Школяр

Вернувшись, Филь открыл окно: печь внизу затопили, и в комнате сделалось душно. Игра с тенями от свечи и лампы заняла у него время до ужина, и он спохватился, только когда услышал за окном голос Яна:

– Я вынужден, к своему сожалению, объявить тебе, что ты свинья!

Филь кинулся к окну: интонации Яна свидетельствовали, что тот опять собрался дергать волка за хвост. Но это оказался не волк, а всего лишь Ральф Фэйрмон. Филь поёрзал, устраиваясь поудобней на подоконнике.

– Не тебе, Хозек, учить меня манерам, – воскликнул Ральф уязвлённо. – Мой род куда древнее твоего, мы здесь чуть ли не с самого Основания!

Ян спросил потрясённо:

– Так ты один из тех сердаров, о которых так много говорят? Это ведь они здесь с самого Основания, все прочие были пригнаны ими из Старого Света как расходный материал для борьбы с демонами.

– Не сердар, но тоже из породистой семьи, – вспыхнул Ральф. – И нас не гнали, мы сами пришли!

– Слово «тоже» здесь будет излишним, – поправил Ян. – Сердары никого не делят по породе и тут старались это изжить, но, видать, в твоём случае они потерпели поражение. Что лишний раз доказывает, что порода ещё не признак ума, – он снисходительно усмехнулся, – скорее его могила!

Наслаждаясь сценой, Филь подпер лицо ладонью. Фэйрмон так смешно пыжился, что он не удержался и прыснул.

Ральф бросил взгляд на открытое окно и пошёл на Яна в атаку.

– Хозек, – рыкнул он раздражённо, – я тебя предупреждаю: будешь задевать мою семью, дело для тебя кончится трёпкой! И дружок твой тебе не поможет, чьё корыто я снял по указанию ректора!

– Трёпкой? – отозвался Ян, пропуская всё остальное мимо ушей. – Не сильно ли сказано?

Филь решил, что сцена зашла далеко, с сожалением оторвался от подоконника и поторопился на улицу.

Пока он бежал, распределение сил изменилось: теперь против Яна были Ральф и Курт Норман. За Яном, однако, тоже прибавилось сил: Мета с Анной стояли, приблизившись к нему вплотную с обеих сторон, как в день, когда Филь сам чуть было не подрался с их братом.

– Эй, – крикнул им Филь, шагая с крыльца. – Эй, вы что, собрались драться? В колодце мало места для всех, давайте перенесём это на другой день. Тогда и я смогу поучаствовать!

– Да с тобой драться никто не будет, безродный, – презрительно отозвался Курт.

Выпятив челюсть, Филь схватил его за грудки. Ян произнёс с досадой, положив Филю руку на плечо и побуждая его отпустить Курта:

– Ты крайне любезен, дорогой друг, но, застань я тебя дерущимся, могу уверить, что не стал бы тебе мешать. Не мешай и ты нам!

– Филь, это очень невежливо, – недовольно произнесла Мета.

– Мы ещё даже не закончили с личными оскорблениями, – заметила Анна плотоядно.

– Что ты наскакиваешь на приличных людей, иди своей дорогой! – влез Ральф. – Твоё корыто только предлог, у нас тут старые счёты!

Филь сунул ему под нос увесистый кулак:

– Старые или новые, я не уйду! Не тебе решать, с кем мне драться, захочу и врежу!

Ральф скривился:

– Этого ещё только не хватало. Иди-ка ты лучше поужинай!

Потянув Ральфа за собой, Курт двинулся к дормиторию:

– Ладно, оставим! Этот невежа всё удовольствие испортил. Пойдём!

Филь гыкнул: Курт не блистал ничем, кроме талантов прятаться в тринадцатых рядах.

– А ты-то что умеешь делать, что обзываешь других невежами? – рассмеялся он.

Курт бросил в его сторону злобный взгляд. Когда они скрылись в дверях, Мета поворотилась к Филю.

– Ты вёл себя неотёсанно и неприлично, – сказала она горячась. – Мы хорошо знаем твою историю, тебе нет нужды доказывать нам своё мужество!

Близнецы Хозеки принадлежали к ограниченному кругу людей, кто читал допросный лист Филя, написанный имперским эмпаротом три года назад.

– Право, сестра, ты придираешься к нему, – сказал Ян. – Ему позволено не знать подробностей наших отношений с остальным миром. Он увидел, к чему идёт дело, услышал про корыто и побежал вниз. Он подумал, что это из-за него, а потом не смог остановиться, потому что… Ну, потому что он такой.

– Была мне нужда что-то доказывать, – с обидой пробормотал Филь, краснея. – Тогда придумайте знак для меня, чтобы я в следующий раз не сомневался.

Анна снисходительно похлопала его по рукаву:

– Филь, когда мы стоим стенкой, как сегодня, значит, мы считаем, что это семейное дело, и лучше никому не вмешиваться. Если поодиночке, значит, это уже личные дела, и ты можешь помогать, кому захочешь. К примеру, если я завтра оттаскаю твою сестру за косы и она побежит за мной с топором, это будет моё личное дело. А дело моих родственников здесь будет решать – спасать меня или нет.

– И не подумаю, – быстро отозвалась Мета.

– Я тоже пас, – сказал Ян.

– Принцип понял? – ухмыльнулась Анна.

Филь недолго размышлял над этим.

– Это только у вас или везде так?

– Только у нас, – сказал Анна. – Защитная реакция на окружающий нас мир в Меноне. Ты многого о нас не знаешь, но самое главное, что нашего папу считают сумасшедшим.

Тут Филь вспомнил отвращение, которое выказала однажды Лентола при мысли, что ей придётся останавливаться в Меноне.

– Хозеки! – воскликнул он, вытаращив на них глаза. – Так вы что, те самые? А как вам удалось так сильно прищемить хвост моей названой старшей сестре?

Трое близнецов переглянулись, затем Мета нехотя сказала:

– Папа один раз назвал её в лицо пересушенным манерным марро.

Филь согнулся от хохота пополам:

– Как? Пересушенное марро? Так ведь это она, Лентола!

Сушёное мясо червя марро сохраняло радостно-розовый цвет и было настолько безвкусное, что Филь на дух его не выносил. Это была еда отчаявшихся найти нормальную пищу.

– Похоже, что так, – сказала Мета. – Но правда в данном случае оказалась неуместной и навсегда отвернула от нас ближайших соседей, то есть твою семью. Филь, ты бы пошёл оделся, здесь холодно. Потом, ты, по-моему, не ужинал.