Прямой эфир

Не прощаясь, Даянов плюхнулся в «Мерседес» и уехал. А Стас с ходу не нашел сил и доводов, которые мог бы противопоставить президентской логике.

4

Смотреть помещение для студии новой программы вызвали жутко не вовремя. Андрееву надо было решать проблему с операторами. Он не успел нормально завершить тяжелый разговор на самую больную тему. Низкой зарплатой были недовольны все и уже давно. Последнее, десятипроцентное повышение окладов, случилось два года назад, и вспоминалось уже как поросшая быльем легенда. Цены с тех пор ушли далеко вперед, а о какой-либо прибавке или индексации Марк Даянов как-то не заикался. Но возможность поговорить с самим президентом у рядовых сотрудников возникала не часто (а многие еще и робели перед его крутым нравом). Поэтому накопившееся недовольство людей доставалось Стасу.

Пока сотрудники жаловались по отдельности, их проще было уговаривать потерпеть еще. То, что операторы собрались все четверо хорошего не сулило. Они не просто высказывали недовольство, а выставили логичные и конкретные требования. Снимая такое же количество сюжетов, что и журналисты, операторы получали только «голые» оклады. Они хотели, как у журналистов, еще и гонорарный фонд, из которого каждый получал бы свою прибавку, в зависимости от выработки и от качества съемки.

Хуже всего, что Стасу нечего было им ответить. Финансовые вопросы лежали вне его компетенции. Единственное, что он мог – это снова и снова просить Марка прибавить людям денег, наталкиваясь на уверенные рассуждения президента о низкой рентабельности канала и его же убедительные цифровые выкладки о падении рекламных сборов, не оставлявшие особой надежды.

Двое лучших операторов дали понять, что готовы уйти в любой момент, если проблема зарплаты так и повиснет в воздухе. Их тут же возьмут на ГТРК. Возможности тянуть время, у Стаса больше не оставалось. А главное – в душе он был согласен с требованиями операторов. О чем и сказал. Впрочем, чтобы продемонстрировать, что он так говорит ради справедливости, а не под их нажимом, Андреев напомнил, что журналисты, в отличие от операторов, еще пишут тексты сюжетов, потом работают на монтаже и уходят со студии уже поздно вечером, в то время как оператор, отсняв все, что положено, свободен.

Андреев пообещал снова поговорить с шефом насчет денег. Но тут, как назло, его срочно вызвали. И полуторачасовой разговор пришлось сворачивать на полуслове, как если бы он пытался увильнуть от тяжелой темы, отделавшись очередными неопределенными обещаниями. Все разошлись недовольные друг другом.

Беспокоясь за выпуск (в который опять было нечего ставить), и понимая, что теперь уже точно не успеет пообедать, Андреев ехал через весь город, и все сильнее злился на безумную идею, которая пришла в голову Марка Иосифовича Даянова насчет помещения под новую суперстудию. Впрочем, идея оказалась настолько неожиданной и дикой, что имела шальную возможность сбыться. Забраковав одно за другим все приспособленные для больших съемок помещения телецентра и все более-менее приспособленные для телетрансляций площадки города, Марк предложил построить студию с нуля в давно не эксплуатировавшемся здании Дома культуры радиозавода, располагавшегося на окраине города.

В эпоху позднего застоя властями города планировалось, что ДК радиозавода станет главным очагом соцкультбыта передового рабочего микрорайона. Но судьба распорядилась иначе. Еще в конце восьмидесятых массовая застройка окраин застопорилась. Бывший передовой рабочий район, ударными темпами превращался в гетто. Отличавшееся от американского Гарлема тем, что стремительно «поднявшиеся» местные криминальные авторитеты патриотично строили свои коттеджи за высокими кирпичными стенами здесь же – неподалеку от прежних родных девятиэтажек – в чистом поле, продуваемом свежими ветрами.

Злосчастный ДК, словно в издевку, носивший пафосное название «Энергия», принялся ветшать, так и не будучи введен в эксплуатацию на полную проектную мощность. Пристройки и небольшие помещения бывшего дворца активно сдавались в аренду. Здесь процветали залы игровых автоматов, оптовый склад джинсовой одежды и прочая шушера из разряда мелкого бизнеса. А по субботам все свободные площади занимала огромная барахолка видео-аудио дисков. Одного взгляда на эту выставку достижений пиратского искусства хватило бы, чтобы довести до нервного срыва представителей «Universal» или «Miramax», ибо на ступенях ДК плескался настоящий океан контрафактной продукции.

Но сегодня была пятница. И в холле ДК «Энергия» было пусто и гулко. Вторым этажом помещение опоясывал балкон, массивная лестница вела наверх, к двум запертым широким дверям в большой зал. Стас обходил круглый холл с высоченным потолком, не прекращая злиться про себя – что он здесь способен оценить? Ему бы заниматься своим непосредственным делом – верстать выпуск.

Марк, как водится, опаздывал.

– А почему обязательно в холле, а не в самом зале? – спросил Стас.

– Там потолок в аварийном состоянии, – ответил ему главный режиссер телеканала, Борис Панкрашкин. – Никто не разрешит там шоу проводить. С одними пожарными пару месяцев даром потеряем на согласованиях. А потом останется законный повод в любой момент закрыть ваше шоу, после первого же наезда на власти. Ты вообще представляешь себе, за каким лешим Марк затевает войну с губернатором?..

Стас в ответ только пожал плечами. Он недолюбливал главного режиссера. Борису Панкрашину было слегка за пятьдесят, он обладал импозантной внешностью и приятным баритоном. Из Бориса получился бы грамотный и ответственный завхоз. А вот с идеями у этого художника-неудачника было слабовато. Его основным талантом была солидность манер при обсуждении собственного гонорара да еще умение использовать в работе недорогие материалы. Марк, тем не менее, платил этой бездари приличную зарплату, и прислушивался к его баритональным заклинаниям.

– Неплохое помещение, – одобрительно изрек Борис Панкрашкин. – На балконе расставим осветительные приборы и камеры. Задник покрасим в ярко синий цвет – самый телегеничный. Зрителей рассадим амфитеатром, как в цирке вокруг арены. Я договорился, нам недорого продадут пластиковые кресла, оставшиеся после реконструкции стадиона. Сделаем небольшие трибуны для зрителей. Ряда в три? Как думаешь?

– Сколько сюда зрителей войдет? – спросил Стас.

– А сколько нужно? Человек сто войдет свободно, но тебе это надо? Представляешь, сколько мороки с таким количеством людей? Ты думал, как их подбирать? Просто дашь объявление – одни психи придут, ты с ними замаешься, они любую передачу сорвут, – рассуждал Панкрашкин, деловито обходя фойе кругом.

О подборе аудитории Стас действительно не задумывался. За все годы на местном телевидении, он всегда вел «Новости», сидя один в привычной маленькой студии и ему никогда не приходилось работать с живым залом. Он представил себе такую кучу народа, и понял, что действительно не знает, как с ними управляться. Стасу даже стало стыдно. Только что он горделиво злился на Панкрашкина за отсутствие сильных идей, а вот сам не может ему ответить на элементарный вопрос – сколько человек должно сидеть в зале?

– Не знаю, Боря, – признался он. – Думаю, аудитория должна быть разделена на две части. Эксперты и участники программы – это все люди известные и привыкшие говорить под камеру. И «галерка». Реальные люди «с улицы». Это важно, чтобы появился элемент непредсказуемости. Можно сейчас с запасом сделать? Мест на 100?..

– С запасом сделать можно, но пустые места в зале будут плохо смотреться, – проворчал главный режиссер, почуяв свое преимущество. – Ты почетче определись. Марку же все вынь да положь, уже завтра. Хочет через месяц студию «под ключ», – и Панкрашкин начал что-то энергично отмерять рулеткой. – Материалов понадобится: фанера, брус, пластиковые кресла, металл, скажем уголок – сорок на сорок…

Стас присел на ступеньку лестницы, досадуя на самого себя. Выходило, что даже бездарный Панкрашкин буквально фонтанирует идеями, по сравнению с ним. Андреев уже несколько недель без толку думал над концепцией программы – ничего путного не рождалось. И на вчерашнем совещании у Даянова сам он смог предложить только одну мысль.

– Соединить воскресное политическое шоу с дискотекой…

На этих его странных словах все в кабинете засмеялись. И только Марк не посчитал их неумной шуткой.

– Подробнее можешь? – заинтересовался Даянов. Наверное, президент «Ориона» точнее всех присутствующих ухватил мысль, неудачно сформулированную Стасом. Марк не хуже Андреева знал, что информационный жанр на телевидении всегда обречен проигрывать развлекательному. И по-настоящему массовую аудиторию способно собрать только красочное развлекательное шоу.

Что же касается информационных программ – они всегда проигрывают сериалам, юмористам, телеиграм и художественному кино. Там рейтинг иногда достигает 15% (если очень популярное кино или сериал). А теленовости изредка подпрыгивают до 10%. Но средние показатели даже лучших аналитических программ, таких как «Намедни» Леонида Парфенова, не превышают 6% рейтинга. Местные же новости смотрят еще меньше – их рейтинг в лучшем случае 3-5%. То есть в этот момент на городской канал настроен в лучшем случае каждый 20-й телевизор в городе.

– Значит, говоришь, смесь бульдога с носорогом?! Информация и развлекаловка… Никто, говоришь, раньше так не делал… – протянул Даянов. – Ну, а детали? Как это должно практически выглядеть? У тебя мысли есть?

Но никаких практических решений для воплощения своей смутной идеи Стас представить не смог. Поэтому Даянов поморщился, давая понять, что время уходит, а проект буксует.

– Это все фокусы, – недовольно бросил он. – Ты мне поясни другое – почему эта программа станет информационной дубиной? И как мы этой дубиной сможем кое-кого – ты знаешь – прикладывать по «кумполу» каждое воскресенье? Нам ведь это главное!

– А разве интерес зрителей нам не важен? – возмутился Стас. – Мы все это затеваем только ради войны?.. А когда повоюем, закроем проект, что ли?

– Дорогой мой, Стас! – хлопнул его по плечу Марк. – Только не забывай одну вещь. Знаешь, какое зрелище людей завораживает по-настоящему? Бои гладиаторов! Так всегда было со времен Древнего Рима и сейчас, поверь, человеческая натура не изменилась. Вот если зритель когда-нибудь увидит в нашем шоу настоящий бой: победа или смерть, когда он кровь учует, страх на лицах заметит – тогда они еще и утренний повтор посмотрят, как завороженные…

Да, этот круглый зал в заброшенном ДК, как настоящая арена, отлично подходил для гладиаторских боев. Ничего особо выдумывать не надо – классический круг под жарким электрическим солнцем. Человечество не придумало более подходящей площадки для сражений один на один.

Но пока в помещении будущей студии только Борис Панкрашкин измерял рулеткой расстояние от входа до противоположной стены. Он старался не ошибиться, и сгибался в три погибели, отставив немолодую задницу. Такое положение главному режиссеру было явно не по душе.

Глядя на его потуги, Андрееву вдруг стало тоскливо и страшно. Потому что было ясно – уж Панкрашкин-то уложится в срок. Как попало, но сделает студию на скорую руку. И как же получилось, что сам Стас, столько лет ждавший большой программы, оказался совершенно не готов, как только у мечты появился шанс сбыться? Отсчет времени до первого эфира неумолимо тикает, а идей в пустой, как барабан голове не прибавляется нисколько. От отчаяния ему захотелось во всю глотку заорать в этом пустом зале. Лишь бы избавиться от чувства, что выпросил у судьбы кусок, больше, чем может проглотить.

– Ты что-то сказал? – обернулся Панкрашкин.

Стас отрицательно покачал головой. И постарался мысленно представить, как маленький телеведущий в центре арены под яркими лампами жалит вопросами закованного в латы сановной спеси губернатора. Броненосцу тоже жарко под лампами и камерами. И будет давить его броня – темный пиджак, воротник накрахмаленной белой рубашки и дорогой галстук, подпирающий горло узлом. И тяжеловес будет копить злость и сдерживать бешенство, подбирая слова для корректно звучащих, но ничего не значащих ответов, выдавая себя только медленно багровеющим цветом мясистого лица и бисеринками пота, выступающими у корней волос…

В идеале зритель должен, выключая телевизор, признать, что он только что смотрел корриду. Но это все мечты. Губернатора сюда не удастся заманить так просто. Первое время придется сражаться с хищниками меньших весовых категорий. Но сначала надо просто суметь выйти на эту арену и при этом быстро ориентироваться, и остроумно отвечать. Перед сотней уставившихся на тебя людей, под жаром двухкиловаттных ламп… Так даже то, что заучено наизусть, мгновенно вылетит из головы. Неужели придется признать, что он – Стас Андреев – не годится для всего этого?

И куда тут втиснуть музыку, идея насчет которой первоначально казалась такой естественной? И легкие развлечения?

«Ладно. Давай сначала решать чисто практические вопросы, – мысленно приказал себе Стас, облизывая пересохшие губы. – Откуда появляется ведущий?»

Заходить просто с улицы, наверное, можно, но там пойдут зрители и участники. Это не то. Спускаться сверху по лестнице, наверное, было бы эффектно. Он решил взять этот вариант на заметку. Вообще, в гладиаторском Колизее, хищники появлялись снизу из мрачных подвалов.

– Боря! – крикнул Стас режиссеру. – Тут есть подвальные помещения? Из них можно попасть в холл?

– Не знаю, – буркнул недовольный Панкрашкин, приглаживая волосы, перехваченные на затылке в длинный хвост. – Кто б нам ключи дал тут все осматривать?!..

Тем не менее, Стас решил осмотреться. Поднялся по лестнице, потом посмотрел сверху вниз на холл. Сверху весь этот круг, в будущем окруженный секторами передвижных трибун, будет казаться меньше. И люди, сидящие на разноцветных красных и синих пластиковых стульях, отсюда будут казаться меньше. И должности их издалека будут не видны. И кто есть кто – будет сначала теряться под ярким освещением. Ведущий просто будет спускаться к людям.

Похоже, заходить лучше отсюда. Только в одном он был твердо уверен: ведущий должен идти в холл долго или хотя бы какое-то время. Пока звучит музыка, задающая тон. Как увертюра в опере.

Даянов позвонил, чтобы поставить в известность, что не приедет. Связь была прерывистой – оказалось, Марк звонит вообще из соседнего региона! Очевидно, сегодняшний рабочий график президента «Ориона» поменялся стремительно и под влиянием новых важных обстоятельств.

– Я на здешнем ГТРК договорился насчет ПТСки! – кричал в трубку Марк, но так как связь была плохая, его было слышно еле-еле.

Марк был в восторге. Передвижная телевизионная станция ПТС в городе была только одна, у филиала государственной телекомпании. Но со своим ГТРК связываться не хотелось. У областной власти хватало рычагов давления на местное гостелевидение, пусть даже и подчинявшееся напрямую федеральному ВГТРК. А без ПТСки вести трансляцию из отдаленного ДК «Энергия» было невозможно.

– Они готовы давать нам ПТС в аренду! На сутки. В воскресенье утром будут приезжать и разворачиваться, а после эфира сворачиваться и ночью ехать домой!..

Так Марк решил ключевую техническую проблему. И судя по его интонациям – решил не дорого.

– Ну, вот и ладушки, – сказал Панкрашкин, сворачивая рулетку.