Неестественная смерть

Доктор задумался ненадолго, потом покачал головой.

– Это очень любезно с вашей стороны, но я предпочту отказаться. С меня и так уже довольно неприятностей. И в любом случае это было бы нарушением профессиональной этики с моей стороны; боюсь, если я снова разворошу муравейник, мне, скорее всего, придется распрощаться с этой страной и закончить жизнь одним из тех корабельных пьяниц-врачей, которые скитаются где-нибудь в южных морях, докучают людям рассказами о своей жизни и стращают их ужасными предостережениями. Не надо будить спящих собак. Но в любом случае большое вам спасибо.

– Воля ваша, – сказал Уимзи. – Но я буду думать, и если какая-нибудь полезная мысль придет мне в голову, дам вам знать.

– Это очень любезно с вашей стороны, – рассеянно повторил гость, принимая шляпу и трость у слуги, которого вызвал Уимзи. – Что ж, доброй ночи и премного благодарен за то, что вы столь терпеливо меня выслушали. Кстати, – добавил он, обернувшись уже от самой двери, – как вы собираетесь «дать мне знать», если вам не известны ни мое имя, ни мой адрес?

Лорд Питер рассмеялся.

– Я же сыщик Хокшоу[6 - Детектив Хокшоу – чрезвычайно популярный с 1913?г. персонаж комиксов Гаса Мейджера, чье имя стало нарицательным, американский Шерлок Холмс.], – ответил он, – и вы непременно услышите обо мне еще до конца этой недели.

Глава 3

Польза от старых дев

В Англии и Уэльсе женщин на два миллиона больше, чем мужчин! И это весьма впечатляющее обстоятельство.

    Гилберт Франкау

– Что ты на самом деле думаешь по поводу этой истории? – спросил Паркер. Он заскочил к Уимзи на следующий день позавтракать, прежде чем выехать в направлении Ноттинг-Дейла в поисках некоего неуловимого автора анонимных писем. – Мне кажется, наш новый приятель слегка самонадеянно оценивает свои профессиональные знания. В конце концов, у старушки действительно вполне мог случиться сердечный приступ. Она ведь была очень стара и больна.

– Мог, конечно, хотя, насколько мне известно, онкологические больные очень редко умирают столь внезапно. Как правило, они на удивление цепко держатся за жизнь. Тем не менее меня бы этот случай так не заинтересовал, если бы не племянница. Видишь ли, она ведь тщательно мостила дорогу к смерти тетки, убеждая всех, что ее состояние стремительно ухудшается.

– Когда доктор рассказывал нам свою историю, я тоже так подумал. Но что такого могла сделать племянница? Она не отравила свою тетку и даже не задушила ее, иначе были бы найдены следы на теле или яд в крови. Тем не менее старушка умерла, поэтому, вероятно, племянница была права, а чрезмерно самоуверенный молодой врач ошибался.

– Все так. И, разумеется, у нас есть только его версия действий племянницы и сиделки, а он, мягко выражаясь, испытывает к сиделке очевидную неприязнь. Кстати, мы не должны упускать ее из виду. Она – последняя, кто был рядом со старушкой перед ее смертью, и это она сделала ей тот самый укол.

– Да-да, но укол, как оказалось, ни при чем. Если и есть в этом деле что-то известное наверняка, так именно этот факт. Или ты подразумеваешь, что сиделка могла сказать пациентке что-то такое, что сильно взволновало ее и вызвало шок? Старушка, конечно, была немного не в себе, но не настолько, чтобы не понять нечто на самом деле для нее страшное. Может, сиделка сдуру сболтнула ей что-нибудь насчет близкого конца? Дама, похоже, была весьма чувствительна к этой теме.

– Вот! – воскликнул лорд Питер. – Я все ждал, когда же ты подойдешь к этому. Ты помнишь, что во всей этой истории есть один действительно зловещий персонаж – семейный нотариус?

– Ты имеешь в виду того, который приезжал поговорить с ней насчет завещания и был так скоропалительно ею уволен?

– Да. Предположим, он хотел склонить свою клиентку изменить завещание в пользу какого-то другого лица – кого-нибудь, кто не участвовал в поведанной нам истории и о ком мы еще ничего не знаем, – и, не добившись ничего сам, подослал вместо себя сиделку.

– Пожалуй, чересчур замысловато, – с сомнением ответил Паркер. – Он ведь не знал, что невесту доктора уволят. Если только не был в сговоре с племянницей, конечно, и не уговорил ее заменить сиделку.

– Нет, Чарлз, это пустой номер. Племянница не могла вступить в сговор с нотариусом, чтобы лишить себя наследства.

– Да, ты прав. Тем не менее, мне кажется, в этой идее что-то есть: старушку могли случайно или сознательно напугать до смерти.

– Да. Но ни в том, ни в другом случае это нельзя было бы считать намеренным убийством. Однако рассмотреть эту версию не помешает. Кстати. – Он позвонил в звонок. – Бантер, не отнесете ли вы письмо на почту?

– Разумеется, милорд.

Лорд Питер придвинул к себе бювар.

– Что ты собираешься писать? – спросил Паркер, не без любопытства заглядывая другу через плечо.

Лорд Питер написал: «Разве цивилизация не прекрасна?», поставил подпись под этим коротким посланием и положил его в конверт.

– Не хочешь получать дурацких писем, Чарлз, – улыбнулся он, – не ставь свой вензель на шляпную подкладку.

– И что ты намерен делать дальше? – поинтересовался Паркер. – Надеюсь, не отправишь меня в шляпное ателье узнавать имя клиента? Не имея полномочий, я не смогу этого сделать, они наверняка устроят дикий скандал.

– Нет, – ответил его друг. – Я не собираюсь покушаться на тайну исповеди. По крайней мере, в шляпной области. А вот если бы ты мог оторвать минуту времени от поисков своего таинственного корреспондента, который, вероятно, отнюдь не жаждет быть найденным, я бы попросил тебя вместе со мной нанести визит одной моей подруге. Это не займет много времени. Думаю, тебе самому будет интересно. На самом деле ты станешь первым, кого я с ней познакомлю. Она будет очень тронута и польщена.

Лорд Питер улыбнулся немного смущенно.

– О! – воскликнул Паркер, испытывая некоторую неловкость. Хоть они и были близкими друзьями, Уимзи всегда вел себя сдержанно, когда речь шла о его личной жизни, – не то чтобы скрытничал, просто обходил эту тему стороной. Нынешняя откровенность друга, видимо, знаменовала переход их доверительности в новую стадию, и Паркер не был уверен, что хочет этого. Он руководствовался в жизни усвоенными от рождения нормами поведения среднего класса, в которых был воспитан, и, признавая, что окружению лорда Питера свойственны иные моральные стандарты, никогда не предполагал, что ему придется столкнуться с их практическим проявлением.

– …в порядке эксперимента… – продолжал тем временем Уимзи, словно бы немного застенчиво. – В общем, я поселил ее в удобной маленькой квартирке в Пимлико. Ты ведь съездишь туда со мной, Чарлз? Мне правда очень хочется, чтобы вы познакомились.

– Ну да, конечно, – поспешно ответил Паркер, – с большим удовольствием. А… как давно?.. То есть…

– О, всего несколько месяцев назад, – сказал Уимзи, ведя друга к лифту, – но, похоже, все складывается вполне удовлетворительно. Мне это намного облегчает дело.

– Понимаю.

– Я не стану ничего объяснять, пока мы туда не приедем, там ты сам все поймешь, – не умолкал Уимзи, с излишней силой захлопывая дверь лифта, – но, как я уже сказал и как ты увидишь, для меня это – некий новый поворот. Ничего такого прежде у меня не было. Разумеется, как говаривал Соломон, нет ничего нового под солнцем, но рискну предположить, что все эти «жены и дикобразы»[7 - Имеется в виду широко известный в англоязычных странах ответ одной воспитанницы католической школы на вопрос: «Сколько жен и наложниц было у царя Соломона?» «Дикобразы» возникли из-за схожести английских слов porcupines (дикобраз) и непонятного ребенку concubines (наложницы).], по словам невинного ребенка, несколько портили ему настроение. Как ты думаешь?

– Наверняка, – согласился Паркер, а про себя отметил: «Бедолаги, им всегда кажется, что у них все не так, как у других».

– Занятие… – увлеченно продолжал Уимзи. – …Эй, такси!.. Каждому нужно какое-нибудь занятие… Сент-Джордж-сквер, девяносто семь «а»… В конце концов, нельзя винить людей за то, что им всего лишь требуется какое-то занятие. Я хочу сказать, зачем язвить? Они без этого не могут обойтись. Полагаю, гораздо гуманнее дать им такую возможность, чем насмехаться над ними в книгах. Книги писать легко. Особенно если вы пишете либо дрянную историю на хорошем английском, либо хорошую историю на дрянном английском, чем, на мой взгляд, и занимается большинство писателей в наши дни. Ты согласен?

Мистер Паркер согласился, и лорд Питер продолжал свои рассуждения о литературе, пока кеб не остановился у одного из тех высоких несуразных домов, которые изначально предназначались для большой викторианской семьи с обширным штатом неутомимой прислуги, а потом были разделены каждый на полдюжины неудобных пенальчиков для сдачи в аренду.

Лорд Питер нажал верхнюю кнопку звонка, рядом с которой значилось: «Климпсон», и непринужденно прислонился к перилам крыльца.

– Шесть лестничных пролетов, – объяснил он, – ей нужно время, чтобы открыть дверь, потому что в доме, видишь ли, нет лифта. Но на более дорогую квартиру она не согласилась: сочла, что это будет неуместно.

Мистер Паркер был приятно удивлен скромностью запросов дамы и, облегченно поставив ногу на скребок для обуви, со спокойной душой приготовился терпеливо ждать. Прошло, однако, совсем немного времени, и дверь открыла худая женщина средних лет с острыми чертами желтоватого лица и очень жизнерадостными манерами. На ней были темные юбка и жакет, блузка с высоким стоячим воротником и на шее – длинная золотая цепочка со множеством маленьких ритмично позвякивавших подвесок; серо-стального цвета волосы, причесанные по моде времен покойного короля Эдуарда, были убраны в сеточку.

– О, лорд Питер! Как приятно вас видеть. Весьма ранний визит, но я надеюсь, вы извините некоторый беспорядок у меня в гостиной. Входите. Списки для вас готовы. Вчера вечером закончила. Я как раз собиралась надеть шляпу и отнести их вам. Надеюсь, вы не сочтете, что я непростительно затянула их составление, но записей оказалось на удивление много. Очень любезно, что вы взяли на себя труд зайти сами.

– Не беспокойтесь, мисс Климпсон, все в порядке. Это мой друг, детектив-инспектор Паркер, о котором я вам рассказывал.

– Здравствуйте, мистер Паркер. Или вас следует называть инспектором? Простите, если что-то не так, но я впервые оказываюсь в руках полиции, не сочтите мою шутку невежливой. Пожалуйста, поднимайтесь за мной. Боюсь, здесь слишком много ступенек, но я люблю жить высоко. Там воздух намного лучше, и знаете, мистер Паркер, благодаря безграничной любезности лорда Питера у меня там такая милая квартирка с прекрасным видом, открывающимся поверх крыш. Насколько лучше работается, когда ты не «скован, подавлен, сломлен», как сказал Гамлет[8 - На самом деле это слова Макбета. У.?Шекспир «Макбет», акт?III, сцена IV. Пер. Ю.?Корнеева.]. Боже мой! Миссис Уинботтл опять оставила помойное ведро на лестничной площадке, и, как всегда, в самом темном углу. Я ей постоянно указываю на это. Идите ближе к перилам, тогда вы на него не наткнетесь. Еще один пролет. Ну, вот мы и пришли. Пожалуйста, не обращайте внимания на беспорядок. Я знаю, что не убранная после завтрака посуда выглядит ужасно – просто отвратительно, если называть вещи своими именами. Как жаль, что какой-нибудь умелец не изобрел самоочищающиеся и самоубирающиеся тарелки. Прошу садиться, я вас не задержу. И я знаю, лорд Питер, что вам наверняка захочется покурить, не стесняйтесь, пожалуйста. Мне очень нравится аромат ваших сигарет – он такой изысканный, к тому же вы всегда аккуратно гасите окурки.

На самом деле в маленькой комнате царила безупречная чистота, несмотря на множество безделушек и фотографий, занимавших каждый свободный дюйм горизонтальных поверхностей. Единственным, что нарушало порядок, был поднос с пустой чашкой и тарелкой, усыпанной хлебными крошками и яичной скорлупой. Мисс Климпсон поспешно устранила «беспорядок», выставив поднос на лестничную площадку.

Несколько обескураженный, мистер Паркер осторожно опустился в маленькое кресло, снабженное туго набитой подушкой, не позволявшей откинуться на его спинку. Лорд Питер скрючился на подоконнике, закурил «Собрание» и обхватил колени руками. Мисс Климпсон, с безупречно прямой спиной, села за стол, глядя на него с трогательно довольным видом.

– Я очень тщательно вникла в каждое из этих дел, – начала она, взяв в руки толстую стопку листков, отпечатанных на машинке. – Вероятно, записи мои излишне подробны, но, поверьте, счет за их перепечатку не будет чрезмерно велик. Почерк у меня очень разборчивый, и не думаю, что в тексте есть ошибки. Господи! Какие же печальные истории поведали мне некоторые из этих женщин! Но я расследовала все самым тщательным образом с любезной помощью священника – добрейший человек, очень отзывчивый – и уверена, что в большинстве случаев ваше «пособие» окупится сполна. Если хотите, можно пройтись по списку…

– Не сейчас, мисс Климпсон, – поспешно прервал ее лорд Питер. – Все в порядке, Чарлз, это не имеет никакого отношения к «Нашим глухонемым друзьям» или поставке бумазеи матерям-одиночкам. Я тебе все позже объясню. А сейчас, мисс Климпсон, нам нужна ваша помощь в совсем другом деле.

Мисс Климпсон положила перед собой блокнот для деловых записей и обратилась в слух.