Слабый пол

На следующий день мне позвонила начальница и велела прийти в понедельник на собеседование.

Проснувшись, я, как и боялся, не испытал ничего похожего на влюбленность по отношению к Ире, и оттого мне стало особенно стыдно и неловко перед ней. Я хотел позвонить, но не стал. Решил, что она сама даст о себе знать, и тогда я пойму, что она чувствует и чего ждет от меня.

В понедельник я пришел на работу и, сев в углу холла на мягкое кресло, стал наблюдать из окна за проходящими мимо людьми. Начальница с кем-то болтала в кабинете, просила пока не заходить. Новые клиенты, с которыми я должен был заключить контракт, еще не приехали. Было время привести мысли в порядок и подготовить себя к саморекламе.

В голове крутились мысли об Ире и нашем внезапном поцелуе. Как давно она влюбилась в меня? Или это был лишь секундный всплеск эмоций? Как теперь общаться с ней? Избегать разговора о том, что произошло, или же, наоборот, расставить все точки над i? Не потерял ли я друга? Или я обрел что-то большее, чем друг? Чего теперь от меня ждет Ира? Признаться, я сильно нервничал и, как всегда, не знал, что делать. Была бы это любая другая девушка, Ира дала бы мне совет, как поступить.

Мое внимание привлекла женщина, двигающаяся вдоль улицы прямо к нашему офису. Одета она была в легкое платье черного цвета, украшенное принтом с пеликанами. Кудрявые волосы были распущены и спиралью ложились на ее хрупкие плечи, а очки, закрывавшие пол-лица, изящно подчеркивали накрашенные темно-алым губы и маленький, но острый носик. Женщина встала у входа и закурила. Курила она медленно, наслаждаясь процессом, но без лишнего пафоса. Можно было даже сказать, что курила она как настоящий мужик с той лишь разницей, что она как будто смаковала дым, наслаждалась его вкусом, а мужик, проглотив никотин в легкие, сразу его выплевывал.

Как только она вошла, все помещение обдало сладкими дорогими духами, смешанными с запахом табака, насквозь пропитавшего ее черные волосы. Женщина подошла к ресепшену и о чем-то спросила Оксану, сотрудницу нашего центра. Я продолжал наблюдать за ней как заколдованный, не в силах оторвать взгляд. Через какое-то время Оксана указала на меня, и женщина благородной походкой направилась в мою сторону.

– Здравствуйте, разрешите присесть, молодой человек. – Она сняла очки, еще когда разговаривала с Оксаной, и теперь я мог разглядеть ее лицо полностью. На вид ей было лет сорок – сорок пять. Глубокие морщины сильно выдавали ее возраст. Но фигурой она вполне могла посоревноваться с молодой девушкой.

– Да, конечно, здравствуйте, – ответил я и, привстав, указал рукой на стул напротив моего.

Она села, идеально ровно держа спину. Я посмотрел ей в глаза – огромные пропасти среди десятков веснушек; если бы не морщины и не жизненная усталость, которая читалась на ее лице, наверное, я бы влюбился в нее.

– Меня зовут Светлана, я ищу сиделку для моей дочери, сегодня у меня должна состояться беседа с одной из кандидатур, и, насколько я понимаю, вы и являетесь тем самым Антоном Любимовым.

– Да, это я. Нас сейчас должны пригласить в кабинет, и там мы все обговорим.

– Хорошо. – Она откинулась на спинку дивана, повисла неловкая пауза.

– Сколько лет вашей дочери?

– Двадцать.

– Но мне кажется, что для девушки, тем более в таком возрасте, нужна сиделка-женщина, а не молодой человек, – удивленно ответил я.

– Женщины не справляются с работой, которая сваливается на них. Видите ли, Инна – очень сложный человек, и ее психика сильно пошатнулась после травмы. Она ведь совсем недавно стала инвалидом. Вы должны понимать, как это ломает людей. В общем, женщины не могут найти к ней подход, поэтому я подумала, что ей нужен мужчина.

– Извините, а что с ней случилось? Она полностью парализована?

– Нет, она не чувствует только ниже пояса.

– И не может одна находиться дома?

– Понимаете, у нее есть предрасположенность к суициду, поэтому за ней нужен постоянный контроль. Плюс мы живем на четвертом этаже, а наш подъезд не оборудован для ее перемещения, а мне хотелось бы, чтобы она ходила гулять хотя бы раз в два дня.

– Честно, я немного удивлен. Обычно молодые люди, тем более с подобными проблемами, не нуждаются в сиделках и прекрасно справляются сами. – Предложение действительно было странным. Молодая девушка, зачем ей сиделка? Склонность к самоубийству, так она у каждого второго в этой стране. Это все не укладывалось в моей голове и казалось абсурдным, но, как говорится, лучше работать, чем не работать, а в моем случае разбрасываться предложениями вообще не стоит. Поэтому я решил, что надо поменьше задавать вопросов и побольше на все соглашаться.

– Познакомившись с ней, – продолжала Светлана, – вы поймете, что она как раз из тех, кто нуждается в постоянном присмотре.

Дверь в кабинет начальницы открылась, в коридор вышел полный мужчина лет пятидесяти в пиджаке на одной пуговице. За ним показалась и сама начальница:

– Антон, Светлана Борисовна, вижу, вы уже познакомились, заходите, обсудим все в моем кабинете.

2

Их квартира находилась в элитном микрорайоне с новостройками, в которых были широкие, чистые и убранные подъезды с цветами на подоконниках и, как ни странно, на советский манер в два цвета выкрашенными стенами. Во дворе стояли новые большие детские площадки, еще не успевшие пострадать от подростков. Все здесь было красиво, но совершенно неуютно. Я поднялся по лестнице на четвертый этаж.

Дверь открыла дочь Светланы, молодая девушка лет двадцати поразительной схожести с матерью. У нее были такие же кудрявые волосы, только она собрала их в пучок. Одета она была в джинсы, едва доходившие до щиколотки, и короткие розовые носочки с Пикачу. Тонкая полоса между джинсовыми штанами и резинкой носков оголяла нежную смуглую кожу. А еще у нее были огромные, выразительные глаза, такие же как у Светланы, только без жизненной усталости, а совершенно наоборот, наполненные энергией и горящие любовью ко всему вокруг.

– Меня зовут Марго, очень приятно, а вы, вероятно, Антон? Мама же предупредила вас, что она не сможет встретить и я вместо нее сегодня? – голос ее был очень мягким и тонким.

– Да, да. – Я был смущен и совершенно забыл поздороваться и как-то себя представить. Вымолвив два невнятных «да», я истуканом замер в подъезде перед открытой дверью в квартиру.

Марго засмеялась:

– Ой, что это я, проходите же в дом скорее. – Она помогла мне раздеться и жестом пригласила на кухню. – Подождите здесь, я предупрежу Инну, что вы пришли, и познакомлю вас.

Я кивком ответил на ее приглашение и, сев на стул, начал ждать. Кухня была просторной и занимала самую первую к выходу комнату.

Квартира имела прекрасную планировку. Заходя в нее, попадаешь в длинный коридор, упирающийся в большую комнату; сразу справа от тебя была дверь на кухню, а за нею – дверь в комнату Инны. В левой стене коридора тоже было две двери: одна вела в санузел, другая – в комнату Марго.

Получалось, что три комнаты совершенно не связаны между собой, что мне лично всегда казалось большим плюсом. Стоит сказать, что все комнаты, в том числе ванная и кухня, были огромных размеров, что вообще непривычно для российских домов.

Сидя на кухне, я уже сгорал от нетерпения поскорее познакомиться с Инной. Мне было интересно посмотреть на нее, я был сильно поражен таким сходством Марго с ее матерью, еще больше я был восхищен их красотой. Если Инна была такой же красавицей, прикованной к инвалидному креслу, тогда я сразу находил оправдание всей сложности ее характера, о котором говорила ее мать, и ее желанию умереть.

Я слышал, как Маргарита постучала в дверь комнаты, находившейся дальше по коридору, и тихо спросила:

– Инна, можно войти?

– Нет, я не готова.

– Инна, я с Антоном, помнишь, твоя новая сиделка?

– Подождите немного, – она отвечала резко и грубо, как будто хотела задеть Марго.

– Ну хорошо.

Маргарита вернулась в кухню.

– Она пока еще не готова. Может, вы хотите квартиру посмотреть, пока она собирается?

– Я с удовольствием.

Мы прошли по всем комнатам, кроме той, в которой находилась Инна. Марго рассказала мне мелкие нюансы их быта, что-то вроде как правильно включать горячую воду на их смесителе и какие шкафы лучше не открывать. В целом ничего примечательного в этом доме не было, разве что все вещи казались очень дорогими. «Светлана Борисовна хорошо зарабатывает», – подумал я.

– Ты учишься? – между делом спросил я Марго. Не знаю почему, но мне решительно хотелось перейти на ты. Мне казалось неестественным именно к Маргарите обращаться на вы, и я думал, что она считает так же.

– В универе. В этом семестре так получилось, что у меня пары во второй половине дня, поэтому получается проводить утро с сестрой. Вы знаете, Инна – достаточно сложный человек. Не каждый может найти к ней подход, она очень тяжело пережила то, что с ней случилось. Поймите, ей двадцать лет, а она инвалид, тут тяжело остаться веселой и жизнерадостной. Ну, вы понимаете, я думаю, вы уже многое видели.

Когда экскурсия по квартире закончилась, мы снова оказались на кухне. Маргарите, по всей видимости, было немного неловко, что Инна до сих пор не вышла к нам, и она решила поторопить сестру.

– Что-то она долго собирается. Я пойду помогу ей, а вы пока чай пейте, хорошо? – Она налила мне большую кружку чая и буквально выбежала из кухни.

В доме были очень тонкие стены, я хорошо слышал весь диалог, происходивший в соседней комнате, хоть и не хотел подслушивать.