На пороге

– Хочешь посмотреть лабораторию? – догадался Ложкин.

– Ахах!

– Тогда пошли, – просто сказал он. Света посмотрела на него настолько чувственно, что учёный застенчиво отвёл взгляд. Однако пройти им не дали. На ступенях перед входом стоял высокий парень с непроницаемым лицом, блондин, в белой рубашке и белых брюках. На Ложкина он посмотрел лишь мимолётно, зато надолго задержал взгляд на Свете.

– Ты не проникнешь сюда. – Абсолютно бесчувственный голос ударил по ушам. Ложкин вжал голову в плечи, Света попятилась. Человек в белом повернулся к учёному и уже тише добавил: – Вам лучше поторопиться. Вас ждут.

– О-хо-хо…

Сомнения учёного длились мгновения. Он быстро вбежал по ступеням, бросил последний взгляд на Свету и вошёл в здание. Некоторое время его не отпускало чувство тревоги. Он ускорил шаг, заторопился, но ощущение опасности преследовало его неотступно.

– Фёдор Борисович! – окликнул учёного старый толстенький профессор, и Ложкин вздрогнул.

– А, Фёдор Петрович, добрый вечер. – Он пожал протянутую руку.

– Вы надолго к нам? – поинтересовался тёзка.

– Не думаю. – Ложкин дружески похлопал профессора по плечу. – Но я к вам заскочу. Обязательно. Сыграем в шахматы, у меня давненько не было достойных противников.

– В любое время, Фёдор Борисович! Удачи вам!

Ложкин кивнул и направился дальше. Какие-то ребята в военной форме во все глаза таращились на него, словно увидели живого бога. Учёный прошёл мимо с отстранённым видом. И только на лестнице остановился, обнаружив, что остался совершенно один. Ладони дрожали от внутреннего напряжения, и Фёдор с силой вцепился в перила. Рядом словно из морока материализовался молодой мужчина в белом.

– Света, как я понимаю, не придёт? – задал ему риторический вопрос Ложкин.

– Вы больше не должны разговаривать с ней, – без тени эмоций ответил мужчина.

– Вот как? Это угроза? – Ложкин нахмурился, но его собеседник молчал. – Вот же, свалились на мою голову! Некстати, очень некстати! У меня не самое сильное сердце, чёрт возьми. Но я не боюсь, глупо бояться себя…

– Вас ждут, – напомнил мужчина.

– Ага. Да. Помню. – Фёдор выпрямился, поправил причёску и уже спокойно взглянул на собеседника снизу вверх. – Сейчас ты исчезнешь, понял меня? Не хочу тебя видеть, ты будешь только мешать мне. Хотя, подозреваю, что ты ещё явишься. Хм. Видок у тебя, конечно, дурацкий. Имя тебе нужно подходящее. Руслан! О, как! Согласен?

«Руслан» молчал, безучастно глядя на учёного. Ложкин поймал себя на мысли, что в сравнении со Светой его новый компаньон совершенно неэмоционален. Светка вообще вела себя открыто, нагло, кокетливо. Было в ней что-то пошлое, но привлекательное, хе. А этот стоит чурбаном. Безжизненный, стерильный. Робот.

– Всё, проваливай, – рассердился Ложкин, и Руслан растворился в воздухе. – Фантомы, фантомы, – проворчал учёный, поднимаясь по лестнице. Он вдруг начал злиться, и его негодование перекинулось на первых людей, кого он увидел: на третьем этаже у кабинки горизонтального лифта стояли Ольга и её друг.

– Прохлаждаетесь, – грубо сказал им Ложкин. – А это, я так полагаю, сын льва? Вот он какой. Как я себе и представлял.

Леонид нахмурился – ему не нравилось, когда с ним говорили в таком тоне. К такому он точно не привык. И, посмотрев с вызовом в глаза учёного, он не протянул руку для рукопожатия. Того же не сделал и Ложкин.

– Поехали, Оля, – сказал Фёдор, хотя он совершенно не нуждался в её присутствии. Ему просто вдруг захотелось разлучить эту парочку, пусть ненадолго. Его бывшая жена смотрела на него с неодобрением, но уловив женским чутьём его настрой, не стала возражать.

– Увидимся вечером, – сказала она Леониду и вместе с Ложкиным вошла в кабину лифта. Двери сошлись, и без рывка, без перегрузок и ощутимых ускорений кабинка понеслась по длинной стеклянной трубе. Парк внизу потемнел и погрузился и угрожающий сумрак. Учёный нетерпеливо притоптывал ногой, сложив руки на груди. Ольга смотрела куда-то в сторону, думая о чём-то своём.

Со всех сторон сомкнулась темнота, когда кабинка достигла второго здания. Двери распахнулись, открывая путь в полутёмный коридор со стальными дверями. Фёдор не чувствовал, но знал, что в этот момент его сканируют охранные механизмы, которым была отдана половина пространства дома. Любого незваного гостя, легкомысленно проникшего сюда, проводили бы вежливым броском по воздушной трубе в обратную сторону. Если же эта мера не помогает, в ход пойдёт боевая техника. Категория секретности «М» – здесь всё серьёзно.

Постепенно успокоившись, Ложкин наскоро привёл мысли в порядок и запустил по новой песенку, которую нашёл несколько дней назад в Сети. Вообще, интересных песенок было много, но эта чем-то особенно зацепила его. Он стал её слушать раз за разом, повторял, как в бреду, пока летел в космолёте, вспоминал в машине, когда ехали с Ольгой. И после миллионного, наверное, раза он выучил её наизусть. Каждый аккорд, каждую интонацию голоса. До такой степени, что самому стало противно.

Кто-то кем-то не услышан вовсе,
Ну а кто-то кого-то просто не сберёг.
Кто-то думал, что сегодня в гости
Попадёт, а он попал просто в морг.

Только я не думал, ничего не видел,
И вообще сегодня на всех забил!
Я уткнулся тупо в телевизор
И смотрел его из последних сил![1 - Песня «Телевизор» группы «La Odica».]

Песня витала в сознании параллельно мыслям и совершенно не мешала анализировать ситуацию. Уж с чем с чем, а с потоком мыслей Ложкин умел обращаться как никто другой! Юрковский уже ждал его, присев на краешек лабораторного стола. Когда вошли Ложкин с Ольгой, старик вскочил и быстрыми шагами преодолел пространство зала. Не было заметно ни недовольства, ни упрёка – только радость по поводу новой встречи.

– Федя! Вот и ты, совсем не изменился!

– Здравствуй, Андрюша! Рад видеть тебя, так сказать, воочию.

Они обнялись как старые друзья.

– Доехал без проблем, надеюсь? Я слышал, что-то там случилось такое неприятное в космосе. Власти как всегда умалчивают подробности.

– Всё отлично, как видишь. Я здесь, и слава богу! – верно заметил Ложкин, хитро улыбнувшись.

В зале сидел ещё один человек – Фёдор нарочно не обратил на него внимания. Сергей Мамонтов поднялся, обнаружив немалый рост, и медленно подошёл к своим знаменитым коллегам. По его усталым глазам Ложкин понял, что парень даже не посетил своих новых апартаментов, расположенных, кстати, в этом же здании. Юрковский любил поболтать, а прервать разговор паренёк просто постеснялся. Он протянул ладонь Ложкину, робко улыбаясь и словно смущаясь, что ему приходится смотреть сверху вниз.

– Это Сергей Мамонтов, познакомься, – представила его Ольга. – Для друзей просто Серж.

Сказано это было как будто непринуждённо. Но на самом деле она волновалась, и Фёдор знал это. Он перевёл взгляд на неё, и улыбка исчезла с его лица. Затем он посмотрел на Сергея, и надменно прищурился, оценивая эффект.

– Вижу, – коротко сказал он, бросив полного презрения взгляд на протянутую ладонь. Сергей стоял, раскрасневшись, и убирать руку не собирался. Он сразу заметил, что почему-то не понравился Ложкину, но понять этого не мог.

Кто-то управлял ракетой,
Кто-то просто телефон чинил.
Кто-то жарил для людей котлеты,
И отчаянно он их перчил.

Немая сцена продолжалась непозволительно долго. Это глупо! – промелькнуло в голове молодого учёного. Он всё ещё ждал, что Ложкин пожмёт ему руку. И что это за, прости господи, котлеты?! Причём тут котлеты?! Как можно думать в такой момент о каких-то котлетах?!

Только я не думал, ничего не видел,
И вообще сегодня на всех забил!
Я уткнулся тупо в телевизор
И смотрел его из последних сил!

У Сергея ум заходил за разум. Он пытался понять, чем вызвана эта внезапная неприязнь со стороны Ложкина. Пытался осторожно проникнуть в его разум. А в мыслях у того – телевизор, котлеты и ракеты! Что-то очень странное!

Фёдор победно ухмыльнулся, и Сергей вдруг с ужасом понял: ОН ЗНАЕТ!!! Мамонтов считал, что никто и никогда не приобщится к его самой главной, самой заветной тайне. Никто никогда не узнает, иначе он рискует стать изгоем.

Ложкин знал. Откуда-то знал. Именно знал. Не догадывался, а знал, знал, знал!!! Чёрт!

Фёдор чувствовал, что незадачливый телепат полностью в его власти. Теперь ты в моих руках, парень! И будешь тише воды, ниже травы. Будешь покорным. Теперь – только так.