Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

***

– Надо выручать парня, – сказал чернявый молодой человек, снимая уклейку с крючка. – Того и гляди, попрут его из школы. Сержант уже кляузу послал по инстанции. Дед доктора не уговорит, у него таких денег нет. А теперь ещё бабка. Тоже мне экзорцистка нашлась.

Хи-хаак, на данный момент в миру Холин Иван Виленович, сбросил на берег добычу, где уже лежало около десятка мелких рыбёшек. В одних трусах он забрался по колено в воды реки Исьма, оказавшись практически посредине неширокого русла. Рельефные мышцы мастера спорта международного класса по боксу выглядели как-то невзрачно на розово-белом теле горожанина. Только красноватый ободок загара у основания шеи говорил о том, что Иван Виленович иногда появляется на открытом воздухе.

С тех пор, как фамилия Холин появилась на афишах всего мира, где он держит тяжёлый пояс чемпиона мира в среднем весе среди профессионалов, Иван практически не видел белого света: припаркованный на поляне чёрный мерседес, купленный у сотрудника американского посольства за сорок тысяч рублей, сократил его пребывание под солнцем до минимума. И эта вынужденная поездка в деревню Крестьянка теперь использовалась чемпионом по полной программе.

Он до паха закатал семейные трусы, превратив их в плавки, собрал шапку чёрных курчавых волос в один тугой жгут и зафиксировал на макушке бинтом из аптечки.

– Артур Вадимович, – обратился он к сидевшему под деревом человеку, – нацепи червячка, пожалуйста.

Человек ухватился за леску, свисавшую с протянутой к нему удочки, и чуть ли не к носу поднёс крючок.

– Так тут же есть ещё половина.

– Ну не ленись, Аратрон… Пардон, монсеньёр! – осёкся Иван Виленович, уловив молнию в чёрных глазах напарника. – Артур Вадимович, будьте так любезны. Она на жёванного не берёт.

– Так-то оно лучше, товарищ Холин, – сказал человек, – не забывайтесь. О вашем поведении в командировке будет доложено, так и знайте. Что это вы в таком непотребном виде на виду у клиентов? Впрочем, конспирация требует жертв.

Он вздохнул, ткнул в землю двумя перстами. Между точками касания последовал короткий, но мощный разряд тока. Через секунду на поверхность выползло более десятка оглушённых дождевых червей. Артур Вадимович взял самого жирного и неловко стал насаживать на крючок, который продолжал держать, едва не касаясь им кончика длинного острого носа.

– Это просто проклятие какое-то, – пробормотал он.

– Что, снова задний, – посочувствовал напарник.

Каждый раз при трансформации Аратрону не удавалось предугадать, какой лик воплотится – задний или передний. На этот раз снова неудача – задний. Значит – дальнозоркость.

– Давайте оставим эту тему, Иван Виленович. Двуликость имеет свои преимущества и недостатки, вам это хорошо известно, и ваше сочувствие больше похоже на издевательство. Держите своего червя. А вот на счёт помощи нашему подопечному… Вы что имели в виду?

– Улики, монсеньор. Их надо уничтожить. Нет улик – нет дела, как говорит мой знакомый следак. На наше счастье этот эскулап, к которому рванул дед, не зашил рану на руке, а наложил только повязку. А царапины на груди незначительные. Прикажете приступить?

***

Илья почувствовал какое-то щекотание на предплечье больной руки. Скосил глаза и замер. По руке полз тот самый паук. В отвращении он дёрнул рукой и тут же застонал от боли.

– Не двигайся, – прошелестел знакомый голос Хи-хаака, – потерпи, дружок.

Илья замер. Паук снова забрался на руку. Прежде чем продолжить начатое, он, как показалось мальчику, строго посмотрел на него и погрозил передней волосатой лапкой. После чего ловко приподнял бинт и исчез под перевязкой…

Матрёна заглянула в спальню. Илья лежал бледный и неподвижный. Только пальцы забинтованной руки нервно подёргивались. Это хорошо, значит сухожилия работают и внук сможет писать правой рукой.

Открылась входная дверь. Гремя сапогами вошёл дед. Матрёна шуганула его на кухню.

– Ты чего грохочешь, как паровоз, – зашипела она, – больного разбудишь!

Дед уселся за стол, схватил из ведра немытый огурец и начал сосредоточено жевать.

– Ну как? – спросила она.

– Надя сегодня работает. Виктор тоже не сможет. У него на работе аврал. Приедут на выходные.

– Значит через два дня.

– Ну да. И как Надя?

– Разволновалась, конечно, и обрадовалась. Уже все больницы и морги обзвонила. А с милицией я не понял. Ей повестка пришла, кажется, по поводу Ильи. Кудахчет как курица: уволят, уволят! И что же ещё наш внучек там натворил. Мы ведь так и не узнали, какого лешего он здесь объявился.

– Выздоровеет, расскажет. А ты будто не рад, что к тебе родной внук приехал.

– Не говори ерунды, старая, – возмутился дед. – Сколько лет не показывался – всё в лагерях, да в походах, а тут на тебе: «Здрасьте, я ваша тётя из Киева и буду у вас жить». Нам бы сразу догадаться – что-то случилось. И доктора не надо было вызывать, а сразу в Москву…

– Скажешь тоже. Он бы кровью весь и вышел.

– И то верно.

– Ну, а с доктором что?

– Плохо. Он, гад, пятьдесят рублей запросил. А я откуда возьму. Теперь, бабка, тюрьма мне светит, за непредумышленное.

– Батюшки! – всплеснула руками Матрёна и без сил опустилась на табурет.

За окном послышался пронзительный скрип тормозов. Дед отодвинул занавеску.

– Всё, приехали. Готовь, бабка, сухари и свежие портянки.

В дверь громко постучали. На пороге стоял красномордый и пузатый младший лейтенант милиции. Из-за спины выглядывал сосед Борис и его жена Евдокия.

– Где раненый, показывайте, – с порога заявил милиционер и двинул на бабку своё чрево.

Дед понуро посмотрел в быстрые вороватые глаза вошедшего, не сказал ни слова, только мотнул головой, приглашая в спальню.

Илья услышал шум подъехавшей машины и насторожился. Так скрипят тормозами только «Уазики», а на них ездят милиционеры, как-то сразу решил он. Быстро нашли. Наверное родители всех там переполошили. Вспомнил про ранение, и в голову пришла мысль, что это он подставил деда и приехали вовсе не за ним, а за стариком.

Окно в комнате было открыто. Илья резко спрыгнул в кровати. Поискал глазами одежду, не нашёл. Заглянул под кровать в поисках ботинок. И тут только обнаружил, что рука совсем не болит. От удивления он даже вскрикнул.

– Ага, сбежать, значит, надумал! – услышал он знакомый голос. Обернулся – перед ним, ухватисто растопырив руки, как тогда в хибаре на запретке, стоял Сиротин.

– Да куда ему бежать-то, – из под руки Сиротина вынырнула Матрёна и бросилась к Илье, – он же ране…

Матрёна осеклась и в испуге зажала рот рукой.

– Раненый, говорите, – счастливо усмехнулся Сиротин,—понятно. Понятые, попрошу.

Борис с Евдохой с готовностью выдвинулись вперёд.

Сиротин, как и тогда, в деендешной допросной, занял позицию спиной к окну, от чего в комнате сразу наступили сумерки.

– Дед, – позвал он, – а ты что там стоишь. Заходи, рассказывай.