Кировская весна 1936-1937

Пабло за ужином говорил немного.

– Понравилось тебе, Пилар? – спросил он, набив рот жарким из молодого козленка. Они ужинали в ресторанчике при автобусной станции. Народу было полно, пели песни, и официанты с трудом управлялись.

– Нет, – сказала Пилар. – Не понравилось, если не считать дона Фаустино.

– А мне понравилось, – сказал он.

– Все? – спросила она.

– Все, – сказал он и, отрезав своим ножом большой ломоть хлеба, стал подбирать им соус с тарелки. – Все, если не считать священника.

– Тебе не понравилось то, что сделали со священником? – Пилар удивилась, так как знала, что священники ему еще ненавистней фашистов.

– Он меня разочаровал, – печально сказал Пабло. Кругом так громко пели, что нам приходилось почти кричать, иначе не слышно было.

– Как так?

– Он плохо умер, – сказал Пабло. – Проявил мало достоинства.

– Какое уж тут могло быть достоинство, когда на него набросилась толпа? – сказала Пилар. – А до того он, по-моему, держался с большим достоинством. Большего достоинства и требовать нельзя.

– Да, – сказал Пабло. – Но в последнюю минуту он струсил.

– Еще бы не струсить, – сказала я. – Ты видел, что они с ним сделали?

– Я не слепой, – сказал Пабло. – Но я считаю, что он умер плохо.

– На его месте каждый умер бы плохо, – сказала ему Пилар. – Чего тебе еще нужно за твои деньги? Если хочешь знать, все, что там творилось, в Ратуше, просто гнусность!

– Да, – сказал Пабло. – Порядку было мало. Но ведь это священник. Он должен был показать пример.

– Я думала, ты не любишь священников.

– Да, – сказал Пабло и отрезал себе еще хлеба. – Но ведь это испанский священник. Испанский священник должен умирать как следует.

– По-моему, он совсем неплохо умер, – сказала Пилар. – Ведь что творилось!

– Нет, – сказал Пабло. – Он меня совсем разочаровал. Целый день я ждал смерти священника. Я решил, что он последним пройдет сквозь строй. Просто дождаться этого не мог. Думал – вот будет зрелище! Я еще никогда не видел, как умирает священник.

– Успеешь еще, – язвительно сказала Пилар. – Ведь сегодня только начало.

– Нет, – сказал Пабло. – Он меня разочаровал.

– Вот как! – сказала она. – Чего доброго, ты и в бога верить перестанешь.

– Не понимаешь ты, Пилар, – сказал он. – Ведь это же испанский священник.

– Что за народ испанцы! – сказала она ему.

– Пилар, сегодня у нас с тобой ничего не будет – сказал жене Пабло.

– Ладно, – сказала она. – Очень рада.

– Я думаю, это было бы нехорошо в день, когда убили столько народу.

– Ну да, – ответила она ему. – Подумаешь, какой праведник! Я не зря столько лет жила с матадорами, знаю, какие они бывают после корриды.

– Это верно, Пилар? – спросил он.

– А когда я тебе лгала? – сказала она ему.

– В самом деле, Пилар, я сегодня никуда не гожусь. Ты на меня не в обиде?

– Нет, парниша, – сказала она ему. – Но каждый день ты людей не убивай.

И он спал всю ночь как младенец, пока она его не разбудила на рассвете, а сама так и не могла уснуть и в конце концов поднялась и села у окна, откуда видна была площадь в лунном свете, та самая, где днем стояли шеренги, и деревья на краю площади, блестевшие в лунном свете, и черные тени, которые от них падали, и скамейки, тоже облитые лунным светом, и поблескивавшие осколки бутылок, а дальше обрыв, откуда всех сбросили, и за ним пустота. Кругом было тихо, только в фонтане плескалась вода, и она сидела и думала: как же скверно мы начинаем.

Окно было раскрыто, и со стороны Фонды ей вдруг послышался женский плач. Пилар вышла на балкон, босыми ногами ступая по железу; фасады домов вокруг площади были освещены луной, а плач доносился с балкона дона Гильермо. Это его жена стояла там на коленях и плакала.

Тогда Пилар вернулась в комнату и снова села у окна, и ей не хотелось ни о чем думать, потому что это был самый плохой день в ее жизни, если не считать еще одного дня, три дня спустя, когда город взяли фашисты. {26}

23.07.36 Испания. Бургос

23 июля в Бургосе было учреждено первое правительство националистов – Хунта национальной обороны. Возглавил Хунту генерал Кабанельяс. В ее состав вошли генералы Мола, Понте, Давила и Соликет. По отношению к Франко Хунта лишь подтвердила его назначение на пост командующего Африканской армией, не предусматривая для него никакого политического поста.

Генерал Мола склонился над картой провинций, листками с подготовленными тезисами и приступил к докладу о промежуточных результатах:

Итак, досрочно, 17 июля 1936 года восставшие офицеры под командой полковника Газало с верными частями захватили город Мелиллу в Испанской Северной Африке. В эту же самую ночь генерал Франко покинул Тенерифе (Канарские острова) и прибыл в Испанскую Африку. Достаточно быстро под наш контроль перешли и другие испанские колонии: Канарские острова, Испанская Сахара, Испанская Гвинея.

Попытка восстания в Мадриде, крайне неудачно совершенная генералом Виллегасом, провалилась.

Попытки восстания в Валенсии и в Гренаде также не имели успеха, генерал Годэ был арестован и убит.

Генерал Санхурхо погиб в воздушной катастрофе.

Я сам, генерал Мола, имел полный успех и охватил восстанием всю провинцию Леона с Бургосом, создав тут крепкий очаг сопротивления.

Помимо армии и сил правопорядка, к нам примкнула новая сила: монархическая организация карлистов, которая борется за возвращение к власти покинувшего в 1931 году Испанию короля. Карлисты сразу же присоединились к нам и стали создавать свои добровольческие боевые части: рекете (дружины) с выборными ими же офицерами. Эти одухотворенные и дисциплинированные части будут крепкой опорой националистического движения.

Португальское правительство, руководимое доктором Салазаром, хотя и остается пока официально нейтральным, искренне сочувствует восстанию и готово оказывать посильную помощь.

Таким образом, к августу 1936 года мы удерживаем четвертую часть Испании с ее наиболее бедными и малонаселенными сельскими районами. Из десяти крупнейших городов в наших руках находятся только два – Сарагосса на севере и Севилья на юге. Вопреки всем планам мы не сумели за пять-шесть дней овладеть столицами. Вместо этого мы утратили военную инициативу, не имеем более общепризнанного вождя и испытываем недостаток боевого снабжения и денег. Восполнять потери становится все труднее. Наша ударная сила – колониальные войска, в связи с неблагоприятным развитием событий на флоте, оставались изолированными в Африке.

Восстанию срочно требуется иностранная помощь – активная и действенная, в первую очередь для переброски войск из Испанского Марокко, и, во вторую очередь, для снабжения армии оружием и боеприпасами.

{24}

24.07.36 Рим и Берлин