Яндекс.Книга

– Кстати, даже после успешного выхода на NASDAQ мало кто из наших стал продавать свои акции, все патриоты, блин, – отмечал спустя год после IPO Илья Сегалович. – Ну, разве что по чуть-чуть – чтобы квартиру купить, машину. Мы сейчас снова будем опционы раздавать. Заинтересовываем людей, хотим, чтобы у них было ощущение причастности. Вступил в клуб, работаю, держу эту компанию.

Конечно, с точки зрения банального «ты мне – я тебе» опционы – это глупо и несправедливо. С какой стати делиться собственностью с человеком, который и так должен верой и правдой тебе служить, – ты ж ему деньги платишь. Если следовать логике такого рабовладельческого менеджмента, 120 долларовых миллионеров, которые появились в результате выхода «Яндекса» на IPO, – это прямой убыток компании. Но вот вопрос: а приходит ли вообще настоящий успех к тому, кто не умеет им делиться?

– Хотите, расскажу, как я понял, что Волож знает о моем существовании? – спрашивает Анатолий Орлов, зам. руководителя направления «Поиск». – Я тогда еще не был руководителем, сидел, работал, регулярно встречал Аркадия в коридоре, но не был уверен, что он в курсе, кто я такой. И вот однажды звонит телефон, на дисплее отображается имя финансового директора, но в трубке голос Воложа, он говорит: «Зайди в кабинет финансистов». Я захожу. Волож смотрит на меня: «Вот тебе бумажка, распишись». В ответ на мой непонимающий взгляд он прочитал краткую лекцию о том, что такое опцион и зачем он нужен. Так я узнал, что гендиректор как минимум знает о моем существовании.

Почему не надо лезть на баррикады?

Деталь про опционы важна еще и потому, что проблема с Кремлем в конце концов была решена примерно в той же манере: «Яндексу» удалось вовлечь государство в позитивный диалог, заинтересовать «партнера» в собственном развитии. Руководство компании не стало бить в набат, лезть на баррикады и взывать к мировому сообществу. «Яндекс» изначально отнесся к национальным интересам с уважением и пониманием.

– А если бы вы тогда выбрали героическую оборону? Если бы уперлись рогом и сказали бы: нет, и все, но пасаран, не мешайте работать! Ну, не стали бы они вас громить, в конце концов, это же не в их интересах! – спрашиваю Аркадия.

– Во-первых, кто знает. А во-вторых, мы люди разумные. Мы понимали, что доросли до тех масштабов, когда нужно считаться с национальными интересами. Мы же действительно когда-то вели переговоры с Google и Yahoo!. Мы действительно собирались в том году выходить на NASDAQ. В любой стране мира есть комитет по иностранным инвестициям, который следит за тем, чтобы крупнейшие инфраструктурные компании не оказались в недружественных руках. В любом государстве есть люди, которые отвечают за периметр, и нам их логика была понятна.

Задача вырисовывалась простая и в то же время сложная. Все, что нужно было сделать команде «Яндекса», – это донести до правильных ушей свою позицию: мы не рупор пропаганды и не собираемся им становиться. Мы вообще не медиа, мы никто, мы посредники, комок алгоритмов, которые помогают людям находить ответы на вопросы и решать их повседневные задачи, все стерильно. Даже новости мы не сами даем, они попадают в топ автоматически, из разных СМИ. Но сложность заключалась в том, чтобы эти простые истины нашли благодарного слушателя. Воложу и его коллегам срочно нужно было найти людей, которые обладают достаточным уровнем доверия в кремлевских кабинетах и в то же время понимают всю специфику IT-бизнеса в целом и поиска в частности.

– Но оказалось, что даже в высоких кабинетах сидят разные чиновники, и среди них есть хоть и непростые, но творческие люди, которым можно все это объяснить, – говорит Елена Ивашенцева. – Лично для меня это было приятным открытием.

Ах, где найти кого-то?

В качестве такого «непростого и творческого человека» выступил Александр Волошин – на тот момент уже бывший руководитель Администрации Президента РФ, который тем не менее сохранил влияние в кремлевских кабинетах и не раз выступал посредником между властью и бизнесом. Ему удалось донести до ключевых людей позицию «Яндекса» и убедить их в адекватности его руководителей. Оставалось вступить в конструктивный диалог и найти формулу учета интересов обеих сторон.

– Мы спросили: «А что нужно-то вам?» – воспроизводит примерную нить разговора Аркадий Волож. – Они отвечают: ну, понимаете, этот ресурс можно использовать как медиа. Мы-то вас теперь знаем, вы этого делать не будете. А если вас кто-нибудь купит, какой-нибудь Мёрдок или еще кто-нибудь? Ведь по закону вас кто угодно может купить.

Контуры задачи стали проясняться. Она состояла в том, чтобы предоставить правительству такую степень контроля над «Яндексом», которая позволяла бы ему вмешиваться только в случае неприемлемой для национальных интересов смены собственника. Но этот инструмент не должен был давать «государевым людям» права на текущее управление компанией. Обычная задачка по программированию, не такая уж и сложная. И главной подсказкой оказался тот факт, что если отбросить эмоции, интересы «Яндекса» и России в этом уравнении абсолютно совпадали: команде поисковика в долгосрочной перспективе тоже совершенно не нужна была консолидация собственности в одних руках. Аркадий Волож и до того, и после не раз заявлял, что залогом успешного развития компании стал как раз сбалансированный состав акционеров, когда никто не владеет контрольным пакетом акций и монополией на принятие решений. При таком раскладе все вынуждены слушать друг друга – это ли не лучшая страховка от ошибок?

– Мы понимали, что уже стоим миллиарды и желающих сесть на эти миллиарды в скором времени будет предостаточно и в России, и за ее пределами, – говорит Волож. – Как от этого защищаться, непонятно. Единственный партнер, который способен нам в этом помочь, – государство. А раз так – осталось найти лишь механизм взаимодействия.

– Сначала мы стали анализировать мировой опыт и попробовали найти готовое решение, – рассказывает Елена Ивашенцева. – Остановились на китайском варианте. Ведь в Китае тоже есть собственный доминирующий поисковик Baidu. Это частный бизнес, который тем не менее находится под бдительным контролем государства, и это не мешает Baidu быть третьим поисковиком в мире.

Кто такой Baidu?

Baidu.com – самый популярный поисковик в Китае и восьмой по посещаемости сайт на планете. По данным агентства comScore, Baidu ежемесячно обрабатывает около 15 млрд поисковых запросов (для сравнения: «Яндекс» – свыше 6,3 млрд). Название поисковика дословно переводится как «сто раз», а по смыслу означает нечто вроде «очень большое число». Оно заимствовано из стихотворной поэмы времен династии Сун, в которой рассказывается о том, как мужчина ищет свою возлюбленную в огромной праздничной толпе. Впрочем, это не мешает критикам шутить о том, что и здесь Китай остался верен себе, скалькировав свой поисковый бренд у американского Google (гугол, как уже говорилось выше, – это десять в сотой степени).

Компания была основана в 2000 году – намного позже мировых лидеров веб-поиска, – однако она буквально ворвалась в первую десятку самых посещаемых сайтов мира. Секрет успеха прост – огромное население Китая и, как следствие, стремительный рост интернет-пользователей. Baidu была основана двумя друзьями-стартаперами Робином Ли и Эриком Сю, когда им удалось привлечь 1,2 млн долларов от американских венчурных компаний. Но лицом компании и культовой фигурой для всех китайских хипстеров стал именно Робин Ли. Его история успеха вдохновляет миллионы соотечественников по всему миру.

Почему Робин Ли вернулся на родину?

Робин родился в 1968 году в семье рабочих в небольшом городке Янькване. Отличная учеба в школе открыла ему двери в Пекинский университет, а затем и в магистратуру Университета штата Нью-Йорк в Буффало. Работал в Dow Jones и Infoseek – одной из первых поисковых компаний. В 1999 году получил от китайских властей приглашение приехать в Пекин на торжества в честь 50-летия КНР. Увидев огромные перспективы на родине, которая стремительно вступала в эру интернета, Ли решил рискнуть и заняться бизнесом в Китае.

Сегодня Робин Ли – самый богатый человек в Поднебесной, а его компания контролирует 63 процента национального рынка интернет-поиска. Но история успеха китайского поисковика в корне отличается от истории успеха «Яндекса». Baidu развивался в условиях минимальной конкуренции. Государство сначала активно создавало препятствия для развития Google на своей территории, а затем и вовсе блокировало доступ к американскому поисковику. Вообще китайские власти очень жестко контролируют национальное интернет-пространство. В стране существует система лицензирования на вещание в интернете. Фактически Baidu представляет собой две компании – медийную и технологическую. Одна владеет лицензией, которая может быть в любой момент отозвана. Другая занимается собственно поисковым бизнесом. Подобную схему инвесторы «Яндекса» поначалу и хотели взять за основу в переговорах с государством.

Откуда приходит озарение?

Но менеджмент компании выступил резко против «китайского пути». Команда «Яндекса» во главе с Воложем считала неприемлемым дробление компании на медийную и технологическую.

– Предложение разделить компанию было нами отклонено, это было слишком рискованно, – воспроизводит логику того отказа Митя Иванов. – Компания могла не перенести подобной операции.

– Они считали, что разделение «Яндекса» очень существенно повлияет на атмосферу в команде, – вспоминает Ивашенцева. – Честно говоря, я этот отказ переживала драматично, у нас были серьезные разногласия. В какой-то момент ребята просто сказали: все, если нет других вариантов, то мы просто не будем ничего предпринимать и посмотрим, что случится. Но тут произошло озарение, которое помогло решить все проблемы.

– Во время очередного раунда переговоров мы спросили чиновников: о’кей, вас устроит такой вариант, при котором на консолидацию больше 25 процентов акций в одних руках требуется разрешение государства? Нам отвечают: годится. Отлично, нас это тоже устраивает. И дальше мы уже просто механику придумывали, – подытоживает Волож.

Механика получилась следующая. «Яндекс» выпускает приоритетную акцию – «золотую», «бриллиантовую», «платиновую», назвать можно как угодно. Ключевым правом держателя этой акции является возможность наложить вето на любую сделку, в результате которой свыше 25 процентов акций концентрируется в руках одного человека или связанной между собой группы лиц. При этом «золотая акция» не дает права на место в совете директоров и участие в принятии решений, влияющих на деятельность компании. А ее передача не может быть осуществлена без согласия совета директоров «Яндекса». Таким образом, механизм приоритетной акции позволит предотвратить доминирование какой-либо группы инвесторов и в то же время не разрушит корпоративную культуру компании. Держателем этой акции станет ОАО «Сбербанк России», который приобретет ее по номинальной стоимости – 1 евро.

При чем тут Сбербанк?

А ни при чем. В этом и смысл. «Яндексу» в качестве гаранта нужна была структура достаточно мощная и стабильная для того, чтобы не стать объектом авантюр, и в то же время – совсем из другого бизнеса, чтобы у нее не было соблазнов воспользоваться ситуацией в свою пользу.

– Мы сначала думали, что держателем акции может стать Госимущество, – говорит Волож. – Но оказалось, что Госимущество не владеет акциями и активами – оно ими только управляет. Тогда возникла идея со Сбербанком.

– Мы выбирали держателя «золотой акции» по трем параметрам: государственный, публичный и не имеющий прямых интересов в интернете и медиа, – такое заявление для прессы сделала Елена Ивашенцева в те дни. – «Сбербанк России» наиболее полно соответствует данным критериям. Не меньшую роль в выборе держателя приоритетной акции сыграло и то, что Сбербанк является одним из лидеров в области корпоративного управления и имеет высокопрофессиональную и авторитетную команду под руководством Германа Грефа.

– Самому Сбербанку все это было даром не нужно, – призналась Елена спустя пять лет. – Им порекомендовали активно поучаствовать, и они согласились. Но при этом у нас было ощущение, что люди в этой структуре интересуются нашими долгосрочными интересами, понимают, что мы оказались заложниками конкурентной борьбы, и искренне желают помочь.

При чем тут Маргарет Тэтчер?

Озарение произошло в лучших корпоративных традициях компании, где-то между головами – на этот раз Аркадия Воложа и Елены Ивашенцевой. И, как это часто бывает, они в этот раз снова изобрели велосипед.

– Я уже потом прочитал в «Википедии», что «золотая акция» – очень распространенный механизм государственного контроля, – говорит Волож. – Ее впервые придумала и применила премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, когда проводила кампанию по приватизации угольной промышленности. Она оставляла золотую акцию за государством, чтобы не допустить закрытия шахт, потери рабочих мест и социального взрыва. Потом, в 80-е годы, этот опыт переняли в Европе. «Золотая акция» есть на Porshe, Volkswagen и многих других крупных предприятиях, представляющих стратегический интерес для государства.

Но у счастливого завершения этого триллера остался горький привкус, который еще не раз давал о себе знать. В России нарастала протестная активность, крепли антиправительственные настроения, многие вещи стали рассматриваться через призму революционной целесообразности. У «Яндекса» на протяжении всей его истории случались разные проблемы и вызовы, но еще ни разу его команде не приходилось защищать свою репутацию и доказывать общественности, что «Яндекс» – не верблюд. Первый раз это случилось в ноябре 2009 года. И в какой-то мере те события стали эхом истории с «золотой акцией», которая была выпущена всего двумя месяцами ранее.

Против кого дружить будем?

«Уважаемая компания “Яндекс”!

Я, Максим Свириденков, писатель и независимый журналист, обращаюсь к вам от лица блогеров, которые поддержат эту запись, перепечатав ее, разместив у себя ссылку или оставив в ней соответствующие комментарии.

Своим недавним постом в вашем корпоративном блоге вы заставили почувствовать всех нас, простых граждан РФ, СНГ и других русскоязычных пользователей, ведущих сетевые дневники, что мы НИКТО и звать нас НИКАК».

Это начало открытого письма протеста против закрытия рейтинга популярных записей (так называемого «Топ Яндекса»). Событие было очень громким, Рунет кипел страстями около месяца, и повод для возмущения был вполне весомый. Хотя аудитория этого рейтинга по сравнению с другими сервисами «Яндекса» была ничтожно маленькой – около 10 000 пользователей в день.

Во второй половине нулевых годов российские власти выстраивали политическую систему страны методом «закручивания гаек». Телевидение возвращалось в брежневскую эпоху, все основные медиаресурсы концентрировались в руках государства, многие важные события просто замалчивались. Только развитие блогосферы и социальных сетей привносило в медиасреду достаточный элемент прозрачности. Бороться сначала с тысячами, потом с десятками и сотнями тысяч, а затем и с миллионами блогеров государство было не в состоянии, и поэтому вскоре ему пришлось пересмотреть свою политику в области СМИ. Замалчивание потеряло всякий смысл, поскольку благодаря блогосфере все и так всё знали. Пришлось брать на вооружение более сложные механизмы контроля, осваивать методы soft power.

Но тогда, в 2009-м, битва за новую медиареальность была в самом разгаре. И именно рейтинг блогов «Яндекса» сыграл огромную роль в появлении на свет нового выражения – «взорвать интернет». Этот сервис действительно был очень популярен в разных политических кругах и вообще в русскоязычной блогосфере. Топ стал эффективным инструментом гражданского общества и раздражал многих чиновников на разных уровнях власти. Вывести ту или иную новость в «Топ Яндекса» фактически означало огласку по всему Рунету, привлечение внимания телевидения, реакцию высокопоставленных чиновников России и даже мирового сообщества. Именно благодаря этому сервису сотни важнейших новостей смогли пробить информационную блокаду. И, конечно, закрытие «Топа Яндекса», да еще незадолго до парламентских и президентских выборов, многими политично мыслящими людьми было воспринято как выстрел в спину.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что открытое письмо Максима Свириденкова получило широкую поддержку интернет-пользователей. Заканчивалось оно ультиматумом:

«Мы настаиваем, чтобы компания “Яндекс” отменила свое решение о закрытии Рейтинга популярных записей. Он должен существовать именно в том виде, в котором мы его имеем сейчас. Записи, попадающие в него, должны отбираться исключительно автоматически и без какой бы то ни было цензуры. В противном случае мы будем считать, что компания “Яндекс” продалась или просто трусливо прогнулась под тех, кто боится Свободы Слова в России. <…> Нам останется только писать открытые письма в компанию Google с просьбами создать Рейтинг популярных записей, аналогичный тому, который сейчас собирается загубить “Яндекс”.

    С пока еще уважением,
    Максим Свириденков и блогеры русскоязычного интернета».

Что за шум, а драки нет?

«Пост в корпоративном блоге», который упомянул в своем письме Максим Свириденков, был подписан менеджером поиска по блогам. Позиция компании в нем была разъяснена с математической дотошностью.

«Мы увидели, что сервис, который изначально создавался как зеркало, отражение блогосферы, стал усилителем, медиаинструментом… для “выведения в топ” и дальнейшего распространения нужной темы в СМИ. Таким инструментом стали пользоваться все кому не лень – от распространителей ссылок “помогите собрать деньги” до радикалов всех мастей… Привычку просматривать страницу рейтинга приобрели журналисты, выведение в топ стало платной услугой, и вот уже власти предержащие смотрят на рейтинг записей как на “глас народа”.

Превращение рейтинга записей в специализированную медийную площадку не позволяет нам развивать далее этот сервис в составе портала “Яндекс”… Поэтому мы приняли решение прекратить поддержку сервиса и одновременно предоставить всем желающим техническую возможность сделать свои рейтинги популярных записей, <…> сегодня мы открываем API (программный интерфейс) поиска по блогам, который позволяет владельцу любого сайта создать свой рейтинг популярных записей».