Слабый пол

– Инна, господи, почему ты до сих пор не оделась? Сколько можно тебя ждать? Давай скорее надевай майку и выходи.

– Я не пойду, если хочет, пусть заходит сюда, я и одеваться не буду, он все равно будет меня насиловать, когда вы уйдете.

– Что ты за бред несешь! Не позорь меня, пожалуйста, просто выйди, и все, ты даже не видела его, а уже думаешь, что он будет тебя насиловать!

– Знаю я всех этих сиделок: молодая беспомощная девка, что бы ее не трахнуть? А потом можно шантажировать фотографиями.

– Какими фотографиями?

– Которые он сделает, когда разденет меня, изнасилует и изобьет.

– Так, все, довольно этого бреда, я сама тебя одену, раз ты не хочешь.

Началась какая-то мелкая возня, и через минуту Марго вместе с Инной появились передо мной в дверях.

Они были похожи как две капли воды, только одна смуглая и загорелая на солнце, а вторая с бледной больной кожей. Веснушки от этого у Инны выделялись еще больше и придавали ей какую-то особенную красоту. А вот большие глаза на белом лице выглядели, наоборот, проигрышно по сравнению с глазами Маргариты.

Я встал и подошел к ним:

– Привет, меня зовут Антон, я буду помогать тебе. – Я протянул Инне руку, но она лишь оценочно пробежалась по мне тяжелым взглядом и тихо сказала:

– Точно трахнет!

– Что? – переспросил я, совершенно растерявшись от такого высказывания.

Марго, стоявшая все это время позади Инны, покраснела, немного отойдя назад, покатила за собой сестру и произнесла:

– О господи! Простите ее, меня, пожалуйста, стыдно как, простите, пожалуйста. – Маргарита замельтешила в коридоре, не зная, что делать. Инна в это время спокойно уехала в свою комнату, кажется, совершенно не понимая, для чего ее оттуда вытащили.

Я остался стоять посередине кухни, не понимая, как реагировать на все происходящее. Марго налила себе стакан воды и залпом осушила его.

– Простите, пожалуйста, простите! – Она заплакала, села на стул и закрыла лицо руками.

Я аккуратно подсел напротив:

– Ничего страшного, это нормально. Инна немного асоциальна, и в этом нет ничего страшного. Просто мне нужно время, чтобы найти контакт с ней, вот и все.

– Вы не понимаете, так всегда! Вы, конечно, первый мужчина, – она сделала паузу, обдумывая, как правильно меня назвать, – сиделка, так сказать, но ведь и с женщинами не лучше. Она одну обвиняла в том, что та ее бьет. Другую – в нетрадиционной ориентации. Третья, по ее словам, прыгала на нее с ножом! Она всех, совершенно всех не переносит! Она и меня не переносит. – Марго начала рыдать взахлеб, я налил ей еще стакан воды.

– Перестаньте, все хорошо, это первая встреча, обещаю, дальше у нас все пойдет намного лучше.

Марго, извинившись, вышла в туалет. Умывшись, она вновь появилась на кухне с красными, но уже спокойными глазами. Она еще раз принесла мне свои извинения, а после предложила мне прийти завтра, чтобы попробовать все снова.

– Вы гуляете с Инной? – спросил я Марго, завязывая шнурки в проходе.

– Да, гуляем, когда у нас есть возможность. Очень тяжело с ней выйти на улицу: четвертый этаж лифта, нет этих штук для колясок… – она щелкала пальцами, пытаясь вспомнить название.

– Пандуса, – подсказал я.

– Да, да, пандуса тоже нет у нас.

– Да, я понимаю. Знаете, может быть, мы завтра с вами сходим в парк? На нейтральной территории Инне будет легче ко мне привыкнуть, да и, наверное, вам приятнее.

– Да, хорошо, но во сколько? Мне просто на учебу нужно.

– Давайте в девять утра?

– Да, хорошо.

– Я приеду и помогу вам спуститься.

Она уже совершенно успокоилась, когда я собрался уходить, и даже улыбалась.

Выходя в подъезд, я спросил:

– Вы близнецы?

– Да, но я старше на полчаса, – искренне улыбаясь, ответила она.

– Это очень мило, ну все, до свидания, завтра я зайду за вами в девять.

– До свидания, Антон.

3

Серые тучи заволокли небо, заслонив собой солнце. На улице было душно, но редкие порывы ветра заставляли надеть на себя кофту. Мы шли по парку, находившемуся недалеко от их дома. Парк представлял собой густой лес с проложенными в нем велосипедными и пешеходными дорожками, детскими и спортивными площадками. На деревьях по всему парку висели колонки, из которых доносилась до омерзения нейтральная музыка. В центре парка был небольшой пруд с фонтаном, струя которого била вбок.

Мы как раз проходили мимо этого прудика. Маленькая девочка с мамой кормила двух лебедей, живущих в нем, а с другого берега бежали два старика с лыжными палками. На лавках сидели подростки, уже в первых числах сентября прогуливающие школу.

– На кого ты учишься? – спросил я Маргариту.

– Хореограф, – ответила она. На ней были белые кроссовки, широкие, рваные на коленях джинсы и кожаная куртка поверх сиреневой майки. Лицо, прикрытое распущенными волосами, украшали темные очки, в которых сейчас не было необходимости. Она была красивой, она была волшебной. Я не мог насладиться ее улыбкой, но старался не фокусировать свой взгляд только на ее лице.

Инна смотрела куда-то вдаль, не заостряя ни на чем свое внимание. Наш разговор ее не интересовал, так же как не интересовали мама с дочкой, кидающие хлеб птицам, и два старика, с тяжелой одышкой перешедшие на шаг. Казалось, она совершенно абстрагировалась от того места и окружения, в котором она находилась.

Мне нужно было начать с ней общаться, выстраивать контакт. К тому моменту, когда Марго поедет на учебу, она должна быть точно уверена, что с ее сестрой все будет нормально и что мне можно ее доверить. Иначе за что они платили мне деньги?

– Мы с детства занимались танцами, – продолжала Марго, – я решила не бросать свое хобби. Мама говорит, что это глупо, не принесет никаких денег и что это вообще не профессия. Но ведь деньги – это же не главное, правда? Ведь главное – это удовольствие, что эти деньги, если ты живешь не в наслаждение? Главное – ловить жизнь, брать ее за рога и просто кайфовать.

– Чтобы в полной мере насладиться чем-то, иногда нужно очень много платить! – возразил я.

– Для действительно важного дела всегда найдешь деньги!

Такие рассуждения показались мне наивными, какими-то очень детскими, но спорить не хотелось. Мне слишком нравилась Маргарита! Поэтому дотошно разъяснять ей, что она неправа, я не осмелился.

Я решил переключиться на Инну. У нее на коляске висел рюкзак фиолетового цвета, весь в обнаженных женщинах, у которых цензура прикрывала лишь низ.

– Очень милый у тебя портфель, – начал было я.