Кировская весна 1936-1937

4. Военным советам военных округов в месячный срок провести аттестование бывших комиссаров, политических руководителей и политических работников с принятием кадровых решений:

– о назначении заместителями командиров (начальников) по политической части в частях и соединениях (от полка, бригады, дивизии, корпуса и выше), на кораблях 1-го и 2-го ранга, в военно-учебных заведениях Красной Армии, в иных приравненных к воинским частям учреждениях Красной Армии;

– о назначении политработников на иные должности военно-политической службы (работники военных газет, журналов, клубов, иных учреждений);

– о переводе подготовленных в военном отношении политработников на командные и иные должности, особенно в звене – командир взвода, командир роты, командир батальона;

– о командировании политработников на обучение в окружные шестимесячные командные курсы;

– об увольнении политработников в запас.

5. Военным советам военных округов в месячный срок направить на согласование в Политическое управление РККА проекты приказов наркома обороны о назначении, о переводе, об увольнении бывших комиссаров и политических работников.

6. Первому заместителю Наркома Обороны – начальнику Политического управления РККА т. Гамарнику согласованные им проекты приказов о назначении, о переводе, об увольнении бывших комиссаров и политических работников представить на подпись Наркома Обороны.

7. Военным советам военных округов в месячный срок после подписания Наркомом Обороны кадровых приказов присвоить политическим работникам командные воинские звания в пределах предоставленных им прав.

Народный Комиссар Обороны

И. Уборевич

/с использованием {49}/

10.08.37 Василий Грабин

В августе мы получили новое тактико-техническое задание.

Для дивизионной пушки калибра 76 мм от нас требовалось, обеспечив возможность стрельбы старыми французскими и русскими трехдюймовыми снарядами, снизить и массу, и длину орудия (как в боевом, так и в походном положении), без использования дульного тормоза. То же задание получило и конкурирующее с нами КБ Кировского завода под управлением Маханова. Закипела работа, и к 1938 году была создана и после заслуженной победы на конкурсе принята на вооружение значительно более легкая и технологичная дивизионная пушка Ф-22 УСВ, сохранившая 50% деталей от уже освоенной к тому моменту Ф-22. К 1940 году наша работа привела к созданию еще более легкого и технологичного дивизионного орудия, которое получило новый индекс по новому названию нашего завода: ЗиС-40.

{АИ}

12.08.37 Четвертый поход

Четвертый боевой поход (август 1937 года) продемонстрировал советским морякам новую опасность. Как раз с августа 1937 года итальянские власти приступили к систематическому прерыванию военного снабжения Испанской республики. Подлодки развертывались сразу в трёх районах у испанских портов, в Сицилийском проливе и в Эгейском море. Итальянским субмаринам разрешилось атаковать все республиканские и советские военные корабли, все республиканские и советские торговые суда в территориальных водах Испании и все торговые суда, ночью идущие без огней под охраной республиканских сил. Итальянские надводные корабли действовали в Сицилийском проливе и у берегов Италии, авиация мятежников и итальянцев действовала с аэродромов острова Мальорка. У африканского берега 12 августа 1937 года на траверсе Картахене крейсер «Красный Кавказ», вскоре после встречи с республиканскими эсминцами, был атакован подводной лодкой. Атака была выполнена по головному кораблю 2 торпедами, одна из которых попала в борт республиканского эсминца «Churruca», перерезавшего ее путь в стремительном жертвенном броске. Торпеда попала в машинное отделение эсминца, где погибло 4 и было ранено 8 моряков. Тяжело поврежденный «Churruca» вышел из строя до конца войны. После залпа лодка всплыла на поверхность и была точно опознана испанцами как итальянская. Советник командира эсминца «Churruca» капитан второго ранга Валентин Петрович Дрозд за этот маневр был удостоен высокого звания героя Советского Союза. После выгрузки и погрузки пассажиров корабли вернулись в Севастополь без происшествий, на этот раз выйдя из порта Картахена не ночью, а в вечерних сумерках. Отряд, вместо обычного маршрута к африканскому берегу взяв курс точно на восток, дал полный ход и ускользнул, пользуясь темным временем суток, и от подводных лодок, и от надводных кораблей мятежников.

В ожидании Пятого боевого похода в Севастополе на корме крейсеров установили бомбосбрасыватели для глубинных бомб.

10.08.37 Костя Закурдаев

– Кто последний? Я за вами! – привычной скороговоркой выпалил Костя Закурдаев и, вдруг оглядевшись, сообразил, что безнадежно опоздал. Очередь цепочкой вилась по вестибюлю, подпирала стены приемной. Костя вообще презирал очереди и, энергично работая локтями, ввинтился в толпу, продираясь поближе к заветной двери директорского кабинета.

– Очень торопишься? – спросили его откуда-то сверху. – Ты не в трамвае.

В этот момент Костя уставился на две ноги, которые оканчивались прорезиненными теннисками таких размеров, что они больше напоминали не обувь, а лодки, зашнурованные брезентовыми чехлами. Костя ощутил себя лилипутом в стране великанов, и его напор отчего-то увял. Ему ничего больше не оставалось, как вернуться в хвост очереди и терпеливо дожидаться решения своей судьбы.

Массивные стены старого здания «о восьми кирпичах» едва защищали от августовской жары. Духоту разгоняли газетами. Вернее, газетой – в руках у каждого как мандат мелькал один и тот же номер «Московской правды» недельной давности. Тот самый номер, где на четвертой странице была напечатана информация – всего пять строчек – о начале приема заявлений. А Костя еще надеялся, что на заметку, может быть, не все обратят внимание. Но у газеты был слишком большой тираж.

Очередь негромко гудела разговорами, которые сливались в монотонный шум, как от трансформатора.

– Не мерзнешь? – спросил Костин сосед у парня в синем морском кителе и настоящих суконных клешах.

– Форма! Просто привык, – мужественно ответил тот. Хотя на шерстяном кителе явственно обозначились влажные разводы, парень даже не расстегнул крючки стоячего глухого воротничка.

– А я испугался. Неужели, думаю, малярия? – не отставал мальчишка в выцветшей футболке. – Ты смотри, с малярией медкомиссия не пропустит.

– О своем здоровье думай! – обозлился «синий китель». – Мы еще посмотрим, кого не пропустят! – И в подтверждение своих слов он вытащил из нагрудного кармана какую-то бумажку с печатью и, не выпуская ее из рук, дал прочитать ближайшим соседям.

– У этого дядя в Кронштадте служит, капитан первого ранга, – с уважением разнеслось по очереди. – Чего такому бояться? Ходатайство и печать гербовая…

Аргумент был столь убедительным, что даже парень в футболке сбавил тон и спросил:

– На каком корабле он плавает?

– Не плавает, а ходит! – строго поправил племянник.

…

В кабинет, где заседала приемная комиссия, вызывали по одному. Дверь была глухая, обитая черной клеенкой. Она открывалась или нехотя – щелкой, или от полноты чувств – рывком.

– Следующий! – командовал строгий моряк с усиками под носом и тремя золотыми шевронами на рукавах летнего полотняного кителя. Результаты переговоров угадывались без слов. Если парень прятал глаза и стремился побыстрее форсировать толпу в вестибюле, все было ясно. Другие, наоборот, охотно делились впечатлениями.

– «Петь, – г-говорит, – любишь?» – рассказывал тоненький мальчик из породы «гогочек». – Я сначала уд-дивился. Здесь ведь не консерватория. Но от-тве-чаю: «Люблю». – «Тогда спой, – говорит, – свою любимую песню». Я и затянул:

Закурим матросские трубки

И выйдем из темных кают.

Пусть волны доходят до рубки,

Но нас они с ног не собьют.

– Правильную песню выбрал, – одобрили болельщики. – Из кинофильма «Четвертый перископ».

– «Больше п-пой, – говорит, – и тогда совсем перестанешь заикаться, – продолжал «гогочка». – В Древнем Риме, – говорит, – оратор Цицерон тоже т-так вылечился».

«Такого «гогочку» приняли?» – удивился Костя и почувствовал себя несколько увереннее.

/Примечание Автора. ГОГОЧКА – маменький сынок, жаргонное слово 20-х..30-х годов/

А вот «синий китель» неожиданно задержался за клеенчатой дверью кабинета. Потом вдруг она распахнулась настежь, как от удара ноги. Племянник повернулся на пороге лицом в кабинет и металлическим голосом произнес, подчеркивая каждое слово:

– Имейте в виду, Константин Васильевич! Я сейчас же звоню в Кронштадт и все расскажу капитану первого ранга. Решительно все.

– Правильно сделаешь, – согласился усатый моряк. – Кто же другой может ему рассказать о том, как учится его родственник?

Тут племянник рванул воротник своего кителя так, что полетели крючки, и двинулся прямо на толпу, словно перед ним никого не было. Ребята отскочили в стороны. «Синий китель» шел по живому коридору до самого выхода. На скулах у него ходили желваки, глаза сощурились в злые щели.

– Райка, видишь, даже этого не приняли! – воскликнул конопатый мальчишка. – Может, и нам свое письмо не показывать?