Эльфийская ведьма

– Киса-киса!

Рувас брезгливо поморщился. Что она этими руками делала до того, как уселась поедать лакомство? Он отвернул мордочку, запрыгнул на скамейку, ткнулся в тёплый мягкий бок человечки, изображая умиротворённое мурлыканье, и уже был готов приступить ко второй фазе своего плана, под названием «пошли домой, моя хорошая», как шерсть под курткой зашевелилась, наэлектрелезовалась, хвост непроизвольно задёргался, грозясь обнаружить себя. Рувас вжался в скамейку, намечая пути к отступлению.

На него надвигалось самое страшное и подлое в подлунном мире существо. Эльф. Борясь с приступом удушающей аллергии на остроухого, Рувас бросил прощальный взгляд на мороженое и уже собрался задать дёру, как сильная рука проворного врага подхватила его за ворот. Эльф покрутил тельце боявшегося пошевелиться зверька перед лицом запротестовавшей человечки, щёлкнул пальцами, сгоняя чары. Разглядев, кого она пыталась накормить мороженым, девушка взвизгнула, подскочила, опрокинув на скамейку ведёрко, и поспешила прочь по аллее.

Рувас, чувствуя, что сейчас зайдётся в приступе чиха, заколотил в воздухе лапами, противно запищал. Эльф только расхохотался, усадил жертву на скамейку прямиком возле лежащего на боку ведёрка, сам пристроился на краешке и, прищурив слишком большие для представителя его племени глаза, уставился на странное существо, задыхавшееся в приступе чиха.

Через пять минут отчихавшийся Рувас вытер рыльце рукавом куртки и неприязненно зашипел на эльфа.

– Хам! – выдал он и, двумя лапами обхватив ведёрко, торопливо принялся вылизывать длинным языком остатки мороженого. Не пропадать же добру.

– Что, не дал девочку обидеть? – уточнил эльф, наслаждаясь зрелищем.

Ещё бы, перед ним сидело существо, похожее на бескрылую летучую мышь. Размером оно было в половину молодого гнома, короткошерстное, с розовым усатым рыльцем и длиннющим крысиным хвостом. Через редкую белую шерстку просвечивала нежная тонкая кожа. Весь наряд создания составляли белые меховые штанишки и такая же меховая курточка. Так удобней притворяться безобидным зверем. Название подобной твари маги-классификаторы ещё не придумали – случая не представилось. И экземпляр – всего один.

– А тебе что до человечки? – огрызнулся Рувас, с сожалением глядя на сине-лимонную кляксу на лакированной скамье. – Шел бы себе и шел. Нет, ему покрасоваться вздумалось!

Он отставил пустое ведёрко в строну и принялся облизываться.

– Почему бы нет?

Эльф пригладил чёрные до синевы волосы. Рувас только сейчас разглядел на его подбородке едва начавшую отрастать щетину. Полукровка. Да ещё щенок-молокосос, едва совершеннолетие справил. О, Луна, он из Ири прибыл – на острых ушах кисточки!

Несчастное существо вновь скрутило в приступе аллергии. Эльф дождался завершения приступа, протянул свой платок, от которого Рувас отшатнулся, как герцог от нищенки.

– Я давно тебя выслеживал, – признался эльф, пряча платок обратно. – С того самого момента, как ты из дворца сбежал. С жертвами твоими беседовал. Много девочек обобрал? Где добычу прячешь?

Тон незнакомца был обыденным, но Рувас насторожился. Остроухая тварь хочет отобрать честным воровством собранные богатства! Пора линять отсюда. Нет доверия тем, на кого так рыльце реагирует.

– С сегодняшнего дня с этим безобразием тебе придётся завязать, – строго заявил эльф. И неожиданно добавил. – Домой хочешь?

– Мне и здесь не дует! – ощетинился Рувас. И без того тоненький голосок натянутой тетивой прозвенел полумраке. – Пчхи!

– Будь здоров! – вежливо пожелал эльф. – А домой ты хочешь, не лги мне. Вот уж наказание она тебе придумала! Знали бы люди, кто под крысиной шкуркой скрывается!

Рувас замер от неожиданности. Сейчас, на растущей луне, разум зверька был затуманен нуждами маленького тела: поесть, отыскать домик поуютней да побогаче на пару-тройку дней, разжиться богатствами, прикопать их в тайнике и удрать поскорей. Но едва проходило полнолунье, начиналась пытка. В сознании наступало просветление, и Рувас выл и метался в маленькой берлоге от ненависти и обиды на ту, которая заключила его, владыку Нижних царств, в смертное убогое тело!

Но даже сейчас он вздрагивал при любом упоминании от её должности и титула, а ещё больше от её имени: ТАРА.

– Пойдёшь со мной, – приказал эльф, легко поднимаясь со скамьи. – Кстати, называй меня Сольеваль.

Он улыбнулся одними губами и зашуршал гравием. Рувас помедлил, мол, на кой мне неприятности? После этой встречи прочихаться бы. Но благоразумие взяло верх. Остроухие тоже не жалуют свою соплеменницу, присягнувшую людям. Посему выходит, не ради игры в карты и не за местным пивом прибыл в Тардрагею отыскавший его чародей. Стоит попробовать освободиться.

Спрыгнув со скамейки, Рувас пустился вдогонку за шустрым эльфом вначале на двух, а потом и на четырёх лапах.

Сольеваль не стал оглядываться. Тварюжка не потеряется. Ишь, как шустро топочет, дышит, точно трактирщик, которого эльф сегодня загонял. Низкорождённый человек посмел не поселить его, наследника князя Кисо из дома Даригас, в лучший номер! Подумаешь, что там уже остановилась какая-то знатная тётка. Она же человек, она обязана ему уступить! Впрочем, всё вышло как нельзя лучше. Тётка повозмущалась и съехала, а он вместе со своим сопровождающим заселился в трёхкомнатный номер с балконом, увитым дикими розами.

У ворот парка, освещённого оранжево-желтыми фонарями, Сольеваль прибавил шагу, обгоняя собак, выгуливавших своих хозяев, и возящихся с писклявыми отпрысками мамаш. Он проскользнул мимо профессиональных нищих, переместившихся к вечеру с рыночной площади на новое место, не удостоил взглядом танцующий фонтан и свернул в сторону более респектабельных кварталов. Только там мог найти себе пристанище в этом жутком городе высокородный эльф. Пусть в нём течёт четверть презренной людской крови, это не мешает ему быть наследником одного из самых больших состояний Алого леса…

А вечер зажигал звёзды, еле заметные на густо синем небосводе, стекал по шпилям башен темнотой, заполняя улицы, точно тёмное терпкое вино, заставлял мелкую мошкару жаться к фонарям и подсвеченным чарами вывескам. Менялись очертания зданий и фигуры людей, обволакиваемые мраком. По-другому дышалось и думалось. С непривычки эльфу пришлось поплутать среди людских жилищ, прежде чем он нашел то, что искал.

Приоткрытую, блестящую лаком дверь трактира «Хриплый Бард» Сольеваль небрежно пнул носком сапога, неспешно вошел в общий зал, снисходительно кивнул местным сородичам, что-то праздновавшим в углу, брезгливо обогнал человеческую женщину, возле самой лестницы вздумавшую припудрить нос, и взлетел по ступеням на третий этаж. Лишь у двери своего номера он задержался, соизволив дождаться запыхавшегося Руваса.

Несчастное взмыленное существо из последних сил преодолело расстояние от лестницы до ненавистного провожатого, не переставая чихать и хлюпать рыльцем, прошмыгнуло между высоких бордовых сапог эльфа и ворвалось в комнату, где, наверняка, найдётся для него печенье и, возможно, мороженое.

Чувствуя своё превосходство, гордый поимкой Руваса, Сольеваль расправил пошире плечи и шагнул в озаренный сине-розовыми холодными огоньками номер. Пусть вынужденный спутник, жалкий человечишка, позавидует его уму и таланту. Ишь, придумали, будто занимающиеся ведьмовством сильнее чародеев! Наследник князя Кисо лично бы отрубил голову шутнику, сочинившему эту басенку.

Сопровождающий эльфа ведьмак развалился в кресле под лампой и, закинув длинные ноги на спинку впереди стоящего стула, полировал тряпицей рукоять своего кривого меча. Стального цвета блестящая рубашка была распахнута, демонстрируя омерзительные с эльфийской точки зрения старые шрамы и пару десятков амулетов на мускулистой груди.

«Он нарочно меня выводит! – еле сдержался, чтобы не поморщиться эльф. – Если Светлый Совет удостоил его чести меня сопровождать, это не повод вести себя по-скотски!»

Ведьмак, прекрасно знавший об эмоциях напарника, сладко зевнул и потянулся. На вид ему было лет тридцать, но служители богов стареют гораздо медленнее обычных людей, поэтому Сольеваль подозревал – спутнику никак не меньше семидесяти. По человеческим меркам Вимер был даже симпатичным, его не портили выдающийся подбородок и глубокая морщина, пролегающая через высокий лоб. Густые волосы, собранные сзади в короткий хвостик, в свете лампы переливались всеми оттенками рыжего.

– Пока ты тут бездарно рушишь надежды Светлого Совета на разгадку ЕЁ силы, я разыскал важного свидетеля! – произнёс сквозь зубы высокородный.

Губы ведьмака вытянулись в снисходительной улыбке, мол, давай, малыш, хвастайся, а я, так и быть послушаю, ругаться не буду. Сольеваль сжал кулаки, выдумывая очередную колкость.

– О! – завидев Руваса, Вимер прыснул, чем немало обидел маленькое существо. – Здорово она тебя приложила. Я слышал, что владыка Нижнего царства опростоволосиля, но чтобы так!

Зверёк зашипел и попятился, понимая – печенья он сегодня вряд ли получит.

– А ты не разочаровал меня, мальчик, – ведьмак улыбнулся эльфу, встал с кресла и принялся застёгивать рубашку. – Жаль, что ты так долго соображал, кого из владык Запредельного стоит искать. За то, что опознал его в этой милой зверушке, отдельное спасибо. Ты не безнадёжен.

«Он знал, кого следует найти. И где именно – тоже знал! Он надо мной издевался!» – кипел княжич, вспоминая оброненную напарником как бы невзначай фразу о поимке Тарой одного из владык Запредельного. Сольеваль услышал и загорелся идеей – отыскать, во что бы то не стало выделиться. А, оказывается, этот человек так ему приказал. Фу! Какой позор!

Эльф побелел от бешенства. Рука сама легла на эфес шпаги. Жаль, сейчас он скован поручением Светлого Совета и своего занудного папаши. Но после выполнения задания, Сольеваль лично сдерёт кожу с наглого человека и повесит в охотничьем зале вместе с боевыми трофеями.

Ведьмак же, добившись нужной реакции напарника, присел возле Руваса.

– Здравствуй, великий дух. Через два дня полнолунье. Думаю, тогда нам будет о чём поговорить. А пока ответь, чего бы ты хотел?

– Печенья! И мороженого. И воды шипучей! – начал перечислять зверёк.

– Слышал, парень, сбегай принеси, у тебя ноги молодые, быстрые.

Ошалевший от такого непочтения эльф не нашелся, чем ответить заносчивой выскочке и вылетел вон, громко хлопнув дверью. А ведьмак вновь склонился к Рувасу.

– Ты меня совсем-совсем не узнаешь, помощник?

Существо виновато захлюпало и нехотя кивнуло, смешно сцепив лапки на животе.

– Я помню. И не помню, – виновато пробормотало оно.

– Ничего, луна перевалит за половину, тогда вспомнишь, как миленький…

… Когда часы не ратуше отметили миг смены дат, в «Хриплом Барде» начал затихать шум. Менестрели паковали флейты и арфы, трактирщик тактично отказывался продавать вино почтенным господам, ссылаясь на законы.

А в лучшем номере на третьем этаже сладко спал юный эльф, развалившись на спине, широко раскинув руки, точно пытаясь взлететь. Спал и безмятежно улыбался, словно и не был заносчивым мальчишкой, не битым жизнью.