Подмастерье

– Скажу… Так ты что теперь, кадровый чиновник? Каким войском можешь командовать?

– Какой я, к чёрту, чиновник, если без офиса? Флав говорит, что просто степень сложности выполненных мной задач соответствует этому классу, вот Клемент и согласился. Только мне ещё экзамены сдавать, и если я их провалю, то не видать мне этого чина как своих ушей.

Эша смотрела на него в упор своим привычным рассеянным взглядом, потом улыбнулась и сморщила нос:

– Ну, ты в самом деле высоко продвинулся. Если честно, я потрясена. Не думала, что Клемент тебя когда-нибудь оценит. А ведь ты самый удачливый человек в Империи. Только вот скажи… Как тебе удалось столько времени прятаться? Хозек-старший возглавляет имперский архив и регулярно захаживает сюда, как и моя заполошная сестрица Габриэль, а также Лентола как супруга члена Совета.

– Не поверишь: половину дня торчу в Западной башне с Флавом, который строит там солнечный котёл для обогрева замка, а вторую – учусь в его в личном кабинете с подслушивающим по соседству Клементом. Западная – нежилая, туда практически никто не ходит, и в кабинет Флава никто из перечисленных тобой не посмеет войти без приглашения. А здорово мы это провернули, да?

Эша задумчиво кивнула.

– А это ты сообщила Хозекам о моих похождениях по Пассифону? – спросил Филь, чтобы проверить свои догадки. – Я ведь тогда даже не знал, где мы!

Она снова кивнула и, отвернувшись, стала смотреть в сторону моста.

– Ты можешь на меня злиться за это, конечно… Как и за то, что я не сообщила тебе заранее истинную цель тех похождений. Пока ты гонялся за нергалом, я случайно повстречала здесь Меттину и между делом поинтересовалась, когда ждать вашу свадьбу. Уж больно Габриэль зачирикала меня со своей, вот я и подумала, что неплохо бы совместить обе в один день, чтобы минимизировать моральный износ. Так вот, твоя невеста ответила: «Посмотрю на его поведение после возвращения из Старого Света». Мне эта фраза не понравилась. В том плане, что в ней нет отношения женщины к мужчине, а есть отношение воспитателя к воспитаннику. Для меня, по сути, её смысл таков: как извернуться, чтобы человек, способный к совершению опрометчивых поступков, впал в рабство, чтобы его дальнейшая жизнь без моего снисходительного прощения стала ему не в радость. Взбесила она меня, коротко говоря. Так как уговаривать тебя на это было бесполезно, я решила сама протестировать поглубже воды той реки, в которую ты собрался нырять. Вот и всё! Теперь ты всё знаешь и можешь поступать, как тебе заблагорассудится.

– Я думаю, ты лишила меня невесты, – угрюмо проговорил Филь, не зная, что ещё сказать на это заявление.

– Я так не думаю, – легко ответила Эша. – Но жениться на ней тебе не стоит!

4

И снова, уже волей императора, он скачет туда ясным мартовским днём, полный сил и надежд, что на сей раз ему не откажут, уже не школяр, ещё не рыцарь, отбросив возникшие на минуту сомнения, навеянные словами средней сестры…

    Клариса Гекслани. История Второй Империи, комментарии. 1-е издание, репринт, Хальмстемская библиотека

Клементу хватило ума поставить фехтование последним в череде экзаменационных сессий. С него Филь вышел еле живой и отправился в опочивальню переодеться. Едва он закончил, в комнату без стука шагнул Флав, лицо которого имело угрожающе красный оттенок.

– Ты сдал, твой чин за тобой, – прорычал он с порога. – И теперь, если не хочешь, чтобы я отправил тебя охранять Запретные Земли, ты направишься прямиком в чёртову Менону. Езжай и разбирайся со своими женщинами сам. Считай это капризом тирана!

Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что в комнате задребезжали все стёкла. У Филя не было сомнений в том, что взбесило Флава: это могла быть только госпожа Фе.

Зная, на что способен император в гневе, юноша быстро собрался и, не пообедав, стремглав побежал на конюшню. Получив там пинок в зад и укус в плечо от Ветра за свои декабрьские прегрешения, он оседлал злопамятную скотину и поскакал в Менону, надеясь добраться туда до темноты.

Он не имел понятия, что скажет Мете по прибытии. Но избежать гнева императора и привезти любое окончательное решение было сейчас важнее всего. Это избавляло Флава от визитов приёмной матери Филя, которая была способна вывести из себя даже ангела, если была на него сердита.

Толстощёкий император мог обмануть своей внешностью многих, но не Филя. Именно Флав не моргнув глазом развалил замок Хальмстем в пыль со всем, что там было внутри. А после этого ещё гордился этим достижением. Такой император сотрёт с лица земли любого, если ему крепко досадить.

Как Филь ни погонял коня, Ветер не желал скакать в полную силу, и они достигли Меноны только на закате.

История дома Хозеков восходила к дням, когда жилища строили, чтобы при случае отразить нашествие врага. Он возвышался посреди дубравы – массивный, трёхэтажный, многоугольной формы, с узкими бойницеобразными окнами на первом этаже, шире – на втором, и ещё шире – на третьем. На крыльце дома стоял сам хозяин – главный имперский архивариус Кардо Хозек, в зелёном халате и тапочках, и с прищуром смотрел в сторону ворот. Ветер ласково трепал венчик волос вокруг его обширной лысины.

– Заезжай, открыто! – крикнул он и приглашающе помахал рукой. – Потом закрой за собой на цепь и замок!

Вспомнив, как его встречали здесь без малого два года назад с собаками и крепко запертым забором, Филь усмехнулся тому, как легко покупается доверие этого господина, который Филем же был назначен на должность финансового контролёра Газовой гильдии.

Юноша завёл коня на конюшню, где не было ни души, расседлал его, накрыл свободной попоной, сунул ему под нос два ведра – с овсом и водой – и направился к дому. Господин Хозек по-прежнему дожидался его на крыльце, запахнув на груди халат.

– Они ищут подснежники в лесу, а я дышу свежим воздухом, – сообщил он, стуча зубами, и быстренько заскочил с гостем в тёплое помещение.

Внутри ничего не изменилось с последнего посещения Филя. Всё тот же огромный пустотелый ствол дуба, проходящий через центр гостиной, вёл наверх, со ступенями, вырубленными в нём изнутри. Всё те же подушки на полу и кресла вокруг. Разве что на стене у обеденного стола появился большой портрет Анны, одетой в дымчато-серое платье, пояс которого стягивала серебряная цепь с крупными звеньями и грушевидными жемчужинами на концах. Погибшая любовь Ирения выглядела на портрете как живая. Увидев её, Филь потупил взгляд.

– Зачем прибыл? – поинтересовался господин Хозек без церемоний.

Они не виделись девять месяцев, но хозяин не посчитал это достаточной причиной, чтобы раскланиваться. Знакомый с его характером Филь не переживал об этом, считая куда более полезным другое его качество: господин Хозек всегда откровенно выкладывал, что думает.

– Объясниться с вашей дочерью, – хмуро ответил Филь, – в поисках приключений на свою харизму.

В счастливые дни два года назад Мета помянула его харизму, он запомнил это слово, а потом долго глядел на его определение в словаре, не понимая, как это может к нему относиться.

– Звучит как брачное объявление, – заметил господин Хозек, выставляя на стол кипящий чайник с вином и кореньями, судя по запаху, и две кружки. – Кроме коня у тебя есть другой багаж с собой?

– Нету.

Господин Хозек ехидно ухмыльнулся:

– Сильно торопился, видать?

– Торопился, – признал Филь.

– Император погнал?

– Он самый.

– Правильно сделал, – сказал господин Хозек и щедро отхлебнул из кружки.

Прокашлявшись после горячего вина, он уставился на Филя зелёными глазами, в которых отражался закат за окном.

– Я давно знаю его и твою семейку, чтобы легко предсказать, как это должно было закончиться: твоя приёмная мать явилась на аудиенцию и наговорила чёрт-те чего. Так?

– Так.

– Ну и зря! Ей следовало поступать исходя из логики.

– Это как? – заинтересовался Филь и в свою очередь приложился к горячему вину.

– Я объясняю юности вещи, на что раньше бы плюнул, – пробормотал господин Хозек себе под нос. – Есть такое правило: в ситуации, неоднозначной логически, надо принимать максимально нравственное решение. В ситуации, неоднозначной нравственно, надо поступать максимально логично. Ария Фе не следует этому правилу и всегда принимает нравственные решения в любой ситуации. Как сейчас с этим визитом или как тогда, когда взяла тебя в свою семью, чтобы восстановить справедливость, как она её понимает. И что мы имеем? Если бы Флав тогда забрал тебя с собой, сейчас с твоими талантами ты был бы уже Мастером Хальмстема, хорошо выученный кадровый вояка, и без владения этим замком, который висит теперь на вашей шее как гиря. Да, я знаю, что тебе дали третий класс! – махнул он рукой. – Дело в том, что ты мог бы иметь второй. Секретарь Клемент сидит в Совете со дня, когда ему исполнилось семнадцать, это не то чтобы что-то неслыханное. Это также значительно облегчило бы твою сегодняшнюю роль. Я люблю наблюдать, как происходят скандалы в обеспеченных семьях, и могу сообщить, что от определённого уровня доходов они заканчиваются, потому что мужа становится не в чем упрекнуть. Это то, что я хотел сообщить в отсутствие любопытных ушей моих детей, а теперь нам надо обсудить с тобой отдельные производственные показатели нашего общего вонючего детища!

У Филя забурчало в пустом животе от вина, и он отставил кружку подальше. Господин Хозек продолжал:

– В настоящий момент один человек в замке обеспечивает в день количество дерьма, достаточное для производства газа в нашем котле для горения газового фонаря десять минут в день. Наш мудрый император обозвал это единицей стандартной имперской свечи (ЕСИС). Дополнительно им проложена труба с западной оконечности города, в которую загнали ручеёк, всегда текший там с холмов, а теперь позволяющий разбавлять и догонять до котла отходы жизнедеятельности домашнего скота. Жители западной части города должны сваливать их по имперскому указу в Экскрементарий. Но они этого не делают. Я должен придумать, как заставить их, чтобы повысить выход газа. А то у нас его хватает только на замок с Пассифоном, и то лишь до четырёх часов в день. Народ начинает роптать, ибо мы лишили их свечей, а газа даём мало!

– Обложить налогом, – высказал Филь первую пришедшую на ум мысль, прервав свои размышления о том, накормят ли его или ему придётся ложиться спать голодным. Судя по размеру чайника, погибнуть от жажды ему не дадут, но это было вино, пусть разведённое. А значит, наутро Филя опять могли выставить вон за прегрешения, о которых он будет смутно помнить, да ещё умирающего от голода – точь-в-точь его декабрьский отъезд сюда.

– У кого найдут на участке или на поле эти самые отходы жизнедеятельности, пусть платит.

– Это решение лежит на поверхности, – кивнул господин Хозек. – Но сей налог нельзя назначать наобум, его надо посчитать, а ты, я слышал, умеешь делать это так, чтобы и прибыль получить, и интерес проявился, ибо нам восстание ни к чему.