Иллюзия чистого листа

Незаметно для меня самого за неделю во мне произошли немалые изменения. Спустя всего несколько дней после заселения прислуга, которая крайне редко попадалась мне на глаза, уже не могла меня узнать, настолько я переменился. Я переоделся в шикарный восточный халат – почему то мне приглянулся именно этот вариант. Прогуливаясь по коридорам и залам в халате и тапочках, редкую прислугу я старался не замечать, будто ее не было. Я был преисполнен ощущением важности самого себя, и не уловил, в какой момент со мной произошла эта метаморфоза, почему я стал думать по иному. Всего несколько дней прошло с момента заселения в этот дворец, а я уже изменился. Скромный архивный работник остался в далеком прошлом. И это при том, что с судьбоносной встречи с Илларионом Федоровичем прошло всего то несколько недель. Мне мое нынешнее положение нравилось. Поначалу я отгонял от себя эти мысли о так называемом всемогуществе, ведь всю жизнь вел себя скромно, никогда и ничем не выделялся среди других людей, понимал свою скромную роль в этой жизни и не собирался ничего менять, для себя решив, что не способен на перемены. Но я так их хотел и остро жаждал, что понадобилось совсем мало времени до того момента, когда я полностью вжился в роль вершителя судеб.

За послеобеденным сном каждый день следовала прогулка по территории вокруг дома. Около часа я блуждал по брусчатым или асфальтированным дорожкам, петляя между соснами, вдыхая смешавшийся морской и лесной воздух. От ветра верхушки сосен гнулись и, казалось, деревья качали головами, словно соглашались с чем-то, а может быть укоризненно сетовали на некое обстоятельство. Я выходил на пустынный берег и шел вдоль линии воды. Волны вяло накатывались на прибрежный песок, почти доставая моих ботинок. Время от времени я останавливался и подолгу вглядывался в маленькие и далекие барашки волн, в проплывающие на горизонте корабли, в серое небо, в быстро бегущие по нему темно-серые тяжелые тучи.

Иной раз полезно и нужно побыть одному, чтобы привести мысли в порядок, успокоится, отдохнуть от людей. Дни моего пребывания в резиденции проходили в полном одиночестве. Ко мне никто не приставал с разговорами и прочим, не мешал думать. В здании был целый взвод обслуги, но все они старались не попадаться мне на глаза. Пару раз я попробовал поговорить с управляющим, но каждый раз, когда деловой разговор переходил в русло житейской беседы по душам, управляющий незаметно разворачивал ее обратно в деловое русло и при первой же возможности исчезал из поля видимости. Но при вызове посредством брелка он моментально возникал возле меня и услужливо спрашивал о том, что мне нужно. Вовлечь в собеседники я его так и не смог.

За неделю никто не обратился ко мне с просьбами. А ведь я себе представлял, как буду принимать в добротном кабинете просителей, участливо их выслушивать и пробовать помочь. Мне рисовалась этакая очередь, и я усталый от праведного труда восседаю в кресле. Зачем мне тогда вообще этот огромный дом-дворец. Ем, пью, сплю, пользуюсь благами за чужой счет. Точно так же я мог работать и в своей квартире на Моховой, да в любом месте в пределах, так сказать, обслуживаемой территории. Губернатор помог мне с предоставлением этого дворца, но сам не звонит, не показывается. Краснов тоже пока не звонил и не заявился.

Угнетало меня еще и то, что Алена не звонила. Я сам не раз порывался позвонить, но в последний момент останавливал себя, решал, что нужно дождаться ее звонка. Внутри что-то свербило и тревожило, не давало покоя. Может быть, кончилась любовь? Нашла себе другого человека. Или он сам ее нашел. И это за три недели всего! Конечно, я могу и ошибаться, и все в реальности не так плохо. Но, по моему мнению, влюбленные ведут себя несколько иначе, не ждут неделями, чтобы позвонить, когда телефон всегда под рукой. В конце-концов, я не выдержал и позвонил Алене сам. Но ответом мне были продолжительные гудки. В тот день я раз пять набирал ее номер, но Алена мне не ответила и не перезвонила.

С огорчения я вечером после крайней попытки дозвониться сел и напился. Попросил бутылку лучшего виски, который был в доме, пошел в кабинет с камином, уселся в мягкое кресло. Прислуга мне поставила на стол виски, закуску и удалилась.

Я сидел в большом кабинете с высокими потолками перед горящим камином. Было тихо, в помещении раздавался только треск пылающих в огромном зеве камина древесных чушек. На отделанных под дерево стенах висели картины – портреты, пейзажи, натюрморты. С портретов из темноты на меня взирали какие-то неизвестные мне люди. Может и известные, но я не вглядывался. Я тупо глядел в камин, пил виски, закусывал попеременно то балыком, то маринованным огурчиком, то грибочком. Сидел и жалел себя. Было обидно, что личная жизнь опять пошла куда-то вкось. Хотя в глубине души, в самой дальней части теплилась маленькая надежда на благоприятный исход. Я рылся в своей голове и пытался с использованием своего воображения объяснить причины молчания Алены. В какой-то момент пришло понимание, что благодаря своему эгоизму я напрочь исключил возможность неприятностей, которые могли с ней приключиться. Пока я сидел и жалел себя, с той, кому я пытался дозвониться, могло произойти несчастье.

В тот момент, когда мой пьяный мозг принялся отчаянно соображать, что предпринять, раздался звонок телефона. Мутными глазами я увидел, что звонила Алена. Я схватил телефон, но тот предательски выскользнул из рук и залетел под кресло. Отодвинув сей громоздкий предмет мебели, я в темноте увидел светящийся экран телефона, громко воспроизводящего музыку. Пока я схватил его в руки, пока пытался нажать на прием вызова, музыка стихла, экран погас. Я судорожно принялся сам звонить, но, в конце-концов, заметил, что мой смартфон выключился. Иссяк заряд аккумулятора. Я взревел на весь кабинет, а может быть и на весь дворец, чем, возможно, напугал прислугу, и бросился искать зарядное устройство. Пока искал, меня еще больше развезло. Что-то я еще продолжал делать. Потом не заметил, как лег на кожаный диван и сразу уснул.

Посреди ночи сквозь сон я услышал писк, возню и царапанье под диваном. Кто-то ворочался так, что дрожало все мое ложе. Громкость писка могла свидетельствовать о том, что существо имело приличные размеры. Оно всем телом толкало диван вверх, отчего он почти подпрыгивал. Я разлепил глаза, но в помещении было темно, лишь в камине виднелись алеющие угли. Мое физическое состояние препятствовало тому, чтобы я поднялся и разобрался, в чем дело. Возня и писк еще какое-то время продолжались, но затем враз стихли, подпрыгивание дивана прекратилось. Быть может я просто вернулся в глубокий сон, поэтому и не видел, что было дальше.

Очнувшись, после сна я обнаружил, что накрыт пледом. Мой смартфон лежал на письменном столе со вставленной зарядкой. Наверное, уже зарядился. Камин потух. За окном уже светало, а значит наступил примерно десятый час. Поднявшись с дивана, я направился к тумбочке, на которую кто-то предупредительно поставил запотевший холодный кувшин с каким-то соком. Я с огромным наслаждением приложился к сосуду с прохладительным напитком. Сок оказался апельсиновым. Выдув около половины кувшина, я почувствовал себя прекрасно. Виски был очень хорошим, и негативных последствий вчерашнего вечера я абсолютно не ощущал. К тому же мой отныне вечно здоровый организм этого тоже не позволил бы.

Я повернулся к дивану, который спокойно себе стоял вдоль окна. Нужно было заглянуть под него и посмотреть, что же такое там может быть. Отхлебнув еще несколько емких глотков из кувшина, я направился к дивану. Обошел его вокруг. Ничего подозрительного не заметив, я принялся его сдвигать в сторону, дабы осмотреть пол. Диван оказался крайне тяжелым, и когда я наполовину передвинул его, то изрядно взмок. К своему удивлению я увидел, что прямо по центру дивана в полу располагалась квадратная дверца размером метр на метр, выполненная из дерева под цвет пола с металлическими краями коричневого цвета. Ручки у нее не было, в связи с чем поднять дверцу было проблематично. Я попробовал ногтями подцепить край, но сдвинуть дверцу не смог. Во-первых, ее края оказались гладкими и скользкими, во-вторых, кто-то закрыл ее изнутри. Поняв, что дверцу не открою, я решил посмотреть дно дивана. Это было возможно, потому что оно отстояло от пола примерно на десять сантиметров.

Я лег на пол и заглянул под днище. Было темновато, поэтому разглядеть что-либо под ним было непросто. Но я разглядел. Сквозь поддиванный мрак я с трудом увидел на нижней поверхности дна глубокие белые царапины, похожие на следы от огромных когтей. И в этот момент я с ужасом понял, что, если бы диван вместе со мной был полегче, то таинственное существо смогло бы его сдвинуть и выбраться в помещение. Холодок пробежал по спине от нарисованного моим воображением монстра. Судя по писку, огромная крыса? Или что-то еще пострашнее? Во рту у меня пересохло.

Я поднялся с колен и снова пошел к тумбочке, чтобы приложиться к кувшину с прохладным соком. Что за напасть? Я решил, что спрошу у управляющего об этой дверце в полу.

Утолив жажду, я нажал брелок, вызывающий управляющего, и тот, не заставив себя долго ждать, пришел в кабинет в течение пары минут. Я подвел его к дивану, указал на дверцу в полу и попросил пояснить, что это.

Управляющий внимательно оглядел дверцу, недоуменно пожал плечами и сказал, что первый раз ее видит, что диван с самого начала недвижимо стоял на одном и том же месте. И вообще, насколько он помнит, на этом диване не только никто не спал, но даже ни разу не сидел. Когда он это говорил, глаза его бегали, прямого взгляда он избегал, а лоб взмок. По виду, лукавил, стервец. Пытать его я не стал, говорить про царапины на днище дивана – то же, но спросил, куда может вести этот ход, закрытый изнутри. Управляющий ответил, что внизу под кабинетом находится подвал с коммуникациями. Сказав это, он застыл, словно истукан, и не подавал ни звука, пока я не предложил ему сопроводить меня в подвал.

– Олег Сергеевич, – тихим голосом, будто боясь кого-то разбудить, произнес управляющий, – туда нельзя ходить. Это технические помещения, и там может быть небезопасно.

– Что это еще за новости, – возмутился я, – вообще я тут главный, и мне решать, куда можно идти, а куда нет.

– У меня нет ключей, – робко произнес управляющий.

– Ерунда какая-то! – в негодовании воскликнул я, – чертовщина! А у кого есть доступ в подвал?

– Я не знаю, – по-детски сморщив лицо, проговорил управляющий, – у меня нет. Может помощник хозяина знает, Владимир Ильич, ведь он курирует объект.

Я махнул рукой и велел подавать завтрак в столовую. Для себя решил, с содроганием вспоминая ночную возню, что больше никогда не буду ночевать в этом кабинете, да и вообще приходить сюда.

Глядя через окно на морские просторы, я позавтракал яичницей с беконом и кофе с шоколадным круассаном. Аппетит портило воспоминание о ночном царапании. Что за чудище обитает в доме? Или это действо было персонально по мою душу, привет из параллельного мира? С какой целью? После завтрака последовал уже привычный мне мозговой штурм. Сегодня он наступил несколько позже, чем обычно. Возможно, это произошло по причине моего позднего пробуждения. После ритуального двухчасового исполнения своих обязанностей по нормализации ситуации на подведомственной мне территории я в очередной раз рухнул в бассейн. Плавать не стал, а просто полежал вниз лицом на поверхности. Когда воздух в легких кончился, я проплыл до противоположного бортика, затем обратно. И решил, что пора заканчивать со своим бесполезным сидением в этом дворце, а выбраться в город, в люди, переехать временно в свою квартиру на Моховой, казавшуюся мне в этот момент после громады дворца уютной и почти родной. Сегодня до конца дня я намеревался провалять дурака, а утром следующего дня вызвать машину и направиться в город.

Я снова набрал номер Алены. На этот раз она сняла трубку и, поздоровавшись, скороговоркой произнесла, что перезвонит, как освободится. Весь разговор, точнее ее монолог, занял три секунды. На другом конце связи уже шли гудки, а я все держал смартфон возле уха.

День прошел уныло. Погода за окном стояла холодная и дождливая. Сосны качались от шквалистого ветра, несущегося с моря, усыпанного белыми барашками пены. Из-за промозглой погоды выходить на улицу не было желания. Я бродил по огромному дому, заглядывал в комнаты. Люди словно попрятались от меня. Никого не было видно, и было пустынно кругом. Один только раз попалась уборщица, но и та, завидев меня, поспешно скрылась в коридоре за углом. Чего они боятся, спрашивал я себя, или у них такая инструкция – не попадаться мне на глаза. Я вышел в громадный зал с двумя лестницами, по бокам ведущими на второй этаж. С потолка свисала замысловатая люстра из металла и стекла. Блестящий пол покрыт огромными белыми квадратами плитки. Плитка имела блестящую поверхность, но была не скользкой. Осмотрелся и двинулся дальше. Поблуждав по первому этажу, перешел на второй. За неделю все в доме стало привычным.

Вечером после ужина, когда уже стемнело, я сидел в кресле-качалке напротив камина в гостевом зале, смотрел в огонь и грустил. Опять это одиночество. Оно давило меня. Даже не смотря на изменения, произошедшие со мной, я продолжал чувствовать себя одиноким. Где-то были люди, которых я знал, даже тянулся, но все они жили параллельной жизнью со мной, словно те самые параллельные реальности, о существовании которых я теперь знал. Огонь облизывал крупные поленья, и те в ответ время от времени громко и весело щелкали, будто советовали мне успокоиться и взглянуть на жизнь позитивнее.

Я сидел, укрывшись теплым мягким пледом, и покачивал себя ногой в кресле-качалке. Свет в зале был потушен, помещение освещалось исключительно этим открытым огнем в камине. За окном царила полная темень, по подоконнику еле слышно барабанил дождь. Мне никак было не прогнать свою грусть. С самого детства я чувствовал себя одиноким. Еще в детском саду, играя с другими ребятами, мне казалось, что они играют друг с другом, но без меня, а я просто рядом тоже двигаю игрушки, составляю кубики, и мне лишь кажется, что мы это делаем все вместе. Все прояснялось и становилось на свои места, когда кто-то из ребят замечал у меня нужную ему игрушку и как ни в чем не бывало забирал ее, словно меня не было рядом, и начинал играть с ней. В редких случаях, если я возмущался, то мой одногруппник удивленно взирал на меня, мол, а ты откуда взялся, тебя вроде рядом не было. То же самое сопровождало меня всю жизнь. Даже те, с кем я, казалось, дружил, и те общались со мной постольку поскольку или по мере необходимости. Это можно было сказать и про Славу Никодимова и про Диму Синицына. Мама, конечно, другое дело, но она жила сейчас далеко от меня. С Аленой в последние дни творилось тоже что-то неладное. Мне очень хотелось узнать, что именно. Но пока мы не поговорим или не увидимся, а личная встреча лучше простого телефонного разговора, ничего не прояснится. Одиночество – противная штука, грызет человека изнутри, высушивает. Это на короткий период оно хорошо, особенно, после человеческой толчеи и стремительных событий, из-за которых требуется просто отдохнуть в тишине. Человеку очень трудно долго быть одному. За редким исключением, конечно.

У меня сейчас все есть для того, чтобы не скучать. Можно взять и нагнать в этот дворец уйму народа. Эта толпа будет делать все, что я захочу и прикажу. Разговаривать со мной, танцевать, петь и прочее. Они наполнят огромный дом шумом, суетой, весельем. Но я твердо знал, что вся эта круговерть будет происходить параллельно, рядом, но не со мной. Даже в этой чужой толпе я все равно буду одинок. Как всегда, с самого рождения.

Я почувствовал теплый мокрый комок во рту. Это я не заметил, как в порыве нахлынувшей на меня тоски схватил зубами и сжал угол укрывавшего меня пледа.

Огонь все так же весело горел. Я глядел на него, а он на меня. Мне было тепло и уютно, и я не заметил, как прямо в кресле, покачиваясь, уснул. В своем сне я продолжал сидеть на том же месте и смотреть в камин. Внезапно краем глаза я увидел у пола черное пятно. Я повернулся и разглядел в стене у пола круглую черную дыру размером с крупное яблоко. Через пару мгновений рядом с ней в темном углу образовалась еще одна такая же дыра, потом третья, четвертая. Эти черные отверстия появлялись одно за другим, пока не окружили меня по всему залу. Стояла тишина, в которой раздавался лишь треск поленьев в камине. В какой-то момент я заметил движение, и тут из всех дыр выглянули большие черные крысиные морды. Эти крысы не вылезали из нор, а просто торчали и таращились на меня, а я в оцепенении глазел на них и не знал, что делать.

Мой сон оборвался, когда я почувствовал, что меня кто-то куда-то несет. Посмотрев вверх, я увидел плывущий надо мной потолок. Скосив глаза, я рассмотрел три черные фигуры, держащие меня крепко, но бережно – один за ноги, второй обхватил туловище, а третий поддерживал голову, одной рукой закрыв мне рот. Вся троица двигалась бесшумно, и, насколько я мог разглядеть в сумерках темного коридора, все трое были мужчинами, одеты, словно ниндзи, в плотно облегающую черную одежду. Они очень спешили. Когда сон окончательно покинул меня, я попробовал вырваться из чужих рук, но не тут то было – меня держали железной хваткой, но не больно. При этом связан я не был. По пробегающему интерьеру я сориентировался и понял, что меня тащат в сторону спортивного зала. Я больше не сопротивлялся и просто висел безмолвным кулем и ждал дальнейших событий.

Трое незнакомцев в своей молчаливой поспешности казались нереальными существами из другого мира. Они реализовывали свой неизвестный мне замысел и для этого уже пересекали спортивный зал. Здесь было темно, но по выглядывающим из сумерек тренажерам я понимал, что за дверью сейчас появится бассейн. Либо они тащили меня именно туда, либо в следующие за ним помещения с расположившимися там банями. Никакого испуга в связи с возникшими обстоятельствами я не испытывал. Мне было любопытно, что будет дальше.

Носильщики миновали тренажерный зал, осторожно открыли дверь в огромное помещение с находившимся в нем не менее огромным бассейном, подошли со мной к прямоугольному водоему и замерли, будто бы прислушиваясь к звукам дворца. Было очень тихо, вода в бассейне не плескалась, словно уснула вместе со всем дворцом.

Все трое присели, уложив меня на пол, и продолжали крепко держать. Внезапно непонятно откуда появился четвертый человек, экипированный точно так же. Он подошел к стене и включил настенную лампу.

Вспыхнувший свет озарил большой зал и прямоугольник бассейна с застывшей в нем водой, пытаясь выскрести сумерки из дальних углов, а когда не смог этого сделать, то успокоился, удовлетворившись тем, что удалось отобрать у тьмы.

Человек, включивший свет, кивнул, и в тот же момент троица, прицепив к правой ноге и левой руке по браслету с гирей, подняли меня с пола, и перевалили через бортик бассейна. Нечто подобное я успел спрогнозировать, когда троица остановилась у бассейна. Я догадался, что скорее всего меня будут топить. Во мне тут же вскипело возмущение – это кто же посмел и кому это пришло в голову меня взять и убить, утопить как щенка! Особо раскручивать мысль мне было некогда, потому что, когда я рассердился, меня уже бросали в воду.

Падая в прохладную жидкость, я подумал, что в мыслях ничего не сконструировал, и меня ждет неизвестность – то ли я захлебнусь, то ли придет помощь. Не могу же я в начале своего нового пути просто так утонуть, тем самым глупо завершить свою жизнь.

Вода надо мною схлопнулась, а я пошел ко дну бассейна, наблюдая через толщу воды прыгающий огонек настенной лампы и четыре человекообразные тени, вставшие у бассейна и наблюдавшие за моим погружением. Опять мелькнуло детское воспоминание о перебежке по льду в прейльском парке и мнимый вид со дна паркового водоема. Опустившись на дно бассейна в самой глубокой его части – три метра, я понял, что у меня скоро кончится воздух и нужно что-то предпринять. Если этого срочно не сделать, то, возможно, очень скоро произойдет мой переход в средний мир. Сначала, я попытался отцепить от себя гири, но не преуспел и сразу пришел к выводу, что это невозможно. На прицепленные к моим конечностям браслеты были надеты мягкие чехлы, очевидно, для того, чтобы не оставить следов на коже, гири имели прорезиненное покрытие, дабы не повредить днище бассейна и не допустить появления улик. Видимо, после того, как все кончится, мои недоброжелатели планировали снять с меня браслеты с гирями, зачистить следы и удалиться. Мне показалось преждевременным лишаться жизни, поэтому, теряя запас воздуха в легких, я напряг мозг, но больше ничего, кроме как позвать на помощь Юалла, в голову не пришло. Изо всех сил мысленно я воззвал к моему защитнику в надежде, что он немедленно придет на помощь прямо здесь, а не выйдет в земной мир в ванной комнате квартиры на Моховой.

Мой организм начал бороться за жизнь, выкручиваясь на дне бассейна и теряя силы, когда я сквозь толщу воды увидел несколько молниеносных движений. В воду упал и мимо меня опустился на дно с темным шлейфом темный круглый предмет. Мучаясь от нехватки кислорода, я все же повернул голову в сторону предмета и увидел, что рядом со мной на дне бассейна в темном облаке распространяющейся в воде кровяной взвеси лежит голова в маске. Я дернулся в сторону, мир перед глазами поплыл. Как во сне, я почувствовал, что меня кто-то извлекает из воды и кладет рядом с бортиком бассейна на плитку, возится с браслетами, сначала, на ноге, потом на руке.

В мутной голове отрывисто прозвучали слова Юалла:

– опасность миновала. Я здесь приберусь. На вас покушались.

– Кто? – еле понимая, что происходит, слабо проговорил я.

– Краснов обиделся. Не простил унижения, своего лежания на полу у губернатора. Поручил своему помощнику разобраться с вами. Убийцы хотели инсценировать несчастный случай в виде утопления.

– Понятно, – ответил я, лежа на полу, словно в забытье.

– Если нужна будет помощь – я буду находиться рядом, пока опасность не минует.

После этих слов, Юалл замолк. Некоторое время мне слышалась какая-то возня поблизости. Я пришел в себя, когда все звуки стихли.

Встав, я оглянулся, осмотрел помещение, бассейн. Никаких следов борьбы не наблюдалось. Голова со дна бассейна исчезла. Мокрая одежда неприятно облегала мое тело, поэтому я снял ее с себя, оставшись в трусах, и в таком виде вернулся в зал, из которого меня вынесли незнакомцы. Их след словно простыл. Ничто в коридоре и в зале не напоминало о произошедшем со мной событии.

Вот оно мое мнимое могущество, горько усмехнулся я про себя. Уязвим, как ребенок! Похоже, такому недотёпе, как я, требуется постоянное присутствие защитника из среднего мира.

Юалл предусмотрительно был невидим. Не хотел будоражить меня лишний раз своим видом, да и показываться внезапному зрителю тоже не собирался.

Я негодовал. Чертов толстосум! Негодяй и убийца! Не понравился ему человек, затаил злобу, пустил пыль в глаза своей заботой, а потом приказал отправить на тот свет! Я накручивал себя и еле сдерживался, чтобы не отправиться прямо сейчас посреди ночи ему мстить. В конечном итоге я успокоился, взял себя в руки и решил лечь спать, а уже после того, как высплюсь, тогда можно уже разобраться с этим «крупным предпринимателем», дабы продемонстрировать ему его неправоту. Присутствие Юалла рядом придавало мне уверенности и решимости.

Все произошедшее за последний час со мной казалось уже чем-то нереальным. Вообще многое из того, что случалось со мной в последнее время, представлялось мне элементами затянувшегося сна.