Пандемониум

КАРНЕГИ. В этом главная разница между демократами и республиканцами. Демократы ЛЮБЯТ шлюх, а республиканцы САМИ шлюхи. Ладно, по крайней мере, они мои шлюхи. За исключением этого самодовольного ублюдка, Тедди Рузвельта. Я не знаю, кого он из себя строить. Проблема с Рузвельтом не в том, что его нельзя подкупить. Но этот сукин сын не желает ОСТАВАТЬСЯ подкупленным. Если ты не можешь доверять человеку, которого только что подкупил, тогда кому можно доверять?

ФРИК. Верь в Бога, но зарывай золотые слитки в подвале. А теперь извини, Эндрю, в отличие от некоторых меня ждет работа.

(Он встает и идет к своему письменному столу. КАРНЕГИ остается на месте, и мы слышим, как БЕРКМАН что-то бормочет себе под нос, когда выходит на сцену).

Картина 3

Очищение храма или встреча с Ницше

(АЛЕКСАНДР БЕРКМАН, нервный и рассеянный молодой человек, движется к ФРИКУ, занятый своими мыслями, не замечая, куда идет, говорит сам с собой).

БЕРКМАН. Я намерен его убить. Я должен его убить. Я намерен его убить. Я намерен его убить. Я намерен… (Сталкивается с ФРИКОМ, от удара оба падают). А-а-а-а-ах! Ох. Прошу извинить, сэр. (Помогает ФРИКУ встать). Вы не ушиблись? Я очень сожалею.

ФРИК. Со мной все в порядке.

БЕРКМАН. Вина целиком и полностью моя. Меня отвлекли мысли об… об одном деле.

ФРИК. Все нормально, сынок. Не волнуйся об этом.

БЕРКМАН (смотрит на него, осознает, кто перед ним). Вы – Фрик. Вы – Генри Клей Фрик.

ФРИК. Так меня зовут. Чем я могу тебе помочь?

БЕРКМАН. Ну, я… Нет, я просто… Э…

ФРИК. Заблудился?

БЕРКМАН. Не совсем. В каком-то смысле, да. Вообще-то я искал… (Смотрит на ФРИКА). Я искал офис мистера….э… Ницше.

ФРИК. Кого?

БЕРКМАН. Ницше. Фридриха Ницше. Он работает в этом здании?

ФРИК. Понятия не имею. Но поищи его этажом выше.

БЕРКМАН. Хорошо. Обязательно. Благодарю вас.

ФРИК. Не за что.

БЕРКМАН (бормоча себе под нос, наблюдает, как ФРИК уходит). Это он. Это Фрик. Это мой шанс. Здесь никого нет. Какая удача. Я столкнулся с ублюдком в коридоре. Почему я не убиваю его. Почему, скажите на милость, не достаю револьвер и не стреляю в этого сукиного сына? (Достает револьвер из кармана).

ФРИК (оборачиваясь к нему). Ты мне что-то сказал?

БЕРКМАН (чуть не роняет револьвер, прячет за спину). О, нет, сэр. Просто повторял то, что собираюсь сказать мистеру Ницше. Когда встречусь с ним. Это довольно важная встреча. Для меня. С мистером Ницше.

ФРИК. Фамилия мне вроде бы знакома. Он из газеты?

БЕРКМАН. Нет. Возможно. Он – писатель.

ФРИК. Тогда он, скорее всего, на другой стороне улицы, в «Мясном ресторане Рокки», обедает, но я уверен, наверху разрешат его подождать.

БЕРКМАН. Благодарю вас. Вы очень добры.

ФРИК. Пустяки. Удачи тебе.

(Отворачивается чтобы уйти).

БЕРКМАН. Сейчас. Сделай это, болван. Выстрели ему в спину. Нет. Это будет трусливо. Заставь его повернуться Посмотри ему в глаза. Пусть увидит перед смертью лицо справедливости. Мистер Фрик?

ФРИК (поворачивается, смотрит на него). Да? Что?

(Пауза).

БЕРКМАН. Хорошего вам дня.

ФРИК. И тебе тоже, сынок.

(Садится за стол, начинает писать).

БЕРКМАН. Это был он. Это был Фрик, стоявший передо мной, и я его не убил. Почему я его не убил? Потому что посмотрел ему в глаза. Отмечаю на будущее: если собираешься убить кого-то на благо человечества, не смотри ему в глаза. Эмме будет за меня стыдно. Как я мог почувствовать толику сострадания к этому ужасному человеку? Этому хладнокровному угнетателю трудящихся. Этому демону, несущему ответственность за такие муки. Именно поэтому революция терпит неудачу. Хорошие люди сострадают тем, кто не знает, что такое сострадание. Этому человеку ничего не стоит вежливо поговорить с незнакомцем в коридоре. Но если бы я работал у него, он бы относился ко мне, как к собаке. Мог вывести меня за дверь и пристрелить. Он убил больше двух тысяч человек в Джонстауне. Я должен быть сильным. Я пойду в «Мясной ресторан Рокки» и выпью с мистером Ницше. Я должен помнить Джонстаун. Я должен помнить Джонстаун.

(БЕРКМАН уходит, продолжая что-то бормотать себе под нос, вежливо приподнимает шляпу, когда появившаяся на сцене Адди проходит мимо него, а Карнеги встает со скамьи и уходит через сетчатую дверь, поет).

КАРНЕГИ (поет):

Одной лишь красоте твоей
Моя любовь равна,
С тобой ей быть, пока
Моря не высохнут до дна[3 - As fair art thou, my bonnie lass,so deep in luve am I;and I will luve thee still, my dear,till a’ the seas gang dry.].

(БЕРКМАН ушел, голос КАРНЕГИ еще слышен, а мы смотрим на АДДИ, жену ФРИКА, молодую и красивую, которая наблюдает за ФРИКОМ, работающим за столом).

Пусть даже высохнут моря,
Жара расплавит камни,
Любовь останется моя,
Такой же, как была[4 - Till a’ the seas gang dry, my dear,and the rocks melt wi’ the sun:oh, I will luve thee still, my dear,while the sands o’ life shall run.].

Картина 4

Прачка или старая миссис Финнеган о правильной постройке дамбы

ФРИК. Странно, но иногда я слышу журчание воды в будке над родником, холодная сладкая вода, дома, ведущие к роднику мокрые, заросшие мхом ступени, королевство жаб и змей. Яблони у дома. Частный клуб у озера, для самых богатых и выдающихся. Строжайший отбор членов. Накорми свиней. Дедушка мертвый на полу сортира. Упасть в горящее озеро ада.

АДДИ. Тебя мучает жажда, Генри?

ФРИК. Что?

АДДИ. Хочешь холодной воды? Лимонада? Что-нибудь из еды?