Седина в бороду

– А я-то думал, что это ветер! – в сердцах воскликнул сэр Мармадьюк и устало опустился на поваленный ствол дерева. Вытащил из кармана носовой платок невообразимой расцветки, с отвращением взглянул на него, но пот со лба все-таки вытер. Ева наблюдала за ним со все возрастающим изумлением.

– Пряталась! Подглядывала! А тревожусь, что с тобой случилось?

– Я тоже боялась, Джон, потому и спряталась. Я тебя не узнала! Ты ужасно изменился.

– Ужасно? – обеспокоенно переспросил он.

– Эта грубая одежда! Если бы не лицо, я приняла бы тебя за крестьянина.

– В самом деле? – он провел рукой по выбритой щеке. – А я-то полагал, что перемены в моей внешности тебе понравится.

– Так и есть, Джон, ты выглядишь сейчас гораздо моложе!

– Неужели? – несколько опечаленно спросил он.

– Я имею в виду, – пояснила девушка, – что у меня такое чувство, будто на меня глазами Джона Гоббса смотрит молодой человек. Такое ощущение, словно рот и нос у тебя изменились, а подбородок стал крупнее и решительнее. Теперь мне понятно, почему тебя слушаются люди. Джон, ты мне нравишься даже в этой грубой одежде!

– Ты мне напомнила, – он поднялся, – тебе ведь тоже следует сменить наряд. Вот шляпка и платье.

– Шляпка!

– Но собственно, где все остальное? До леса, насколько я помню, я все донес, но потом, наверное. где-то обронил.

– Ты бросил какие-то пакеты, Джон, вон в тех зарослях.

– Так значит ты все это время следила за мной? – спросил он с упреком.

– Да, Джон. А платье какого цвета? Голубое?!

– Да, с рисунком.

– Покажи же, Джон!

За кучей хвороста они отыскали многочисленные порядком потрепанные пакеты.

– Вот, – сообщил сэр Мармадьюк, извлекая из колючего кустарника нечто невообразимое, – это, я полагаю, шляпная картонка.

– У нее весьма помятый вид, Джон.

– Еще бы! – в сердцах воскликнул джентльмен, – иначе и быть не могло, ибо это самая беспокойная и своенравная картонка, с которой когда-либо имел дело человек.

Ева присела на траву, положила сплющенную коробку на колени и принялась развязывать веревки и снимать обертки, руки ее дрожали.

– О! – прошептала она, увидев содержимое злополучной картонки, – это чудесно!

– И похоже, на ней совсем не сказался ее злобный нрав, что и в самом деле чудесно.

– Но я… я никогда не смогу носить ее, Джон!

– Почему же, Ева-Энн?

– Она так прекрасна! Так элегантна! Такую шляпку может надеть только очень богатая и важная дама…

– Вот именно! – кивнул джентльмен, – потому-то я выбрал ее. Надеюсь, она будет тебе к лицу.

– Но, Джон, я всего лишь Ева Эш и…

– Вот именно!

– Но путешествовать по полям и лесам в такой шляпке…

– Ты можешь прикрыть ее капюшоном.

– Капюшоном, Джон?!

– Конечно! Где-то здесь имеется плащ с капюшоном. Но сначала давай откроем эту коробку и взглянем на твое платье.

Затаив дыхание, девушка наблюдала, как сэр Мармадьюк разыскивает нужный сверток. Ее глаза загорелись, щеки раскраснелись, губы затрепетали, и оттого она показалась ему еще прекраснее. И вот элегантное платье с многочисленными складками и кружевами было извлечено и во всем своем блеске предстало взору новой владелицы.

– О! – вырвался у Евы возглас восторга. – О Джон, это похоже на сон!

– Насколько я понимаю, этот сон именуется готовым платьем.

– Я иногда мечтала именно о таком платье… Мои мечты всегда так мирски и тщеславны, но…

– А теперь, дитя мое, тебе следует пойти и переодеться, а я пока позабочусь об обеде.

– Я не голодна, Джон!

– Ветчина и говядина, хлеб, масло и бутылка легкого вина.

– Но, Джон…

– Ева-Энн, пойди и переоденься!

– Хорошо, Джон, но зеркало…

– Зеркало я тоже купил, поскольку всегда держу свое слово! – провозгласил сэр Мармадьюк поднял мешок и вытряхнул его содержимое на траву.

Но вместо многочисленных мелочей из мешка выкатился один слипшийся жирный комок. Сэр Мармадьюк в ужасе отпрянул, а Ева с отвращением взглянула на то, что когда-то было вилками, ножами, штопором и прочими необходимыми вещицами.

– О, Джон! – Ева укоризненно покачала головой, – масло растаяло…

– Да… – растерянно отозвался наш герой, наблюдая как девушка пытается отделить две ложки от бесформенного нечто, прежде называвшееся сливочным маслом.

– Так нельзя обращаться с маслом, Джон.

– Уже понял! Бакалейщик не потрудился упаковать его как следует и вот результат… Выбрось же эту мерзость!