– Разумеется, если подумать, продолжения и быть не может, – неожиданно сказал Саймон и, поймав холодный взгляд отца, быстро продолжил: – К таким книгам ничего нельзя прибавить или убавить. Они серьезно влияют на работы других писателей, но для создателя подобная книга – пройденный этап, завершенная, цельная идея, из которой уже ничего не развить.
Мы с Топаз встревоженно уставились на отца.
– А я уверена… – попыталась возразить мачеха, но отец ее перебил.
– По-вашему, такие писатели – авторы одного романа? – тихо спросил он.
– Боже упаси! – отозвался Саймон. – Я лишь хочу сказать, что ошибся со словом «продолжение». В мире искусства писатели – в известном смысле, единственные истинные творцы. Из глубины души зараз они извлекают один неповторимый шедевр… Целое ожерелье, не жемчужину! А затем снова уходят на дно, чтобы вынести на свет новое сокровище. Возможно, Господь создал иные миры, но не в дополнение к этому.
Несмотря на пышность и книжность, звучало искренне. Но я не поверила. За словами чувствовалась пустота. Тактический ход, чтобы по-доброму сгладить неловкость. Быстро же Саймон уловил напряженность момента! Самое странное, отца его речь, похоже, впечатлила. Он тряхнул головой, словно ему в голову пришла новая мысль, но, ничего не сказав, задумался. Очнулся лишь от вопроса Саймона о третьем сне в «Борьбе Иакова». Таким оживленным я его не видела с того года, как они поженились с Топаз. Рассказывал отец не только о себе и романе – он втянул в беседу всех, а особенно часто обращался к Роуз, так что Коттоны постоянно оборачивались к ней, причем с явным удовольствием.
Нейл сидел на медном котле рядом с Элоизой, почти не принимая участия в разговоре, а разок дружески мне подмигнул.
Наконец прибежал Томас и сообщил, что Стивен ждет на улице с лошадьми. (Брату какао перепало, на Стивена уже не хватило; тогда я оставила для него половину своего напитка и, чтобы не остыло, придвинула кружку к огню.) Мы с отцом поспешили вслед за Коттонами во двор: никогда не видела, как вытаскивают машину! Роуз не смогла пойти из-за длинного платья, а Топаз это не интересовало. Поднялась приятная суматоха: плясали лучи фонариков, все смеялись, подбадривали гиканьем лошадей – и автомобиль благополучно выкатился на дорогу. Прощались мы второпях; братья пообещали, что скоро увидимся, – по-моему, вполне серьезно.
Стивен и Томас повели лошадей обратно на ферму, а мы с отцом, увязая в грязи, устало побрели под дождем к дому. Темень стояла хоть глаз выколи. Керосиновый фонарь забрали мальчики. Стоит ли объяснять, что карманных фонариков в нашем хозяйстве давно не водилось?
Отец, прямо-таки лучась весельем, крепко сжимал мою руку. Я поинтересовалась его мнением о Коттонах.
– Ну, – усмехнулся он, – вряд ли они станут докучать нам с оплатой аренды. – А затем восхитился американской энергичностью и рассказал об интересных случаях, произошедших с ним во время лекционного тура. Саймон Коттон напомнил ему Генри Джеймса – этакий сорт американцев, страстно влюбленных в Англию.
– Скоутни повезло, из него выйдет прекрасный хозяин.
Кстати, я пыталась прочесть роман Джеймса «Что знала Мейзи» еще в девять лет – решила, будто книга детская. К сожалению, красивое темно-фиолетовое собрание сочинений Генри Джеймса тоже давно продано.
Когда мы вернулись в замок, отец отправился в караульню, а я бросилась к Топаз и Роуз. Обе весело болтали. По мнению мачехи, Роуз сразила братьев наповал. На случай, если Коттоны пожалуют очень скоро, решили завтра же навести порядок в гостиной, а Топаз собралась перешить для Роуз еще одно платье – магазинное, лондонское, которым та всегда восхищалась.
– И отцу они, кажется, понравились, – заметила я. – Ну разве не чудо?
В заднем окне караульни вырисовывался его темный силуэт – склоненная над письменным столом фигура.
– И правда – чудо! – отозвалась Топаз. – Он опять хочет писать!
Тут вернулись Стивен и Томас. Еле заставила Стивена выпить припасенное какао! Кружку он взял только после угроз вылить напиток в раковину. И все разошлись по спальням.
Роуз вытряхнула из шкафа свои наряды и с надеждой начала примерять их на мисс Блоссом: вдруг они не так уж плохи? Увы! Платья оказались еще хуже, чем ей представлялось.
Только это не испортило сестре настроения. Мы говорили, говорили и говорили…
– Роуз, не стоит увлекаться, – строго сказала я, усаживаясь на кровати. – Мы замечтались. А зря! Конечно, званые вечера и прочие пикники – это чудесно. Я буду рада, если нас пригласят, но… Роуз, ты готова выйти замуж за бородача?
– Хоть за черта с рогами, если у него есть деньги! – отозвалась сестра.
Похоже, она вспомнила тень Саймона Коттона, но ни словом о ней не обмолвилась. Ну, и я не стала. Лучше не затрагивать эту тему, если на кону брак с состоятельным мужчиной.
Когда мы задули свечи, я вызвала на разговор мисс Блоссом. Никогда не знаю, что она скажет, – сначала нужно поверить, будто она действительно говорит. Я поинтересовалась ее мнением о вечерних событиях.
– Что ж, крошки мои, – ответила она, – в вашей жизни новая полоса, глупо отрицать. Теперь уж постарайтесь, не упустите шанс! Старые тряпки, которые вы на меня вешали, здесь не помогут. Просто вымойте волосы и руки. Над зелеными пальцами можно посмеяться лишь один раз. А теперь выспитесь как следует! Для свежего цвета лица.
Совет относительно краски Роуз приняла к сведению – все утро нещадно скребла руки, пока не оттерла их дочиста. На том чистящий порошок и закончился. Придется мне ждать, когда краска сойдет сама; она уже посерела и напоминает обычную грязь. Ой, а потру-ка я ладони наждачной бумагой! После чая.
До чего быстро все может измениться! Еще вчера, в это же время, жизнь казалась пустой и унылой – и вдруг мы встретили Коттонов. Да и весна теперь чувствуется по-настоящему. На терновнике набухли бутоны…
* * *
Как забавно: стоит повернуть голову – и в оконце появляется другой участок дороги. Словно меняющиеся в раме картины. Только обнаружила. Занятная игра!
О господи! Они здесь!.. Коттоны!.. Вышли из-за поворота. Ох, что же делать? Что делать?
* * *
Прошагали мимо. И Роуз с Топаз не предупредишь! Выйду из сарая – увидят. По крайней мере, обе вернулись в дом: сестра играла на рояле, я слышала. Но как они одеты?.. Боже, Роуз собиралась мыть голову! Кто бы подумал, что Коттоны явятся прямо сегодня?!
Затаив дыхание, я прильнула к щели у дверной петли, затем снова вскарабкалась на ворох соломы и проводила братьев взглядом до самых ворот. Может, вернуться домой? До смерти хочется! Но на чулке огромная дыра, а платье в пыли…
* * *
Минуло, наверное, полчаса с тех пор, как я написала предыдущую строчку.
Никуда я не пошла. Просто лежала и представляла, как они сидят в гостиной у пылающего камина. Ничего страшного, если Роуз вымыла голову – с влажными волосами она тоже очень красива. Хорошо, что я осталась в сарае: иногда меня не унять, когда разговорюсь. Нужно строго следить за языком, чтобы не отвлекать внимание от сестры.
Постоянно себе твержу: это не сон, это не сон… Мы действительно встретили двух холостяков. И мы им нравимся! Ясное дело. Иначе они не вернулись бы так скоро.
Мне даже писать не хочется. Лежала бы себе и думала, думала… Нет, кое-что записать нужно. Об ощущениях. Я обожаю незаметно разглядывать людей. Едва на аллее появились Коттоны, у меня возникло странное чувство, будто мы с ними в разных мирах. Часто я рассматриваю с улицы собственную семью. Через освещенное окно. Они кажутся другими – как зеркальные отражения комнат…
Не могу описать словами! Только начала – и все ускользнуло.
Днем борода Саймона Коттона выглядит еще нелепее: он ведь не старик! Ему, вероятно, меньше тридцати. Брови у него изогнуты и чуть приподняты. Прекрасные зубы, пухлые выразительные губы. Даже странно видеть среди волос «голый» рот. С чего такая любовь к бороде у молодого человека? Может, прячет шрам? Нейл Коттон очень симпатичный, хотя ничего особенного в его лице не выделишь. Вьющиеся, густые волосы. Здоровый румянец. Саймон бледноват. Оба высокие; старший немного выше, младший немного шире. Внешне, как и говором, Коттоны ничуть не похожи – со стороны и не подумаешь, что братья.
Саймон одет в твидовый костюм, истинный англичанин. На Нейле пальто. В жизни такого не видела! Спинка и перед в клеточку, а рукава однотонные. Может, его сшили из двух старых пальто?.. Надеюсь, я не права: иначе напрашивается печальный вывод, что Нейл беден, а Саймон – скряга. Да и пальто какое-то вызывающе новое. Наверное, в Америке так модно.
Они выходят из замка! Может, подбежать? Поздороваемся.
Нет, с грязными руками не до приветствий.
* * *
Случилось ужасное… Невероятно ужасное, даже писать не могу. Как они смели, как смели?!.
Я слышала их разговор.
Они шли в сторону сарая.
– Черт, Саймон, вовремя ты ноги унес, – усмехнулся Нейл.
– Просто непостижимо! – воскликнул брат. – Вчера вечером она производила совсем другое впечатление. – И, оглянувшись на замок, добавил: – Великолепное место! Но для жизни непригодно. У них явно ни гроша за душой. Стоит ли винить бедняжку?
– Разве лишь за то, что чертовски откровенна, – ответил Нейл. – А это нелепое платье! Да еще средь бела дня. Забавно, вчера она мне в нем понравилась.