Поэма о скрытом смысле. Четвертый дафтар

При помощи покаяния он очистился без подметальщика.

Престолы в нем (раю) стали двигаться без носильщика,

[Дверное] кольцо и дверь стали музыкантами и певцами.

Жизнь Райской обители – она в сердце!

Раз она не доходит до моего языка – что толку [пытаться]?[290 - Жизнь Райской обители – см. ранее, б. 472 и коммент., а также б. 475; не доходит до моего языка – т. е. я не в силах рассказать о ней словами; что толку [пытаться] – не стоит и пытаться рассказывать.]

Когда Сулайман входил каждое утро на рассвете

В мечеть, чтобы наставлять рабов [Божьих],

Он поучал, иногда речами, музыкой и пением,

Иногда действием, то есть коленопреклонением или молитвой[291 - По мнению Замани, бейт содержит намек на манеру самого Руми проводить сама‘, чередуя проповедь с музыкой и пением.].

485 Поучение действием притягательней для людей,

Ибо оно проникает в душу каждого слышащего и глухого.

Воображаемого превосходства в нем меньше,

Его влияние на паству сильно[292 - О важности благого деяния и его превосходстве над словом не раз говорится в Коране, например: «О вы, которые уверовали! Почему вы говорите то, чего не делаете? // Велика ненависть у Аллаха за то, что вы говорите то, чего не делаете» [61: 2–3].].

Рассказ о начале халифства ‘Усмана[293 - ‘Усман – третий из четырех праведных халифов, возглавлявший общину с 644 по 656 г.] (да будет Аллах им доволен!) и его хутбе[294 - Хутба – первоначально пятничная молитва в мечети, включающая восхваление Аллаха, просьбу о благословении, обращенную к Мухаммаду, чтение отрывка из Корана, молитву за верующих и наставление в благочестии; позднее в хутбу стали включать также поминание имени здравствующего халифа, к которому добавлялось имя местного правителя [ИЭС 1991, сл. ст. «Хутба»].]: «Действующий, наставляющий делом, лучше говорящего, наставляющего словом»

[Вот] рассказ об ‘Усмане – он [сразу] взошел на минбар,

Когда стал халифом, поспешил, поторопился[295 - Минбар (????, мимбар) – трибуна для проповедника в соборной мечети; минбар, на котором сидел сначала Мухаммад (628–629), а затем три первых халифа, имел вид высокого сиденья, к которому вели две ступени [ИЭС 1991, сл. ст. «Минбар» (А. Кныш)].].

Минбар Господина был о трех ступенях,

Абу Бакр пришел – сел на вторую ступень[296 - Господин (????) – пророк Мухаммад; Абу Бакр – первый из праведных халифов, см. коммент. к б. 351. Имеется в виду: когда Абу Бакр стал халифом, он занимал вторую ступень минбара.].

На третьей ступени [сидел] ‘Умар[297 - ‘Умар – второй из праведных халифов, см. коммент. к б. 167.] в свое время

Из уважения к исламу и [истинной] религии.

490 Пришел черед ‘Усмана – на вершину помоста

Взошел и сел тот благословленный судьбой.

Тогда спросил его некто назойливый,

Мол, те двое не садились на место Посланника,

Почему же ты превзошел их,

Ведь по положению ты ниже их?

Он сказал: «Если я выберу третью ступеньку,

Заподозрят, что я уподобляю себя ‘Умару.

Найду себе место на второй ступеньке —

Скажешь, оно – Абу Бакра, [значит] этот – как он!

495 Эта вершина – место Избранника,

Не вообразить, что я подобен тому Шаху!»[298 - Смысл: поскольку все члены общины знают, что среди смертных нет и не может быть подобного Мухаммаду, никто не заподозрит, что ‘Усман претендует на его место.]

Затем тот любящий на месте [чтения] хутбы

Хранил молчание до предвечерней [молитвы].

Никто не смел сказать: «Начинай читать!»

В ту пору или покинуть мечеть.

Трепет охватил избранных и простых,

Наполнились Божественным светом те двор и крыша.

Каждый зрячий созерцал Его свет,

Слепой тоже грелся под тем солнцем.

500 Из-за тепла глаза слепых понимали,

Что взошло неутомимое солнце.

Но это тепло вынуждает око прозреть,

Чтобы увидеть сущность всего того, о чем слышало.

Его тепло [вызывает] некое томление и состояние,

От того жара в сердце раскрываются просторы.

Когда слепой согрелся от света вечности,

Он на радостях восклицает, мол, я прозрел!

Больно сильно ты захмелел, о Бу-л-Хасан,

Но до прозрения еще кусочек пути![299 - Бу-л-Хасан (?? ?????) – букв. «отец Хасана»; эта кунья, по мнению разных комментаторов «Маснави», может указывать на самого Руми, Хусам ад-дина Чалаби или халифа ‘Али; см. подробнее комментарий Замани в [М2: 59]; в данном случае ее можно понимать и как «отец красивого», т. е. «благонравный», обращение к любому человеку, вообразившему себя «прозревшим» (так в толковании Замани к бейту).]