Легенды Сэнгоку. Под знаком тигра

–Мы не во дворце Императора, чтобы распаляться на всякие там церемонии!-небрежно отмахнулся Тамэкаге, немного успокоившись . Его советник всегда вёл себя столь официально, не взирая даже на давнишнюю дружбу с князем.-Выкладывай Усами, что за послание?

Тот снова поклонился и начал:

–Совсем недавно в лагерь прибыл гонец и сообщил, что сегодня, в час тигра(8),госпожа Тора Годзэн-ваша наложница, благополучно разрешилась от бремени и родила вам сына. Я думаю, что ваш сон связан с этим событием.

–Это как?-не понял полководец.

–А так.-Усами устроился поудобней и продолжил.-Тигрёнок-это несомненно новорожденный, так как он родился в год тигра, в день тигра и в час тигра .А воин…то возможно это был сам Бисямон-тэн, покровитель вашего рода. Ну а врата-те самые Небесные Врата Севера, что он сторожит.-советник, приподнял указательный палец левой руки к небу, пророчески произнёс.-Это несомненно добрый знак господин, ваш сын принесёт мир в эти земли!

Тамэкаге призадумался.

"Мир значит?"-задал он себе вопрос.-"Но этот ребёнок всего лишь четвёртый сын в семье и шестой из детей, то бишь самый младший. Как он может встать во главе клана?" Князь внезапно стукнул себя по колену:

–Я еду в Касугаяму!-он быстро встал и отдал приказ воинам, стоявшим по обе стороны от него.-Позовите мне моего сына Кагефусу ,Иробэ и Аюкаву! Усами, ты едешь со мной! Я сам хочу посмотреть на этого "тигрёнка Этиго"! Садамицу лишь поклонился в знак повиновения.

* * *

Тамэкаге не стал брать с собой много слуг и обошёлся лишь Усами Садамицу с тридцатью самураями. Они тут же отправились из лагеря, как только князь раздал приказы своим подчинённым. Вместо себя, командовать армией, он оставил своего старшего двадцатипятилетнего сына Кагефусу и на всякий случай приставил к нему двух своих полководцев; Аюкаву Киёнагу и Иробэ Кацунагу.

Кагефуса несомненно обладал талантами полководца, но иногда за ним наблюдалась крайняя неосмотрительность, граничащая со вспышками гнева, что конечно же мешало здраво рассуждать в непредвиденных ситуациях, а это главное для полководца. Скорее всего, как считал Тамэкаге,-эти черты передались ему от деда, отца Тамэкаге, а тот был неистовым воином.

Отряд спустился с холма, где стоял лагерь и двинулся на север, в сторону моря Нихонкай .Дорога для них была вычищена крестьянами из близ лежащей деревни, так что путь не покажется долгим, не смотря на не утихающую бурю. На пути воинов встретились крестьяне, которые, завидев несущихся путников, тут же упали ниц на обочине, упёршись взглядами в белую, словно лист бумаги, дорогу, не смея взглянуть на высокопоставленных особ. Рядом с собой люди поставили корзины ,которые несли по видимому в лагерь к князю, чтобы продать воинам какие-нибудь припасы или аксессуары одежды сделанные местными рукодельницами. Ни то чтобы воины Тамэкаге нуждались в помощи крестьян, да ещё и в родной провинции, а просто недавние волнения в Кинки(9),связанные с восстаниями религиозных сект икко-икки, перенеслись на соседние провинции ;Кага и Эттю. Эти фанатики икко собирали под своё крыло всякий сброд; крестьян ,ронинов, обнищавших самураев, разбойников, торгашей-перечислять можно до бесконечности. И вот некоторые крестьяне, которым видите-ли надоело горбатиться на разжиревших даймё, решили попытать счастье в злополучной секте. Некоторые просто бежали из деревень, другие пытались поднять бунт, были даже такие, кто убивал самурая или ашигару и давали дёру через границу, прихватив с собой амуницию убиенного. Многих ловили. За убийство должностного лица следовала казнь, за бунт отрезали язык, уши и выкалывали глаза. За простой побег наказания небыли столь суровы, но обрекали деревню беглеца на определённые повинности, например; удваивали налог. Тамэкаге не был тираном, просто в сложившейся ситуации, когда страну раздирала война между кланами провинциальных князей, другого выхода не было.

Бывали и такие случаи, когда вражда возникала и внутри клана, между родными людьми. Нагао и сам являлся участником такого раздора. Изначально он был кокудзин-самураем, вассалом даймё, имеющим владение на его земле. Таким даймё был Уэсуги Фусаёши сюго-губернатор провинции Этиго. Тамэкаге во всём помогал ему; в управлении землёй, людьми и конечно в военных делах. Фусаёши являлся лидером одной из ветвей клана Уэсуги-Яманоучи, и воевал как против чужих, так и против своих. Фусаёши не было равных в войне, пока за его спиной стоял Нагао. Но в один прекрасный день Тамэкаге разочаровался в своём господине.

Однажды, когда Нагао Ёшикаге, отец Тамэкаге, воевал в провинции Эттю, он попросил губернатора Уэсуги о подкреплении. Но Фусаёши, по неизвестным причинам, отказал в этой просьбе и Ёшикаге погиб в неравном сражении. Тамэкаге, узнав об этом, решил отомстить. Он заручился поддержкой слабовольного пасынка Фусаёши, Сададзанэ и от его имени поднял восстание. За этим последовала ,с целью наказать дерзкого Нагао. Но, талантливый полководец вышел победителем .После, Тамэкаге засел в замке и стал терпеливо ждать самого владетельного губернатора Этиго. Фусаёши пришёл и осадил замок. Во время осады Тамэкаге донимал своего бывшего господина ночными вылазками и некультурно отзывался о нём с помощью посланий и выкриков со стен укреплений. Вскоре и вовсе Тамэкаге вырвался из замка и ударил по измождённому Фусаёши, вызвал его на поединок и победил. Многие вассалы Уэсуги поддержали Тамэкаге в его победоносном шествии, и в итоге получилось так, что Уэсуги были лишены своих владений в Этиго, оставив, однако за собой титул сюго, но только номинально. Таким номинальным губернатором стал тот самый приёмный сын погибшего-Уэсуги Сададзанэ. А Нагао стал даймё и истинным правителем земли, некогда принадлежащей клану Уэсуги. Тамэкаге обосновался на горе Касуга, находившейся недалеко от побережья моря Нихон и построил там хорошо укреплённый замок с одноимённым названием. И вот прошло с тех пор двадцать лет,а клан Нагао до сих пор правит, отражая нападки недоброжелателей.

Тамэкаге и его воины сильно не гнали лошадей , но поспешали, дабы не оставаться на долго при столь неблагоприятной погоде. Всю дорогу они ехали молча. Четверо самураев скакали впереди, для разведки дороги (мало-ли что),следующим ехал сам князь Нагао, Усами чуть отставал от него, замыкали отряд остальные воины, их нобори(10)-флаги белого цвета с черным гербом-мон, колыхались на встречном ветру за их спинами.

Тамэкаге не хотел говорить, он был занят мыслями.

Верно ли то, что сказал ему Садамицу? Если да-то как быть?

Кагефуса-старший сын, наследник Тамэкаге и после его смерти все владения отца перейдут к нему. Князь не то чтобы любил Кагефусу, но уважал за стремление постичь путь воина. Сам же первенец обладал волевым характером, иногда даже перечил отцу, на что Тамэкаге старался не обращать внимание, переключался на что-нибудь другое, делая вид что разговор с глупцом его не занимает.

Второй-Харукаге, был чересчур воинственным, чего не могли сказать по его внешности. Нрав конечно боевой, но сам,– долговязый, костлявый, слабый здоровьем, так как постоянно простужался в зимнюю пору. В ветреную и дождливую погоду носу из дому не показывал, какие уж там битвы. Хотя с мечом, копьём и луком обращался искусно, только вот сил в руках не доставало. Впрочем, не особо жаловал отец Харукаге, зато старейшины клана видели в нём будущую игрушку, кем можно управлять. Ещё-бы; норову вон сколько, а силой и умом ками его обделили.

Малышке Айе было семь лет отроду, Но писать и читать она умела уже с четырёх лет, блистала своим умом и прозорливостью, скромна, не шаловлива, к взрослым относится с глубоким почтением, очень любит отца. Она,в своём раннем возрасте уже выучила несколько сутр и по особым случаям молилась вместе со взрослыми в храме. Её Тамэкаге любил, но Айя, как не крути, станет девушкой, а для девушки в самурайской семье одна дорога-замужество и другой клан. Он старался не привязываться к ней сильно." Вырастишь, выйдешь замуж, будешь вертеть своим мужем, словно куклой в кукольном театре! Умом ты вся в меня пошла!"-говорил дочке Тамэкаге, когда брал её на колени. Когда она уходила спать, постоянно тяжело вздыхал,-"Да уж, была-б она мужчиной!"

Нагао уставился вдаль очнувшись от мыслей. Касугаяма уже показалась. Снежная буря будто не трогала её, а обволакивала, образуя обширную воронку и устремлялась ввысь. Замок стоял, чудесного сияния уже не было, так же как и ворот на вершине. Тамэкаге с облегчением вздохнул, что сон оказался только сном. Вот только "тигрёнок" оказался явью.

–Кем быть ему среди всех этих детей?-пробормотал себе под нос даймё.

"Ах да!"-он внезапно вспомнил о последнем(как оказалось не совсем)ребёнке.-"Чикаро."Тот был совсем ещё мал. Только под новый год ему надели кимоно и вручили мечи, специально сделанные для его возраста. О нём и говорить нечего, он был неразговорчив, но тянулся к грамоте. Спеси в нём не было, к пути воина он тоже не стремился,-"Значит станет монахом, займётся поэзией, но воина из него точно не выйдет, Я это вижу как луну на небе."-говорил своим вассалам Тамэкаге. Был и ещё один вариант; Чикаро могут отдать в другую семью, бездетную или для заключения союза. В принципе это ожидало и новорожденного. После второго сына в клане, остальным дорога заказана ;стать монахом, быть усыновлённым другим кланом или стать заложником, но это в случае захвата их территории другим даймё. Хотя…Если рассудить. Наследники иногда умирали ещё до наследования, или их убивали…

Тамэкаге снова пришёл в себя , когда проезжал третий двор своего замка, дальше второй. Главный двор назывался хонмару, находился он на самой вершине горы Касуга. Стены его стояли на земляной насыпи обложенной камнями и возвышались над вторым двором на три кэна(11).Внутри располагалась главная башня ,собственно замок ,высотой в два этажа, а вокруг неё стояли ясики-поместья даймё и вассалов.

Тамэкаге добрался до вершины уже к полудню, в час лошади(12).Он отдал слугам поводья своего коня, а сам направился к женскому дому, где жили его жёны и их служанки. Все дома тщательно охранялись самураями клана Нагао, проверенные и безукоризненно повиновавшиеся лишь приказам князя, или (при необходимости) его старшей жене. Тора Годзэн была второй женой Тамэкаге, по существу,– наложницей, принёсшей ему Айю и вот, наконец, сына.

Даймё подошёл к воротам, ему, без лишних вопросов открыли стражники, дальше он проследовал к главному входу, где его уже ожидали три служанки.

–Коничива! Добрый день Тамэкаге сама!-пролепетала самая старшая, стоявшая посреди остальных.

Князь молча снял ботинки, поднялся на веранду и пошёл вовнутрь дома. Одна из служанок спешно открыла ему сёдзи -раздвижные двери, и вот он уже широко шагал по внутреннему коридору, дом был переполнен ими, но Тамэкаге знал каждый закоулок. Старшая служанка не отставая семенила за ним .Она уже давно знала своего господина и привыкла к его широким шагам, когда многие молодые или новенькие служанки не поспевали за ним, а ещё того хуже путались в спешке в своих узких кимоно, запинались и падали. Звали её Ясу. Она была старшей служанкой у госпожи Торы уже двадцать лет и нянчила её с самого детства.

Наконец Тамэкаге добрался до своей комнаты, где принимал аудиенцию у своих жён и давал им указания. Он не простоял и доли секунды, подоспевшая Ясу тут же раздвинула сёдзи и князь проследовал внутрь. Он добрался до возвышенного помоста в дальней части комнаты, где его ждали мягкие подушечки-дзабутон, деревянный, лакированный подлокотник и подставка для мечей. Тамэкаге снял свой тачи, аккуратно положил его на подставку, позади себя и удобно устроился на подушке, придвинув подлокотник к правой руке. Ясу ждала его за раздвинутыми створками, склонившись в низком поклоне, едва ли не касаясь лбом пола. Ожидала указаний.

–Как здоровье госпожи Торы?-поинтересовался Тамэкаге.

–Госпожа ещё нехорошо себя чувствует после родин и просит простить её за то, что не встретила вас как подобает.-ответила Ясу не поднимая глаз.

–Как моя другая жена?-продолжал допрос Нагао.

–Госпожа Судзумэ не отходит от госпожи Торы не на шаг.-служанка поклонилась ещё ниже.-Она во всём помогала ей при родах.

Тамэкаге улыбнулся краешком рта и одобрительно кивнул.

–Я могу видеть сына? Ведь вести правдивы и у меня родился четвёртый сын?

–Да господин!-в голосе Ясу слышались нотки искренней радости.-Великолепный малыш! Такой красивый…но…

–Что но!-воскликнул князь услышав подозрительный ответ прислуги. Он поднялся на одно колено и даже невольно положил руку на рукоять танто, что торчал за поясом.-Не огорчай меня Ясу! Отвечай!

–О мой господин!-запричитала она, без конца кланяясь.-Не расстраивайтесь, здесь нет ничего дурного. Просто мальчик родился уж как четыре часа, а до сих пор ни разу не заплакал. Мне показалось это немного странным, ведь дети обычно плачут при рождении.

–Оставь свои мысли при себе женщина!-твёрдо ответил Тамэкаге, он уже не гневался, а наоборот стал даже очень довольным. Он вернулся в исходное положение, подпер кулаком подбородок, состроив задумчивую мину.-Значит ни разу не заплакал?-переспросил он.

–Точно так господин.

–Это хорошо.-Нагао встал с дзабутона, взял свой меч с подставки и направился к выходу. Ясу, не вставая с колен, отползла назад и села с краю у входа за сёдзи, пропуская своего даймё.

–Я хочу чтобы мне принесли моего сына в замок.-сказал он, выходя в коридор.-Через час.

–Как будет угодно господин Тамэкаге.-повиновалась Ясу.-Кому это поручить?

–Займись этим сама.-Сказав это он пошел из дома.

–Это огромная честь для меня.-ответила служанка ему вслед.

За этот час Тамэкаге успел принять ванну, привести волосы в порядок; зачесал назад и уложил на темени в хвост и переоделся в повседневную одежду. Поверх простого чёрного кимоно, была надета белая безрукавая куртка-хаори. Посреди спины, на хаори красовался мон клана Нагао. Хакама были того же цвета, что и куртка, а за поясом торчал малый меч вакидзаси.

После своих приготовлений Тамэкаге направился в приемную часть замка, расположенную на втором этаже. Это была обширная комната, украшенная расписными ширмами, с изображением красочных животных нарисованных в китайском стиле. По обоим краям комнаты, от входа до возвышенного помоста, где восседал князь, были постелены четырёхугольные соломенные циновки для вассалов. За помостом, на дальней фусума(13) изобразили грозного Бисямон-тэна. Когда князь вошёл в приёмную, вассалы разом распластались в низком поклоне, так и не вставали пока Нагао Тамэкаге не устроился на своём месте, на помосте. Они дожидались его здесь с самого его приезда. Усами собрал всех, кто находился в это время в замке, объявив, что князь хочет сообщить очень важное известие.

Сам Усами Садамицу, сидел по левую сторону от князя возле помоста. За ним, другой вассал клана Наоэ Кагецуна и представитель младшей ветви клана Нагао Тошикаге. С правой стороны; Хондзё Ёшихидэ, Тэрута Хидэтака, Нагао Харукаге-сын князя и многие другие. Все замерли в ожидании слов князя, некоторым не терпелось поскорей закончить это собрание и заняться своими делами.

Одним из таких "некоторых" был Харукаге. Он презрительно ухмылялся, делая вид, что ему не интересно, что скажет отец. К тому же он вполне догадывался, о чём пойдет речь. И ему становилось от этого противно. Харукаге итак не устраивала роль второсортного представителя клана, а тут еще появился новый наследник. Хоть и четвёртый.

Время шло, а Тамэкаге молчал. Молчали и остальные, не смея нарушать мёртвую тишину. Наоэ, сидевший, между Усами и Тошикаге, нервно замешкался. Этот вассал отличался своим весёлым, добродушным характером и непреодолимой тягой к женщинам (точнее к тому, что находится у них под одеждой).Садамицу незаметно отдернул его за рукав кимоно, призывая к спокойствию. И Наоэ стал снова ждать, правда, с прежним нетерпением. Вскоре сёдзи раздвинулись и на пороге, не переступая черты дверного проёма, склонился стражник и объявил: