Зов гордости

– Отнюдь. Я утверждаю лишь, что закрыть глаза на возможность такой инвестиции было бы невероятной глупостью. В конце концов, я не призываю тебя переписать на её имя всё своё состояние. Лишь обращаю твоё внимание на очевидный потенциал. Всё остальное – вопрос торга и договорённостей. Как обычно.

Маннавид кивнул. Действительно, дальнейшее относилось к области переговоров. В случае чего всегда можно будет выйти из проекта. Обычные коммерческие риски, не более. Оставалось только разобраться в деталях.

Арвеллина заканчивала своё выступление.

– Уважаемые господа! В следующие несколько недель мы проведём ещё ряд встреч. Возможно, они будут отличаться составом участников. Возможно, какие-то вопросы разумнее будет обсудить с кем-то из вас с глазу на глаз. В одном могу заверить всех – перемены состоятся. Мы уже начали действовать и в ближайшие месяцы вы увидите не фантазии или прожекты, а конкретные планы, которые вы сможете поддержать. Или наоборот – отступить в сторону. Что поделать, такую вероятность мы учитываем тоже. Но могу заверить – это не заставит нас отказаться от наших намерений, наших целей, нашей мечты. Просто добиваться их воплощения мы будем рука об руку с другими. С теми, чьи сердца не смогли противиться зову гордости, исходящему от предыдущих поколений эльфов. Во имя нашего общего великого будущего.

Она сдержано поклонилась под рукоплескания собравшихся. Генерал Инберрон выступил вперёд и склонился перед Арвеллиной Мидиртродд в таком поклоне, словно она уже была его императрицей. Никто из присутствующих даже не усомнился в уместности подобного жеста.

«Что ж, с одним тут не поспоришь», – подумал Маннавид, аплодируя вместе с остальными.

«Очевидный потенциал».

***

Участники собрания разошлись. Остались лишь хозяин дома и Арвеллина. Персона, с которой она намеревалась встретиться, не должна была попасться на глаза никому из посторонних.

Пока, по крайней мере.

В дверях комнаты, где она ожидала, появился генерал Инберрон.

– Госпожа Мидиртродд, он здесь.

Она кивнула. Генерал отступил в сторону, в комнату вошёл Руддрайг Бриттгерн.

Арвеллина поднялась с дивана ему навстречу.

– Добрый вечер. Рада вас видеть.

Бриттгерн подошёл к ней, почтительно поклонился и поцеловал руку.

– Госпожа Мидиртродд.

Отставной генерал пригласил всех к креслам возле круглого столика.

– Прошу вас. Час поздний, поэтому давайте сразу перейдём к делу.

Все расселись. Бриттгерн устроился удобно, перебросил ногу на ногу. Арвеллина откинулась на спинку кресла и разглядывала его, слегка наклонив голову. Инберрон начал с извинений.

– Господин Бриттгерн, надеюсь, что вы не в обиде. Мы ценим вашу помощь, но сейчас, на этапе завоевания поддержки… Не все одобрят наш с вами союз.

Руддрайг кивнул, не сводя с неё глаз.

– Не беспокойтесь, генерал. Мне, чтобы спать спокойно, совсем не обязательно видеть своё лицо на первых полосах газет. К тому же это обычное свойство общественной морали, а точнее говоря – лицемерия. Все понимают, что нужно вывозить нечистоты, но не каждый готов этим заниматься.

Мидиртродд спокойно выдержала его взгляд, затем ответила:

– Общественная мораль – весьма пластичная субстанция. Пройдёт совсем немного времени, и вы из маргинального движения превратитесь в опору Империи. Для меня же важно лично подтвердить, что все договорённости между вами и «Партией ветеранов» остаются в силе. Более того, мы намерены расширить наше сотрудничество. На взаимовыгодной основе, разумеется.

– Рад слышать.

– Что касается вашего нынешнего статуса – увы, но генерал прав. Наши потенциальные спонсоры слишком дорожат публичными предрассудками. В компании открытых националистов они будут чувствовать себя не в своей тарелке.

Бриттгерн развёл руками.

– То, что они называют национализмом, имеет иное, вполне благопристойное название – гордость. Мы всего лишь намереваемся разбудить это чувство в сердцах всех эльфов.

– Так же, как и мы.

– Что ж, прекрасно, – генерал почесал висок. – Господа, прежде, чем мы двинемся дальше, я должен задать один вопрос. Простите, Руддрайг, если он покажется вам неприятным. Госпожа Мидиртродд, вы уверены, что мы должны отказываться от потенциала поддержки некоторых кланов гоблинов? Многие из них также недовольны текущим положением дел в стране и…

– Нет.

Ответ прозвучал, словно удар клинка. Глаза Арвеллины холодно мерцали. Инберрон не выдержал её взгляда и потупился.

– Генерал, прошу вас, – она продолжила значительно мягче. – Я не ставлю под сомнение ваше стремление добиться наших общих целей. Но при этом не вижу смысла в лавировании. Да, мы можем вступить сейчас во временный союз с кем угодно. Обрести благодаря этому тактическое преимущество, увлечься политическим маневрированием. Только зачем? Наша цель вполне ясна и очевидна. Величие империи эльфов. Эльфов, господа. Можно отправиться к ней через лабиринт интриг или пойти напрямую, пробив мешающие нам стены. Не знаю, как вам, но мне прямой путь кажется предпочтительным вариантом.

– Но не отпугнёт ли это от нас умеренных сторонников?

– Господин Инберрон, история учит нас, что куда больший вред способна нанести нечёткая позиция лидеров, возглавляющих перемены. Народ в массе своей и особенно его «умеренная часть» – это те, кто не готов самостоятельно определять цели, к которым должно стремиться государство. Для душевного комфорта им важно лишь понимать, насколько быстро они смогут вернуться к своему обычному существованию, и будет ли оно более комфортным, чем сейчас. Вот и всё. Дайте им чёткую картину будущего и конкретный срок, когда оно наступит – и ни одна живая душа не поинтересуется деталями процесса.

Бриттгерн кивнул. Арвеллина продолжила, глядя на него.

– Кроме того, здесь есть принципиальный момент. Господа, опираясь на величие предков, мы не должны закрывать глаза на их ошибки. Надеюсь, что помимо политической борьбы, вы находите время интересоваться новыми научными идеями? Вы слышали о теории эволюции?

Генерал кивнул, а Бриттгерн ответил:

– Разумеется. Весьма претенциозная концепция, вам не кажется?

– Отнюдь. Она неплохо проясняет белые пятна в развитии естественных процессов. Более того, сами авторы теории с её помощью вполне успешно прослеживают возникновение своей собственной расы – людей.

– Не считаете же вы, что она способна объяснить приземлёнными процессами возникновение эльфов?

– Разумеется, нет. Хоть теория творения сейчас и находится под постоянной критикой, никто так и не смог предложить ей сколько-нибудь разумной альтернативы. Если логику возникновения людей от животных как-то возможно проследить – через сходство строения скелета, зубов и так далее – то покажите мне хотя бы одного потенциального кандидата на роль предка нашей расы? Или гоблинов?

Арвеллина хрустнула пальцами, разминая кисти рук.

– Однако мы здесь собрались не для научного диспута о происхождении видов живых существ. Я хочу обратить ваше внимание на другой аспект теории эволюции, а именно – борьбу за существование. Эта часть представляется мне наиболее значимой во всей этой концепции, тем более, что она подтверждается банальным здравым смыслом. Кто занимает главенствующее положение в определённой среде обитания? Самый грозный хищник. Кто получает возможность оставить потомство, продолжить свой род, добиться успеха и процветания своего вида? Тот, кто наилучшим образом приспособился к условиям. Вам не кажется, что через призму такого подхода некоторые события нашего прошлого обретают новое значение? Скажите мне, господа, вы помните из истории о временах первой экспансии эльфов на острова архипелага Латтфераин?

Оба мужчины кивнули.

– Хорошо, тогда вы непременно должны знать о том, что помимо гоблинов наш народ столкнулся там с племенами дикарей – примитивной разновидностью человеческой расы. А теперь скажите мне – есть в истории свидетельства того, что эта ветвь людей как-то повлияла на судьбу эльфов?

Собеседники промолчали, Арвеллина удовлетворённо кивнула.

– Разумеется, нет. По простой причине. Племена дикарей были полностью уничтожены в ходе экспансии.

Она устроилась удобнее, расправила плечи и продолжила.