пьешь – и все мало,
опьянение узы расторгает,
с умиранием сходное, благое.
2-й хоревт
Пьешь – и стала душа сама собою,
молодая душа, в ширь развернулась
окоема, не связана, свободна,
вся пьяным-пьяна, текуча и летуча,
вся готова утолить тоску-кручину
в самом горнем, самом синем, светлом небе,
оставаться миг и век, гулять в нем, плавать.
3-й хоревт
Сил исполнен я пить до ночи, дольше,
танцевать танец дикий, танец рьяный,
разжигающий похоть танец-вихорь.
Закружу-ворожу леса и поле,
дождь и холод; и время приневолю
подыграть мне, подпеть – природа ходит
ходуном, я подплясываю пьяный.
4-й хоревт
Прочь оковы! Счастливый и несчастный,
умный, глупый, богатый, бедный – всякий
спотыкнусь о корягу, поклонюсь пьян
мать-земле, и она остудит, вынет
боль из сердца, уложит отсыпаться –
утром встану как с ложа, с пух-перины,
утром встану, воскресну к жизни новой.
5-й хоревт
Кто меня пожалеет, приголубит?
Мене бедному кто подаст напиться,
бесталанному? Горечью благою
приобщит кто к прощеным,
на свободу,
на четыре сторонки кто отпустит?
Ты, податель ковша,
Лиэй-бродяга.
6-й хоревт
Врозь душа, и врозь тело – я не связан
ни обычаем, ни каким законом,
мать, отца позабыл, сестру и брата,
горевать малых деток, пьян, оставил.
Я иду-свищу – Эвоэ, эвОэ!
Я разъят на полтысячи отдельных
мыслей, снов, ощущений. Где я? Кто я? –
Тот, кто криво идет, кто прямо смотрит,
тот, кто песню поет, молчит, зашелся
кашлем долгим, удушливым, – не связан
облик мой, в отражениях раздроблен
в каждой рюмочке маленькой, стакане.
Вступает второе полухорие.