Мертвые цветы

– Умница, – пошатнувшись, я направился к ней, хватаясь за стены. Выпили мы уже много, но останавливаться не собирались – Настя наконец-то закрыла сессию и успешно перешла на третий курс. Забрав у девушки бутылки, я приземлился обратно за стол, тут же закурил вторую и разлил жидкость по стаканам.

– Там такие о-о-очереди, – как-то возбужденно произнесла Настя, поднимая стакан. – А за что мы еще не пили?

– Не знаю, – честно ответил я.

– И я не знаю, – ответила девушка. Взгляд ее уперся в столешницу, где она будто пыталась вычитать какую-то подсказку на скатерти.

– Тогда давай за Нее! – чуть ли не крикнул я и тут же закрыл рот рукой, осознавая весь ужас, который только что совершил.

– За кого? – лицо Насти чуть-чуть напряглось, но, видимо, сил удерживать одно и то же выражение у нее не было.

– Ну за эту, как ее… Литературу! – нашелся я, и, стукнув своим стаканом об ее, моментально осушил сосуд. Девушка ответила тем же. Вроде обошлось.

На самом деле мысли о Ней почти покинули меня. Я был счастлив с Настей, проводил с ней практически все свободное время, не обращая никакого внимания на реакцию Вики. Последняя почти ничего мне не говорила – только сильно грустила и постоянно сидела дома, выходя только до магазина и на работу, изредка встречаясь со своей подружкой. Настя же до сих пор считала Вику моей двоюродной сестрой, и в ее голове, кажется, даже не могло быть мысли, что это неправда.

Но несмотря на то, что мыслей о Ней почти не было, я все же периодически предательски оговаривался то с Настей, то с Викой, вспоминая Ее. Да и если говорить совсем честно, то иногда я смотрел Ее страницы, изучая, что у нее нового и как она там в целом. Легче от этого не становилось, но поделать с собой я ничего не мог.

– Настя, – позвал я девушку, наливая еще один стакан. – Настя!

Девушка уснула прямо на столе и храпела так, что стены дрожали, но я все равно счел это милым и поцеловал ее в лоб. Кое-как подняв ее на руки, я отнес Настю в кровать и мы уснули.

***

– Вставай, – кто-то сильно толкал меня, но вставать мне не хотелось. Голова жутко болела и гудела, делать ничего не хотелось. Хотелось только минералки или немного пивка.

– Принеси воды, – чуть живым, молящимся голосом промяукал я.

– Пусть Она тебе принесет, – голос Насти был грубым и жестким, как будто бы металлическим, железным. Я моментально протрезвел и практически вертикально подпрыгнул из положения лежа. В меня прилетела моя же одежда, в которой я вчера пришел, а за ней тетрадки, сигареты и все остальное, что лежало на прикроватной тумбочке.

– Ты чего?! – до меня потихоньку доходили возможные причины такого поведения девушки, но я отказывался в это верить.

– Ты думаешь, я дура и нихуя не понимаю?! – Настя швырялась в меня всем подряд, что только попадалось под руку. – Ты! Постоянно! Ее! Вспоминаешь!

С каждым словом Настя кидала что-то тяжелое или била меня руками. Я не пытался никак защищаться, только спрятал лицо в сгиб локтей, а виски закрыл ладонями.

– Да ты меня не поняла! Я не вспоминаю Ее!

– Не вспоминаешь? – зареванное лицо Насти вдруг застыло в гримасе непонятного мне ужаса. – Ты всю ночь звал Ее, всю ночь! Ты говорил во сне и звал Ее!

– Мне приснился кошмар! – оправдывался я, параллельно пытаясь обнять девушку.

– Кошмар? Кошмар?! – Настя не давалась обниматься и продолжала меня бить. – Ты кричал Ей: «Да, да, еще, ну давай еще разок!». Кошмар, блять, кошмар?!

Настя прекратила бить меня и забилась в угол, скатившись по стене. Девушка закрыла лицо руками и снова зарыдала, отпихивая меня ногами. На этот раз я решил быть настойчивее и сел рядом, прижимая ее к себе и гладя по волосам. Настя пыталась отпихнуть меня, но я терпел каждый удар с ее стороны, хотя иногда они были довольно болезненными. Сознание мое находилось еще в сонно-похмельном состоянии, поэтому полностью вникнуть в слова девушки не мог чисто физически.

– Мне просто приснилось, – пытался я успокоить девушку. – Тебе же тоже что-нибудь снится, наверное…

– Снится, – сквозь слезы произнесла Настя. – Но мне не снятся мои бывшие, по которым я до сих пор страдаю.

– Ты страдаешь по бывшему? – мой мозг по-прежнему отказывался воспринимать слова Насти. Девушка только посмотрела на меня, как на придурка, а затем снова отвернулась и продолжила плакать.

– А-а, – многозначительно протянул я, показывая, что понял, что она имела в виду. – Ну прости меня, я же не могу контролировать сны!

– Если Она тебе снится в таких ситуациях, то это значит, что ты о ней много и часто думаешь. Тебе не первый раз снится такое. Это четвертый или пятый случай, Саша. Я терпела, терпела, думала, мало ли что, мало ли за что ты переживаешь. Но я не могу так больше, Саш. Если бы ты хотя бы попробовал мне что-нибудь рассказать, я бы помогла тебе. Но ты этого не сделал. Я поняла все. И когда мы пьяные трахались позавчера, ты меня Ее именем назвал, понимаешь! Я не могу так больше. Уходи. Уходи, проваливай, катись, уебывай!

Настя громко кричала, пытаясь ударить меня побольнее, стуча по мне ладонями, локтями и иногда даже лбом. Я не хотел верить в происходящее, но потоки слез Насти были такими обильными, что сложно было даже представить себе, как сильно я ее обидел и расстроил.

– Настя, прости меня, – неловко пытался я извиниться и наладить хоть какой-то диалог. Я не хотел, чтобы все заканчивалось так. Да и, в конце-то концов, приснилось и приснилось, что такого? Я же не изменял Насте с Ней в реальной жизни, я с Ней даже не виделся уже год! Всего себя я посвящал Насте, а взамен получаю это? Неужели я заслужил все это просто из-за каких-то пьяных оговорок и снов?

– Отстань от меня! – девушка наградила меня звонкой пощечиной, от которой щека моментально загорелась огнем, а голова закружилась. – Иди к своей дряни, а меня оставь в покое!

Настя подскочила и убежала то ли в ванную, то ли в туалет. Сложно описать то, что происходило у меня в голове и на душе. Я понимал, что, видимо, все-таки виноват, но не понимал, насколько справедливы были Настины обвинения. В конце концов, каждый человек оговаривается, когда пьян, да и неудивительно, что я оговаривался именно так – столько лет потратить, столько лет…

Оставлять все так, как оно оказалось, я не хотел, но и не знал, как вернуть все к нормальному состоянию, откатить к предыдущей версии. Сложно возвращать реку, вышедшую из русла, обратно, особенно будучи муравьем. Я закурил и сел под дверью туалета, откуда раздавались рыдания девушки.

– Насть, ну послушай, Насть. Прости меня. Я не виноват и виноват одновременно, я понимаю. Послушай, пожалуйста. Я любил одну девушку, да, долго любил. Поэтому это все и вылезает во снах и оговорках, потому что столько времени потрачено было на нее. Насть, ну, прости меня. Я не хочу, чтобы все так заканчивалось. Просто… Это все было очень сложным для меня. Ты не знаешь, сколько я страдал, сколько я думал, сколько я сам себя поедал…

Дверь, скрипнув, начала открываться. Я подскочил и приготовился обнимать девушку, надеясь, что все обойдется и извинения приняты, но надеждам моим не суждено было сбыться. Настя смотрела на меня отстраненным, полным разочарования взглядом и все внутри меня разрушалось с невероятной скоростью. Эти разрушения можно было бы сравнить с последним днем Помпеев, с последствиями бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, аварией на Чернобыльской АЭС, да и, наверное, суммой всех ужасных катастроф, когда-либо произошедших с человечеством.

– Уходи, Саш. Уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Ты Ее любишь, а не меня. И во мне, наверное, искал Ее. Уходи.

– Да что ты говоришь такое! – всплеснул руками я и попытался все-таки обнять девушку, неизвестно на что надеясь.

– Правду, – грустно улыбнулась Настя, выставив перед собой руку, не позволяя обнять ее. – Правду и только правду. Прощай, Саш. Я не хочу тебя больше видеть. Прощай.

Минуты, которые я обувался и выходил на лестничную площадку, стали для меня бесконечными. Я шлепнулся на ступеньку, закурил и уставился в одну точку. Не было никаких сил, и желание было только одно – умереть. Ничего в моей голове не сходилось, мысли просто не помещались внутри черепной коробки, выливаясь из глаз обилием слез. Сердце болело и разрывалось от осознания происходящего. Слишком резко это случилось, слишком быстро. Боль была невероятно сильной, но я понимал, что это всего лишь жалкая, ничтожная разминка перед настоящими долгими и тягостными муками. Не понимал я только одного.

Неужели я виноват?..

Я закрыл лицо руками и окончательно дал волю слезам. Все то, что я строил уже не первую неделю и не первый месяц, обрушилось в один момент, как разрушаются от землетрясений и цунами города, как сотни и сотни осиротевших жителей теряют свой кров и все то, что они любили. Все, чему была посвящена жизнь, пропадает буквально в пару минут, максимум в пару часов. Слезы лились рекой и я не знал, что мне делать. Неужели я виноват?..

Настя была моим последним ключом к счастью, я был в этом уверен. Только одна девушка, не считая ее, могла бы утолить, взять под контроль, вылечить, наконец, мою боль, уничтожить все мои страдания. Но Она не хотела этого, а Настю я окончательно и бесповоротно потерял. Я хотел вернуть девушку, но понятия не имел, как это сделать, с чего начинать, да и никто не может дать мне гарантий того, что у меня получится что-либо сделать, даже если я и придумаю что-нибудь.

***

– Вернулся он домой поздно, часов в девять, невозможно пьяный, – продолжила рассказывать Вика, уже закончив с кофе. – Знаешь, мне это так надоело тогда, так надоело…

Лера смотрела на подругу и боялась ее перебивать или вообще хоть как-нибудь трогать девушку. Вика была не похожа сама на себя – опухшее от слез лицо, дрожащие руки и голос, вещающий все это будто из могилы. Леру передернуло от таких мыслей и она продолжила слушать.

– Мы целый год жили вместе, Лер, целый год, – Вика уперла голову в ладонь и смотрела в стол, покачивая головой. – Первые два месяца все было хорошо. А потом невозможно. Просто невозможно. Постоянно уходил, пил, постоянно на нем были засосы, постоянно от него пахло духами бабскими! – Вика сильно разозлилась и стукнула кулаком по столу. Лера обратила внимание на руки девушки и с ужасом заметила, что кожа на костяшках сбита в кровь, а в некоторых местах на ладонях содрана кожа.

– И я терпела, понимаешь, – продолжала Вика. Очередной приступ плача накрыл ее, но она все равно говорила. – Как дура терпела. А в тот день решила, что все, хватит с меня. Я достойна лучшего отношения, а любовь эта токсичная и больная как-нибудь пройдет. В конце концов, время лечит. Ну вот он пришел, а я ему высказала все, что думаю, схватила вещи и ушла. Ох, сколько же я и наговорила ему… Лер, пойдем, покурим?

– Так ты же не курила, – девушку сильно смутило предложение подруги. Видимо, произошло что-то слишком страшное.

– Со вчерашнего дня курю, – нелепо хохотнула Вика и достала из кармана пачку сигарет. – Так ты идешь?

***