Меня нет

– Да не надо, я так. На диване прилягу.

Она не спорила.

Мужчина прошаркал в тапочках в комнату, отмечая странный, совершенно чуждый быт, и прилёг на мягком диване, сунув подушку под голову. Светлана постояла в дверях, глядя на нежданного гостя, и вышла на кухню.

А сон не шёл. Треть жизни прожить за рулём – это не мало. Успеваешь отвыкнуть от домашнего уюта, от спокойной атмосферы, от обжитого пространства. Сложно вновь возвращаться к этому.

Вспомнилось далёкое, ставшее почти нереальным детство. Когда Паше было всего-то пять или шесть, и жизнь казалась простой, интересной, неравномерной.

Мама как обычно возилась на кухне. Готовила. Пашка крутился под ногами, задавая несвоевременные вопросы и тайком подметая с доски нарезанные овощи для салата. Ждали папу. Тот подолгу пропадал в межпланетных перелётах, и мама часто сердилась на него. А вот Пашка ждал возвращения отца с искренним, нескрываемым нетерпением.

Наконец, щёлкал отпираемый замок. Звенели в коридоре ключи.

– Беги, папа вернулся, – улыбалась мама, и мальчик пулей слетал с места.

Папа, вот он. Высокий, стройный, уверенный. В неизменной форме. Поставил сумку на пол. Рядом положил пакет с продуктами.

– Папа! – Мальчик прыгнул на шею отцу. Тот обнял ребёнка, улыбаясь и тоже радуясь.

– Привет, заяц, – сказал тихо, с нежностью.

– Я не заяц, – заупрямился Паша.

– А кто же ты?

– Человек, – убеждённо разъяснил малыш.

Папа весело подбросил его на руках.

– Маленький мой человек.

– Я не маленький, я большой!

А потом был праздничный ужин. Пришли соседи, Устиновы. Подтянулся чуть позже дядя Толя – он был одинок, семьёй обзавестись тогда ещё не успел, так что пришёл сразу, как закинул домой сумку с вещами. Сидели шумной толпой. Смеялись. И Пашка сидел рядом с папой, держа его за руку.

Потом взрослые играли в карты. Ребёнок не понимал правил игры, но с уверенным видом подсказывал папе с какой карты обязательно надо ходить.

Были, конечно, и подарки. Папа принёс большую сумку и всем начал раздавать гостинцы. На Марсе, как тогда казалось, можно найти столько удивительных вещей! После каждого полёта Антон Викторович всегда привозил подарки. Никого не забывал. Соседи гордились знакомством с ним. Дяде Толе, естественно, подарков не доставалось, ведь он летал тем же рейсом. Но он не переживал. Вместо него переживал Паша, который любил справедливость и очень уважал толстенького друга отца. Ведь тот тоже привозил ребёнку подарки, пусть и не такие хорошие, какие дарил папа.

И потом начинались счастливые дни. Часто гуляли, ходили в зоопарк, катались на аттракционах. Ездили кататься на лодке, причём Паша указывал куда плыть – папе, сидевшему на вёслах, этого было не видно. Побывали в планетарии. Сходили в театр. Каждый день что-нибудь новенькое.

Расцветала и мама, обычно молчаливая и тихая, она преображалась с возвращением мужа. Паше в такие времена разрешалось смотреть мультики допоздна, есть сколько угодно сладкого и занимать хоть на весь день домашний компьютер. Было хорошо.

Но потом…

Потом папа улетал, и всё вновь становилось серым, однотонным, скучным. Спустя время начинало казаться, что иначе никогда и не было. И не прилетал из далёкого рейса самый близкий человек на свете. И не было подарков. Не было ничего.

И вот теперь страшная, тяжёлая, нечеловеческая мысль разрасталась, не желая покидать сознание:

«А было ли?..»

***

Он проснулся ровно через три часа. Тут же сел, болезненно щуря глаза и убирая в сторону неведомо откуда взявшийся плед. Мгновение соображал, где это он очутился. И потом, нащупав ногами тапочки, побрёл на кухню, откуда доносились запахи горячей пищи.

Светлана, как выяснилось, времени зря не теряла. Сделала в дорогу пирожков с мясом. Накормила Павла кашей с котлетами. Угостила холодным клюквенным морсом.

– Сын так и не приходил?

– Шляется где-то с дружками.

– Сама-то как поживаешь? Как работа?

– Да ничего, помаленьку. А ты?

– Как видишь, – вздохнул Павел. Он отпил ещё немного морса, задумавшись о чём-то своём. – На Землю-то не хочешь вернуться? – спросил он вдруг.

– Хотелось бы, – не глядя на него, ответила женщина.

– Ну так?

Она подняла взгляд.

– Страшно. – И пояснила: – Не могу. Как лайнер вижу, сразу в дрожь бросает. Бежать хочется. Если бы ты тогда не посадил «Енисей»… Ох, знаешь, Паша, какой ты на самом деле молодец. Ты меня спас. И пассажиров. Всех нас.

– Не всех, – хрипло возразил марсобойщик, и Светлана пристыжено умолкла, осознав, что задела его за больное.

Павел засобирался к грузовику. Он неплохо выспался, и теперь мог бы ехать двое суток без отдыха: он и так потратил слишком много времени. Забрал пирожки, переобулся, накинул куртку.

– Ещё увидимся, – сказал в дверях.

– Давай. Заезжай почаще.

– Угу. Ну, пока.

– Пока.

Вышел на улицу. Не понять, вечер сейчас или ещё день. Над домами стальная решётка из труб, механизмов и фонарей. Подземный город – не самое радостное место.

В салоне грузовика всё ещё пахло духами Ксении. Павел включил кондиционер, откинулся в кресле и десять минут разглядывал данные навигатора, прикидывая, как быстро сможет достигнуть цели путешествия.

Больше половины пути уже проделано, но дальше придётся двигаться по бездорожью, там особо не разгонишься. Сперва по оврагам и каньонам, затем по пескам вдоль поднимающейся стены обрыва – чтобы не сбиться. А вот потом ехать придётся не то что по компасу, но всё равно почти вслепую, ориентируясь только на положение жирной мигающей точки на экране навигатора. Всё самое трудное ещё впереди. А ведь эту штуку ещё обратно тащить!

Ох, ввязался на свою голову.

Дружелюбно и знакомо загудел мотор. Грузовик описал петлю вокруг двора и выехал на улицу.

Одинокая женщина проводила его взглядом из окна.