Легенды Сэнгоку. Дракон Этиго

Фуджисукэ вскочил на своего скакуна, чёрного как смоль, дабы придать себе более официальный вид. Этого жеребца, такого же боевого, как и его хозяин, звали «Куро хитокири» или «Чёрный рубака». Раньше его звали по-другому, но однажды, в бою, конь лягнул своим передним копытом прямо по черепу нападающему врагу и ударил не просто, а ребром, оставив на голове бедняги рубленную рану, как от меча. Старик тут же его переименовал. В седло Накадзё взбирался лишь в деревне, а остальную дорогу шёл пешком, давая своему любимцу отдохнуть, на тот случай, если случиться бой. Вот и сейчас Фуджисукэ оказался верхом, надел шлем с золотым драконом на тулье, а за спину, крест-накрест, повесил свои мечи. Маску он не надел, его воинственный вид и морщинистое лицо с бешенным взглядом и так внушало ужас, не то, что у крестьян, а даже у врагов.

Старик выехал вперёд отряда и первым ступил в деревню, остановившись на широкой округлой площадке с колодцем в центре. Крестьяне, как и всегда, попрятались.

Говорить начал Ёдзиро. Он встал рядом с конным отцом и прокричал требования. Если вкратце, то Накадзё ,именем князя Нагао, обещает никого не трогать и не забирать всё, если все жители выйдут из своих укрытий и отдадут свои запасы добровольно.

После продолжительной паузы хэймины стали выползать, по одному. Молодых женщин с собой, как водиться, не выводили. Вскоре, в пяти шагах от Фуджисукэ, выстроилось человек тридцать, от четырнадцати и старше. Детей тоже не наблюдалось.

За крестьян говорил староста, крепкий мужичок, лет сорока, представившийся как Ава.

– У нас не так много еды, мы не в состоянии прокормить целую армию!– причитал он. Дальше, из уст старосты вылилось тысяча жалоб на непогоду, неурожай и ещё всякой всячины.

Накадзё слушал молча, но с каждым словом менялся в лице, становясь похожем на седого мстительного духа-онрё. Когда Ава докончил, Фуджисукэ тронул своего «Рубаку» и подъехал к старосте. Наклонился в седле, резко схватил мужика двумя пальцами за ноздри и потяну на себя. Хэймин завыл от боли и замахал руками, но старый самурай и не думал отпускать.

–Ты что же, прохвост-тануки, дурачить меня вздумал?! Я, думаешь, не вижу, как выглядит ваша паршивая деревня и какие тут поля?! Тащи сюда всё, что насобирал в этом году или я переверну тут всё вверх дном! А если найду женщин, то отдам их своим воинам, а детей угоню в рабство! Так, что действуй, пока я добрый!

Накадзё резко отпустил ноздри старосты, что тот аж упал на пятую точку, схватившись обеими руками за нос.

Через недолгое время хэймины выволокли всё на улицу и положили перед злобным стариком на страшном коне. Они готовы были пожертвовать едой, но не жилищем и своими семьями. Тут были и тюки с рисом, и пшено, и сушёные фрукты, и бобы и даже сакэ. Накадзё прикинул, что с одной этой деревни точно можно кормить половину армии, примерно неделю. В разумных пределах, конечно.

– То-то же.– Фуджисукэ недобро ухмыльнулся, глядя на старосту.– А говорил ничего нет. Может руку тебе отрубить в наущение другим?

–Простите меня господин самурай!– Ава упал на колени.– Но, как я смогу работать без руки?! Пощадите!

–Ладно.– отмахнулся Накадзё.– Живи, пока.

Он хотел сказать что-то ещё, но тревога его усилилась, причём с такой силой будто, кто-то вот-вот должен напасть. Но, всё было спокойно. Крестьяне стояли удручённо, потупив взоры, а их староста валялся в пыли. Фуджисукэ огляделся. Ничего. И, тогда, что-то подсказало ему взглянуть наверх. Каково было его удивление, когда он увидел огромную птицу. Просто сказочно большую, каких не видели ещё люди. Она парила прямого на него и чем ближе она приближалась, тем ясней становились её очертания. До Накадзё птице оставалось лишь несколько кэн, пока старик не понял, что это вовсе не птица. То был самый настоящий тэнгу с крыльями, лохматой гривой и длинным носом.

Тронуть коня не было времени и Фуджисукэ, выпустив ноги из стремян-лодок, спрыгнул через круп, успев шлёпнуть «Рубаку» рукой. Конь заржал, вздыбился и встретил тэнгу серией ударов копыт. Летун не растерялся, а пока приземлялся, прямо под удары лягающегося жеребца, выкинул вперёд себя, неведомо откуда взявшийся шест и чётко попал лошади прямо в лоб. Он не ударил, а скорее оттолкнулся от него, чтобы скакун не нанёс ему неизлечимые увечья. «Чёрный рубака», немного отшатнулся назад, но всё же встал на все четыре ноги и по команде хозяина ринулся в бой. А драться было с кем. После того, как появился тэнгу, все тридцать крестьян, вдруг перевоплотились в боевой отряд с самым разнообразным оружием. На удивление, один из воинов Накадзё был убит броском самого настоящего сюрикэна, попавшего прямо ему между глаз.

Между тем, Фуджисукэ увидел, как тэнгу приземлился прямо на рисовые тюки и отбросил в сторону объёмную, похожую на плащ, пернатую материю, которую старик принял за крылья. Это явно был главарь и явно шиноби, потому, как лишь они способны на подобные фокусы. Заодно и приоткрылась завеса тайны о том, кто поджог амбары армии Этиго.

Накадзё дёрнул вниз шнуры-сагэо, удерживающие его мечи за спиной, чтобы ножны подались чуть вперёд и молниеносно вынул оба клинка разом. То были сильно изогнутые, укороченные, немного меньше двух сяку, тачи с квадратными цуба и белой оплёткой на рукоятях. Старик хотел броситься к своему отряду, но путь ему преградила толпа лже-крестьян, кинувшихся в бой. Прокричать команду он тоже не смог, ор и суматоха заглушили бы его крик. Осталось лишь надеяться, что Ёдзиро сумеет устоять против врага, отбить припасы и выйти победителем. Сам же Накадзё нашёл для себя удобную позицию,– спиной к стене дома, а с левого бока его защищала какая-то постройка, похожая на амбар.

Тэнгу не пошёл в бой, а лишь условными знаками отдавал распоряжение. Тыл отряда Этиго тоже был атакован,– на несколько человек накинули сеть и беспомощных, утыкали пиками. Фуджисукэ подвергся атаке сразу четверых. Для начала он решил проверить, с кем имеет дело, с крестьянином или же с обученным убийцей. Первого, вооружённого серпом, он встретил прямым выпадом в горло. Не получилось. Тот отпрыгнул назад, а атака старика была отбита мотыгой другого. Накадзё скользнул, словно старый кот, вправо, чтобы не быть зажатым в угол и тут же атаковал самого крайнего. Встречный удар пикой он отвёл левым тачи, а правый опустил на голову противника. Один был готов. Разбрызгивая кровь, лёг к ногам старика. Самурай тут же вернулся обратно на исконную позицию, которую уже занял один из противников. Фуджисукэ нагло вытеснил его. Специально пропустив удар деревянной лопатой по левому плечу, защищённому наплечником, старик толкнул его корпусом и наотмашь рубанул левой наискосок, рассекая тело от ключицы до бедра. Осталось двое. Эти, похоже, были опытными, как он узнал вначале. Они то и не дали старику больше манёвренности, зажав его с двух сторон. Фуджисукэ прижался спиной к стене дома, она была не крепкой, видимо из соломы и тонкой обрешётки, покрытой слоем штукатурки. Самурай сделал скользящий шаг вперёд, с правой ноги и рубанул горизонтально, сразу двумя мечами. Двое одновременно отскочили, а Накадзё ринулся назад и со всей силы врезался в стену. В одно мгновение он оказался внутри дома, весь запылённый белой известью. Быстро оценив обстановку и окинув взглядом коллекционера посуду, стоявшую у очага, он поддел кончиком клинка самый большой сосуд и швырнул его в дыру в стене, которую проделал. Тот, что с мотыгой, пытавшийся влезть следом, получил посудиной прямо в переносицу, тут же ретировавшись. Человек с серпом, нырнул в щель и встретил одновременно два блестящих лезвия. Положение было безвыходным и противник лишился правой руки, а второй клинок разрубил ему шею.

Покончив с последним, Фуджисукэ не медля, начал искать выход. Подбежав к двери, выйти он не успел, поскольку в дверной проём были сунуты несколько пик. В дыру, в это же время залетел какой-то шар, размером с кулак, разбился об пол и в доме заполыхало пламя. Потом в дверь, где путь преграждали люди с пиками, влетел ещё один шар и огонь охватил уже два выхода. Путь был закрыт. Накадзё не метался в панике, а сразу посмотрел на потолок. Как он и предполагал, под крышей был ещё один этаж, не жилой, а для хранения всяких вещей и провизии, не требующую особого хранения. К этажу вела раздвижная лестница. Фуджисукэ не теряя времени даром, устремился вверх, взобрался на этаж-кладовую и проломил соломенную крышу, выбравшись наружу. На верху его уже ждали. Точнее там был один, тот самый тэнгу, спустившийся с неба. Он стоял шагах в пяти от него и не торопился нападать. Накадзё тоже замер на месте, любое движение на этой хрупкой конструкции могло увлечь его обратно вниз. Из горящего дома валил густой дым и закрыл старику весь обзор. Погода была безветренная, поэтому дым валил прямо через щели в крыше и заволакивал Фуджисукэ . Нужно было, что-то предпринять.

Старик дёрнулся в сторону, показывая, что он хочет спрыгнуть вниз и тут же получил два сюрикэна. Один попал ему в дракона на шлеме, да там и остался, а второй застрял в шнуровке его харамаки. Накадзё понял, что так просто ему не уйти и аккуратно, не упуская тэнгу из виду, шагнул выше. Оказавшись на коньке, самом устойчивом месте на крыше, где и стоял его противник, самурай попытался напасть. Летун ответил встречным ударом своего шеста-бо. Обмен ударами не дал результатов и Фуджисукэ атаковал вновь, стремительно, словно бросок змеи. Прыгнув вперёд, чуть пригнувшись, старик сначала рубанул левой поперёк, целясь в живот, а второй следом и по ногам. От первого удара, тэнгу ушёл, просто вертанувшись на одной ноге и тут же подпрыгнул, одновременно опустив бо на шлем противника. Под весом удара и под тяжестью своих доспехов, Накадзё проломил крышу и полетел вниз, проломив ещё и доски второго этажа. Упал на спину, с хрустом и едва слышным стоном. Сверху посыпались солома, доски и горящие искры. Внутри всё было в дыму и огне.

Фуджисукэ, кряхтя попытался встать. Жутко болела спина, а в голове звенели колокола. Кое-как он сел на колени, скинул шлем и вынув танто из-за оби, положил его перед собой. Потом он потянул за шнур на спине и доспехи ослабились. С усилием сняв их через голову, Накадзе взял кинжал и вынул его из ножен. Его кольчужный жилет страшно накалился от жары и обжигал тело. Дым ему пока не мешал, старик мог задерживать дыхание на долгое время, достаточное, чтобы совершить сэппуку. Глаза его были закрыты, но всё равно слезились. Печально было лишь то, что умирает он не на поле боя от руки какого-нибудь воина самурая, а от перспективы не сгореть заживо или задохнуться в дыму.

Фуджисукэ уже прислонил клинок танто к своему левому боку, когда услышал какой-то грохот. Повременил. Через несколько мгновений его подхватили под руки и уже волокли прочь из горящего дома. Несли аккуратно, значит свои. Да и колебаний в сознании больше не было – враг отступил.

Примечание

1.Момонари или момонари-кабуто – шлем с персиковидной тульей.

Глава 4

Плохая война

Месяц Нагацуки(сентябрь) . Сайгава, Синано.

Кагетора не видел перед собой своих вассалов. Он смотрел на них, слышал их голоса, но взгляд его будто пронзал пустоту, а слух заглушили бегущие друг за другом мысли. Князь полностью ушёл в себя сразу после начала очередного совета. Сколько уже было этих советов? Сколько обе армии, его и врага, стояли недвижимо на одном месте? Что нужно сделать, чтобы прекратить эту затянувшуюся и бесполезную войну?

Кагетора понимал, что это глупое стояние на Сайгаве никому не принесёт ни славы, ни прибыли и уж тем более победы. Изо дня в день, воины всё больше изматывались, припасы истощались, а деньги тратились. И если у армии Этиго с едой было не так уж и плохо, то в армии Каи начал царить голод. Когда Каджи и Амакасу ограбили обоз, поставщики задрали цену на доставку и потребовали усиленного сопровождения. А когда Накадзё обобрал деревни, среди крестьян начались бунты и повальное бегство. Такеде Харунобу ничего не оставалось делать, как наладить поставки из своей провинции, а это было очень далеко и тоже затратно.

Князь Нагао тоже отправил Шибату Нагаацу в Этиго для доставки припасов, поскольку в следующий раз, еды взять уже неоткуда. Войска Такеды были начеку и перекрыли все лазейки ведущие на их территорию. Да и их выдающиеся шиноби, день и ночь патрулировали фронт, в чём убедились нокидзару Нагао.

Единственное, что не расстраивало Кагетору, так это преимущество над Такедой. Вначале войны, Харунобу оказался в лидерах, обеспечив Асахияму оружием и гарнизоном. Только теперь вперёд вышел Кагетора. Помимо того, что он блокировал замок Такеды, так он ещё и выходил победителем во всех стычках. Так Санпонджи Саданага и молодой Шибата Нагаацу, прославили свои имена, вытащив из западни рейдовый отряд Каджи. А ещё и Накадзё Фуджисукэ смог отличится. Его воины смогли побить шиноби Такеды и уйти с добычей. Правда, во втором случае не обошлось без потерь. Из семидесяти воинов вошедших в деревню, где была устроена ловушка, целыми и почти невредимыми вышли только сорок, остальные были или убиты или тяжело ранены. Сам Накадзё тоже пострадал и чуть не погиб. Пострадала вся правая часть его тела. Было сильно обожжено плечо, вывихнуто запястье и сломана нога. Благо его неугомонный конь, смог найти своего хозяина в полыхающем доме. Скакун разрушил стену, лягнув её копытами, а воины смогли выволочь, уже приготовившегося умирать старика, наружу. Как утверждали свидетели, напал на них самый настоящий тэнгу, который подчинил крестьян своей воле. Сам же Накадзё, который и схватился с этим самым тэнгу, говорил, что то были обычные шиноби. Они искусны, сильны, невероятно виртуозны, но они всего лишь люди, а не какие-то там демоны.

Так, благодаря своим подвигам, Санпонджи вернулся с дальних рубежей и вновь стал соседствовать с Какидзаки, Шибата удостоился награды и даже получил поручение от князя, что для него было великой честью, а Накадзё был отправлен на лечение обратно в Этиго. Старика заменил его сын, который и смог отбить собранные припасы у шиноби-тэнгу.

Кагетора продолжал размышлять, а вассалы бесконечно спорили. Зачинщиком склоки был Мураками. Ему, как и всем, уже поперёк горла встала эта война и он предлагал быстро и стремительно напасть на Такеду прямо в лоб, иначе можно простоять до самой смерти. Он прекрасно понимал, что так можно потерять много людей, поскольку противник превосходил числом, но зато неистовые северяне могли бы победить, раз и навсегда, забрав голову князя Каи.

Следом за Мураками начал говорить, как всегда, недовольный Окума Томохидэ. Этот вообще предлагал продолжить рейды в тыл противнику, пожечь всё, что можно пожечь и потравить всё, что можно потравить, даже ценой собственной жизни. В таком случае Такеде Харунобу ничего не останется делать, как отступить или пойти в атаку. В обоих случаях он окажется в проигрыше. Идею Окумы одобрили многие, но не все. Даже Усами назвал её резонной, но предложил спросить у князя, который вряд ли согласиться на подобный ход.

–Господин!– позвал его Усами.– Вы слышали, что сказал Томохидэ-сан? Что вы думаете об этом? Господин! Кагетора-сама!

Князь Нагао будто достал себя из глубины, с самого дна большого озера мыслей. Его слух включился, а взгляд стал осмысленным.

–Что предложил Окума.– повторил Кагетора. Несмотря на то, что он мысленно не присутствовал при склоках своих вассалов, слова Томохидэ будто всплыли в его сознании, так чётко, словно он сам их слышал. Эта была ещё одна удивительная способность Нагао. – Я не могу пойти на то, что он предложил. Мы и без того причинили вред людям Синано хотя, они нам не враги. Как я могу позволить гореть их домам и полям? Как я могу позволить их рекам и колодцам быть отравленными? Как после этого мне смотреть в глаза Бисямон-тэну, защитнику Будды? Я не палач! Я воин, а не убийца. Воин берёт меч и сражается, убийца же ищет лазейки и разрабатывает коварные ходы, чтобы нанести удар в спину. Я не позволю ни себе, ни кому-либо ещё, поступать бесчестно.

– Но господин Кагетора!– голос Окумы звучал грубо и надрывисто. Слова князя были ему не по душе.– Это единственный выход! Разве вам не надоела эта бесплодная война? Мы маемся от безделья, пьём, объедаемся, охотимся, строим… и всё для чего? Кто выйдет победителем? Вы знаете? Вы сами хотели покончить с Такедой, так давайте сделаем это! Пусть он умирает с голоду, как раненый тигр, а мы добьём его, когда он не сможет встать! Конечно, нам не обойтись без потерь и возможно мы никогда больше не увидим тех, кого пошлём в тыл врагу, но они умрут не бесцельно! Умирая, они будут знать, что их подвиг принёс армии победу. Мы уничтожим Такеду, освободим Синано и вторгнемся в Каи. У нас будет много земли, которую мы сможем поделить между собой. Это даст нам огромную силу и власть. Клан Нагао прогремит на всех островах Хиномото!

–Ты вновь за своё Окума!– глаза Кагеторы блеснули яркой вспышкой. Он не давил вассала ментально, он просто разозлился.– Твои амбиции ставят тебя в невыгодное положение! Разве я желал себе земли, кроме Этиго? Мой дом, остаётся моим и чужого мне не надо! Ты же, как захватчик, грабитель и мародёр! Помогая соседу выгнать вора, ты сам хочешь забрать его дом! Разве это достойно воина и честного человека? Каким путём ты идёшь?

– Это путь победы! Неважно какой! Плевать какими средствами ты пользуешься, важен лишь результат!– Томохидэ смотрел прямо на даймё, не отводя взгляд. Это был вызов. Бесцеремонный и явный.

–Закрой свой рот!– поднялся с места Оникоджима Ятаро.– Ещё слово и я голыми руками раздавлю тебе голову!– гиганта затрясло от гнева. Практически все привстали со своих мест, готовясь убраться прочь из-под руки этого дикого воина.

Окума тоже насторожился. Хоть он и был прекрасным воином, в стычке с Ятаро безоговорочно проигрывал.

– Угомонись Ятаро!– прокричал князь.– Пусть он говорит! Я сам решу, что мне с ним делать.

Голос господина действовал на гиганта как ударная волна, выбивающая всю дурь из головы. Он послушался и одарив Томохидэ презрительным взглядом, покрасневших от ярости глаз, сел на своё место.

–Говори Окума!– снова произнёс Кагетора.– Раз ты считаешь мои методы бесполезными, значит, тебе впору занять моё место. Возьми меч и попробуй убить меня и тогда ты сможешь осуществить свой план. Ты сможешь победить Такеду раз я это сделать не в силах.

–Господин!– опешил Усами.– Что вы такое говорите? Давайте накажем Окуму за его вольнодумство, но никаких поединков!

–Нет.– отрезал князь.– Я воин и буду решать так, как надлежит воину. Пусть будет поединок чести. Дайте ему меч!

–Давайте лучше я отрублю ему голову!– предложил Амакасу.– Перечить своему даймё вопиющие преступление! Никакого ему меча!

– Меч, я сказал! Быстро! Я приказываю!– голос Кагеторы пронёсся по двум рядам вассалов словно сильный порыв ветра, что даже знамёна маку затрепыхались.

Испуганные самураи занервничали и заёрзали на местах. Один из слуг вбежал внутрь шатра и бросил перед Окумой тачи. Кагетора встал со своего места, взял с подставки свой клинок и приблизился к Томохидэ, загородив его своей тенью. Окума смотрел на лежащий перед ним меч. Он дрожал, то ли от страха, то ли от желания схватить тачи и нанести стремительный удар по князю.