одас вытянул ноги на кресле. – Вот это служба, всегда бы так, я бы, наверное, до самой смерти служил бы.

– Ну да, плохое быстро забывается, два дня назад до рыгачки газ нюхали, аж глаза на лоб вылезали, а часок в баньке попарились и жизнь удалась. Уже и майдановцев расцеловал бы, – подначивал Одаса, дуя на парующий чай Андрей.

– Да шо я, дурак? – возмутился Игорек.

– Ладно, давайте за что-нибудь другое поговорим, этот майдан уже надоел, – вмешался в разговор Журба, расставляя шашки на доске.

После бани Ивана разморило, во всем теле чувствовалась приятная расслабленность. Придя в комнату, завалился на кровать.

– Тут твой телефон разрывался, – заметил Гена. Иван взял телефон – пять неотвеченных: три от жены, один от брата и товарищ из Одесского «Беркута» звонил. Разговаривать ни с кем не хотелось, клонило в сон. Иван набрал телефон жены:

– Привет, любимая. Трубку не брал, ходили с пацанами в баньку, сегодня у нас выходной, нет, как ты могла такое подумать, я ведь сплошь положительный. Верность мое второе имя. – Иван, пребывая в благодушном настроении, пытался избежать ссоры, но жена явно была чем-то расстроена. – Почему я вру постоянно? – удивился Журба.

– Что с женой Гены разговаривала, она сказала, что вас газом травили.

Иван повернулся к другу и, состроив страшную рожу, покрутил пальцем у виска.

– Да там немного Гене попало, а он уже, чтобы героем выглядеть, раздул историю, ему надо сказки писать – Андерсен. Я берегу твои нервы, – и, пытаясь перевести тему, спросил, – ты лучше расскажи, что дома новенького, как там дочки?

Поговорив по телефону, Иван повернулся к товарищу:

– Находько, ты что, дурак? Все, что здесь происходит, жене рассказываешь, ты хотя бы если свою не бережешь, подумал, что она моей все расскажет. Они же сейчас по двадцать раз на день созваниваются. Я теперь брехуном выгляжу.

– Вань, я не хотел ей ничего рассказывать, – стал оправдываться Гена, – она говорит, по телеку смотрели, как вас газом травили, ну я ей ситуацию и обрисовал.

– Обрисовал, – перекривил Иван друга, – как всегда, наверное, героически держал оборону до подхода основных сил, а мы все тебе патроны подносили.

– Вань, ну что ты начинаешь, – обиделся друг.

– Ладно, – после бани, несмотря ни на что, настроение оставалось благодушным, – я немного подремлю, когда ужинать будете, разбудишь.

Проснулся Иван от грохота за окном. Вскочив с кровати, подошел к окну. На улице под ярким светом фонаря старый, облезлый мусоровоз, громко рыча, манипулятором поднимал мусорные баки и, рассыпая по сторонам машины, высыпал внутрь кузова мусор. Назад он их не опускал, а просто ронял на полдороге к земле. Звукоизоляции никакой, – подумал Иван, посмотрев на старые, еще совдеповские окна. Дома он уже давно поставил пластиковые с тройным стеклопакетом. Взглянул на часы в телефоне, пять сорок пять. Ого, немного поспал! Это меня хорошо после баньки разморило. На кроватях, мирно посапывая, дрыхли соседи по комнате. Сильно хотелось есть. Вот Гена гад, просил же на ужин разбудить – думал Иван, ковыряясь в сумке. Он достал банку тушенки и, открыв ее ножом, взял со стола два куска черствого хлеба, стал есть. Поев, бросил пустую банку в кулек с мусором. Надо утром вынести. Спать уже не хотелось. Иван вышел в коридор, вокруг была тишина, только в предбаннике кто-то разговаривал. Пройдя по коридору в предбанник, где стоял телевизор, Иван увидел: на диване мирно, в позе эмбриона, повернувшись спиной к телевизору, посапывал Саркисов, перед ним ведущая пятого канала распиналась, рисуя радужные картины от подписания Януковичем ассоциации с ЕС сегодня в Вильнюсе на саммите «Восточное партнерство». Журба поднял с пола старенький, затертый пульт, подвинул ноги Саркиса, сел на диван. Поклацав по каналам, нашел какой-то старый фильм и, устроившись поудобнее, попытался вникнуть в суть сюжета, но в голову лезли совсем другие мысли. Вчера позвонил товарищ, розыскник из райотдела, тоже, говорит, постоянно на площадях, некогда работой заниматься, только майдановцев пасут. Вот народ, сам не работает и другим не дает. После фильма на экран выперся какой-то политолог с козлиной бородкой и начал рассуждать, что выиграет Украина от членства в ЕС. Иван вспомнил, как пару месяцев назад на посту гаишник остановил литовскую машину. Водитель гоняет машины в Россию под заказ, он не высказывал радости от вступления Литвы в Евросоюз. Так незаметно в думах пролетело время, по коридору стали сновать сонные пацаны в трусах, кто с зубной щеткой, кто с полотенцем побежал помыться. Иван встал и пошел собираться. Зайдя в комнату, увидел, что соседи по комнате еще даже и не собирались вставать.

– А ну подъем! Хватит дрыхнуть, сурки! – крикнул он. Андрей сразу открыл глаза и сонным голосом спросил:

– Сколько времени?

– Семь десять, – просветил Иван. Из-под одеяла с кровати, где спал Гена, раздался голос:

– Еще спокойно можно пятнадцать минуток поспать.

Журба стянул с Гены одеяло и, взяв щетку, пошел чистить зубы. В дверях повернулся:

– Спасибо, что вчера на ужин разбудил, как я просил. – И уже в коридоре услышал голос Гены:

– Я тебя будил, а ты сказал, чтобы отвалил, ты спать хочешь.

В автобусе Иван увидел заспанного Саркиса.

– Серега, ты и во сне впитываешь информацию, правда, тем местом, на котором люди в основном сидят, – подколол его Журба. Весь автобус заржал.

– У него там третий глаз спрятан, – продолжая смеяться, внес свою лепту в шутку Рыжий.

– Или антенна, – повернув голову, из-за руля выкрикнул Одас.

– Игорек, хватит зубы сушить, ты лучше за дорогой смотри, а то сейчас въедешь в зад кому-нибудь, тебе командир такую антеннку вставит, мало не покажется, – сделал замечание Гена.

– Да еще никого нет, столица поздно встает, дорога пустая, – отмазался Игорь.

– А мы сегодня не той дорогой едем. Мы не на Кабмин? – спросил Иван.

– Нет, сегодня поближе к майдану стоять будем, – сказал Гена.

– Я сегодня, когда выходил, слышал, как командир Олегу Викторовичу сказал, чтобы ехали и стали перед Европейской площадью и там его ждали, он подъедет, покажет, куда ехать дальше.

Около десяти часов автобусы поехали за машиной командира и, поднявшись наверх, остановились недалеко от выхода из метро «Хрещатик». Водитель командира вышел из машины и зашел в ворота старой заброшенной стройки, на противоположной стороне. Через несколько минут ворота открылись, и автобусы стали въезжать внутрь. Въезд был узкий, поэтому водители заезжали аккуратно, чтобы не зацепить ворота, и выстраивались возле старого, осыпающегося котлована, паркуя автобусы впритык друг к другу. Иван вышел из автобуса и помогал Одасу припарковаться так, чтобы не задеть старые бетонные блоки на краю котлована. Вокруг них торчали толстые сухие стебли бурьяна, можно было поцарапать автобус. Журба отбросил в сторону сухую ветку и ногой примял будяки, обозначив край плит. Игорек ловко припарковал автобус. Иван осмотрелся, стройка была старая, но не заброшенная. Двери на старом, вросшем в землю вагончике, были открыты, и возле них стоял сторож, мужчина средних лет, с усталым безразличием следя за происходящим. В сухом бурьяне, прижавшись к строительному вагончику, стояла поломанная собачья будка, в которой уже давно никто не жил. В нее были напиханы картонные коробки и грязная клеенка. Забор от Институтской стоял хороший, из оцинкованных листов, а с тыльной стороны стройки сбитый из чего попало, из досок, жестяных и фанерных листов. Кое-где в нем светились дырки, к которым вели протоптанные в сухой траве тропинки, в углу лежала куча мусора из старых грязных бутылок, ржавых консервных банок и яркой целлофановой упаковки. Остатки снега под забором были желтого цвета, судя по всему, сюда частенько заскакивали справить нужду.

– Тут нас еще не было, – подумал вслух Журба. Он подошел к осыпающемуся котловану, ботинком отбил край и смотрел, как сырая земля комками вперемешку с прошлогодней травой сползла в низ.

– Что грустим? – почти над самым ухом раздался голос командира первой роты. От неожиданности Иван вздрогнул и выпал из задумчивости.

– Да просто интересно, ты как думаешь, Сергей Васильевич, это что-то строили или какие-то исторические раскопки? – ответил боец.

– Да, вопрос конечно интересный, но тут и думать нечего – стройка, – заулыбался Железняк. – До 2007 здесь стояло старое нежилое здание, потом городская власть отдала землю строительной фирме, которая клялась и божилась, что до 2009 года построит музей истории Киева и гостиничный комплекс. Вот ты теперь стоишь и смотришь на музей Киева. Фантом, как и многое другое в этом городе.

Иван с удивлением посмотрел на Железняка.

– Ну, ты и даешь, Сергей Васильевич! Прямо википедия ходячая, у тебя что, в голове вай-фай установлен, прямой выход в интернет? Я смотрю, ты не только на турнике склепку и офицерский выход можешь сделать. Откуда тебе все это известно? Это не ты директор строительной фирмы, которой землю отдали? – засмеялся Иван.

– Да нет, – улыбнулся Железняк. – Ты же знаешь, я коллекционирую разные вещи времен Великой Отечественной войны, форму, ордена, медали. Люблю историю, иногда с мужиками на выходных ездим покопать по местам боев. Вот на сутках недели три назад был, ночью скучно, не спится. Сидел в интернете, по разным историческим сайтам лазил, высветилась заметка про эту стройку, какой-то архитектор писал, что эта стройка может повредить фундамент Октябрьского дворца, он у нас за спиной стоит.

Иван повернул голову и с любопытством взглянул на здание за спиной.

– Могут пойти трещины, – продолжал рассказывать Сергей Васильевич, – и разрушится памятник истории. Я и не думал, что когда-нибудь все это вживую увижу.

– А этот Октябрьский дворец тоже старой постройки? – спросил подошедший с еще несколькими бойцами во время разговора Миша Ахтыркин.