Оценить:
 Рейтинг: 0

Странная птица. Мертвые астронавты

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
11 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– И во мне? – спросила Странная Птица.

– Да, и в тебе – тоже.

– Ты никогда не была добра и внимательна ко мне.

– Я старалась быть внимательной и доброй.

– Но на деле – была лишь жестокой.

– Вообрази себе: впереди – конец света. Вообрази, что есть кто-то очень дорогой тебе, но он – далеко, и тебе нужны плоды его работы. Представь, что надвигается тьма, а ты даже с тем дорогим тебе человеком поговорить не можешь. Ну да, у тебя есть половинка ключа от переговорного устройства – представь, как отчаянно и долго ты борешься за то, чтобы она сработала.

– Что это за компас внутри меня?

– Последний шанс. Последняя надежда. Что-то вроде песни, которую можешь спеть ты одна. Сокровенной песни.

– И куда мне пойти?

– Ты там уже была.

Они теперь находились не на острове, а в саду, среди яблонь. У ног – высокая трава, за спинами – бойня, и говорить совершенно не о чем.

На что надеяться?

Монстры сражались, и мир был залит огнем и дождем. А сама она была упрятана кем-то в мешок – раскачивалась вверх ногами вместе с маленьким человечком с лицом нетопыря в гробу с потайным люком в днище. На дереве. Рассекала воздух. Рассекала тьму.

Странная Птица нырнула в щедрое море, густое, теплое море, которое обвилось вокруг нее, успокаивая и питая, пока она плыла в его объятиях. Как хорошо было чувствовать себя невесомым. Не быть изношенным, не быть частью кого-то другого. Ибо по этому ощущению она также знала, что Морокунья, должно быть, изгнана или мертва.

Как хорошо просто плыть, скользить мимо всего вокруг, нестись по воле волн. Вместе с ней в гуще плавали и другие существа – но они ее не беспокоили. Даже черви, опутавшие ее длинной тонкой сетью, не чинили неудобств. Там, где они касались друг друга, исцелялась и восстанавливалась ее собственная плоть. Послышался журчащий звук, будто вода наполняла ванну, и она неуклонно поднималась все выше по мере того, как поднимался уровень воды.

Ее разум был чист, а чувства приглушены, как будто она долго и без кошмаров спала, и проснулась безо всякого будильника, в естественном порыве. Кстати, что такое будильник? Разве она когда-то им пользовалась?

Откуда-то сверху протянулся солнечный лучик, и она поняла, что на нее смотрят двое – встав по обе стороны. Смотрят без жестокости, но с тревогой. Не злые, но стремящиеся ей помочь. По лицам Рахили и Вика, а таже по потолку над ними, Странная Птица поняла, что находится уже не в здании Компании, а на Балконных Утесах – в стане врагов ее врага.

Лоб Вика избороздили порезы, а прозрачные глаза, делавшие его облик изможденным, покраснели из-за лопнувших сосудов. Рахиль была вся в грязи, в царапинах и ожогах. Что бы они ни пережили, этот опыт был мучительным. Но все, что они пережили, только что закончилось, и к тому же Странная Птица знала, что прошло не так уж много времени.

– Что это за штука? – Голос Рахили звучал угрюмо и приближался к Странной Птице словно с большой высоты, нисходил с невообразимых высот.

– Я бы спросил – чем эта штука не является? – Вик оторвался от разглядывания Птицы и повернулся к Рахили.

– Она может летать? – спросила та у него.

– У нее нет крыльев, – ответил Вик.

– А она кусается?

– Даже если и да – не есть же нам ее за это.

– По-моему, как-то раз ты сказал, что куда хуже съесть бомбу, чем радиопередатчик от бомбы. Может, покончим с ней? Вдруг – опасная?

– Нет. Просто очень уставшая, настороженная. Ей крепко досталось – как и всем нам. Она – уже не та, что прежде. И прежней ей уже никогда не стать.

Вик криво усмехнулся. Между ними промелькнуло что-то древнее, более древнее, чем Странная Птица, что-то, что она никогда не ощутила бы даже интуитивно, за чем могла лишь наблюдать. Что-то отложенное в долгий ящик, но потихоньку возвращающееся – хотя бы и потому, что рука Рахили лежала на плече Вика, как бы поддерживая.

– Можешь ее спасти? – спросила она у него. – Стоит ли?

Вик сделал загадочную мину. Наверное, решит, что живой плащ не стоит того, чтобы о нем беспокоиться. Наверняка ей пренебрегут. Как и раньше.

Он стал разворачивать ту часть Странной Птицы, что скомкалась. Расправил ее в гуще целебного бассейна. Его касание не чинило неудобств. Как славно, что свет здесь приглушен и не слепит! Уютная люминесценция напоминала ей о зиме за окном, о тепле огня в камине. Но разве она видела когда-либо зиму? Или, раз уж на то пошло, камин?

– Потрепанная, – заметила Рахиль. – За такую много не дадут. Посмотри на порезы, на вот этот разрыв посередине. Перья совсем бесцветные стали, не блестят уже. Не знаю, зачем я ее вообще забрала оттуда. Она уже тогда показалась мне мертвой.

Вик по-прежнему молчал, глядя на единственный здоровый глаз Странной Птицы, на тот хаос, который она теперь собой являла, размышляя и читая показания диагностических червей, все еще окутывавших Странную Птицу тонкой сетью.

Если бы только ты мог читать меня так, как темнокрылы! – посетовала Птица.

Рахиль, похоже, приняла молчание за отсутствие интереса, и, отвернувшись, сказала:

– Я могу просто выложить ее снаружи – дальше она сама как-нибудь справится. Или распороть на материю. Не суть важно, в общем-то. Поступай как знаешь.

Мелкая дрожь, легкая судорога покоробила Вика. Невысказанная эмоция, сочувствие – он не смотрел на Рахиль, но и в ее взгляде, обращенном к нему, читалось участие женщины, знающей его так хорошо, что слова уже вроде как и не нужны.

– Морокунья носила эту бедную тварь как одежду, веришь ли? – спросил Вик. – Она ее в каком-то смысле создала. – Он смотрел с благоговением и отвращением на лице. – Я узнаю эти швы, эти метки. Только Морокунья могла сделать нечто подобное.

– А чем оно было раньше?

– Многокомпонентным гибридом. Но по внешней форме рискну предположить, что это была птица. Большая птица с переливчатыми крыльями. Большая-пребольшая – иначе бы на такой длинный плащ не хватило.

– Ты сказал «по внешней форме»… получается?..

– В ней слишком много от человека. Очень сложный гибрид, говорю же. Улучшенная нервная система – если покопаться, можно даже увидеть, где и как именно улучшенная. И не только в голове нейроны – в перьях тоже. Прозреваю геном головоногих. Вот почему она все еще способна думать – ее мозги равномерно распределены по всему телу. Не знаю, понимала ли это Морокунья.

– Так это… человек?

Вик кивнул, снова взявшись за Странную Птицу. Мягкие, спокойные руки – и там, где они касались ее, информация шла к Вику через кончики пальцев.

– Иногда создатель оставляет оттиск. Вот его я и ищу.

– Как думаешь, для чего она была сделана? До того, как попала к Морокунье?

Вик пожал плечами.

– Остается лишь гадать. Назначений могло быть много. Прежде чем очутиться в руках у Морокуньи, эта птица была своего рода системой рассева генетического материала. Должна была засевать территории микроорганизмами в ходе своих полетов.

– А сейчас?

– Морокунья все это выбросила. И крылья ей отрезала. Удалила даже кости. – Наконец Вик убрал руки от Странной Птицы. – Но оттиск значительно более информативный. Кто-то до Морокуньи модифицировал этот организм. Прописал побольше человеческих функций – например способность принимать взвешенные решения. Весьма специфические. Обычно они равномерно подгружаются из разных источников, а здесь источник – один. И передавал он в том числе и личностные черты.

– Ничего не понимаю. Разве это важно?

<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
11 из 12