Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I

– К пятому роду, ваше величество, – уверенно сказал сэр Френсис. – Власть короля – власть Божья; король есть особа священная, должная вызывать уважение и страх. Религиозные чувства, испытываемые нами к Богу, мы испытываем и к королю.

– Славно сказано, милорд, – растроганно проговорил Генрих. – Вы добрый подданный, вы верный подданный!.. Стало быть, художник должен изображать меня так, как изображают Господа, не имеющего, как известно, недостатков?

– О, нет, ваше величество! Извините великодушно мою неслыханную дерзость, но я с вами не соглашусь! – воскликнул сэр Френсис.

– Не согласитесь? Отчего?

– От того, что Господа никто из нас не видел, но нам дано великое счастье видеть вас, государь. Несходство вашего портрета с оригиналом может вызвать нежелательные толки; а то еще, чего доброго, найдутся злопыхатели, которые скажут, что живописное изображение совершеннее реального короля, – спаси нас, боже, от сих крамольников! Разочарование подрывает авторитет, ваше величество. Зачем же давать повод гнусной породе недоброжелателей источать ядовитый смрад иронии? Нет, пусть тот, кто увидит ваш портрет, с гордостью скажет: «Да, это наш государь! Таким мы его знаем, таким мы его любим!» – тут сэр Френсис внезапно заплакал. – «Король наш велик, мудр, милосерден», – продолжал он сквозь слезы. – «Он отважен и добр! И какое нам дело до его тучности и его живота? Мы любим нашего государя таким, каков он есть!»

От этих слов Генрих разволновался. Сдавленным голосом он просипел:

– Значит, вы полагаете, гм-гм, что художнику следует продолжать работу, гм, в реалистическом стиле?

– Да, ваше величество, – справившись с собой, ответил сэр Френсис. – Полагаю также, что с вашего портрета надо будет сделать как можно больше копий и распространить их по всем государственным учреждениям. Пусть в каждой казенной палате присутствует ваше изображение; пусть каждый чиновник помнит, кто его благодетель и повелитель.

– Хорошая мысль, мы подумаем об этом, – сказал Генрих. – Спасибо за компанию, джентльмены, – прибавил он, обращаясь к своим сотрапезникам. – Надеюсь еще не раз увидеть вас за своим скромным завтраком.

* * *

Закончив утреннюю трапезу, король отправился в гости к леди Энни. Он решил поехать к ней домой, пренебрегая существующими нормами этикета. Королевский кортеж, сильно уменьшенный по случаю этого необычного частного визита, пробился через сутолоку центральных улиц Лондона в тихий район, в котором доживали свой век ушедшие со службы чиновники. Дом отца леди Энни выделялся из общего ряда других таких же небольших домов свежевыкрашенным фасадом и расчищенной, посыпанной битым кирпичом площадкой перед крыльцом.

Пока посланцы короля сообщали хозяину радостную весть о прибытии его величества, к дому собрались любопытные, каким-то образом узнавшие, кто именно приехал с визитом к леди Энни. Разглядев в окне кареты короля, они стали усиленно кланяться и повторять одно и то же:

– Государь! Ваше величество! Государь! Ваше величество! – причем, чем больше они это повторяли, тем больше рос их восторг. Если бы конные гвардейцы не сдерживали этих людей, то его королевскую карету, наверное, перевернули бы, и король мог бы пострадать от столь бурного проявления верноподданнических чувств. К счастью, его посланцы вернулись очень скоро и под ликующие крики толпы отвели Генрих в дом. При этом, как король ни торопился на свидание с Энни, он должен был остановиться на крыльце и поприветствовать своих добрых поданных, – отчего они с таким яростным воодушевлением полезли вперед, что не обошлось без раздавленных.

Отмахнувшись от встречающих его родителей леди Энни, король вбежал в гостиную, через открытую дверь который он увидел свою возлюбленную. Родители переглянулись, не зная, последовать ли им за его величеством или оставить влюбленных наедине.

– Свидание без нашего присутствия – это будет неприлично, – прошептал отец. Он дал знак жене идти в гостиную и сам пошел следом, кланяясь и улыбаясь с такой почтительностью, как будто находился не в собственном доме, а на приеме в королевском дворце.

Энни присела в поклоне перед королем, но он поспешно ее поднял со словами:

– Оставьте, прошу вас, оставьте эти церемонии! Для вас я не король, а просто ваш Генрих, пришедший выразить вам свое восхищение, свою преданность и свою любовь.

– Ваше величество! Позвольте мне… Позвольте нам с женой… – отец леди Энни хотел произнести заготовленное приветствие, но Генрих не слушал его. Взяв за руку леди Энни, он сказал:

– Если бы вы знали, как я скучал по вас, милая Энни! Сколько времени прошло с нашей последней встречи: неделя, месяц, год, десять лет? Мне кажется, я не видел вас целую вечность. А вы, – вы соскучились по своему Генриху? Как бы я хотел, чтобы вы чувствовали ко мне хотя бы малую долю того, что я чувствую к вам!

– Ваше величество, позвольте узнать, как ваше… – пытался спросить отец Энни, но Генрих встал к нему спиной и взял леди Энни уже за обе руки:

– Отчего вы молчите, любовь моя? Вы не рады меня видеть?

– Больно, ваше величество! Вы больно сжали мне руки, – сморщилась она.

– Ах, извините! У вас такие хрупкие тонкие, изящные ручки, их так и хочется целовать, – и Генрих стал покрывать ее руки поцелуями, а потом попытался обнять Энни.

– Ваше величество! Государь! Умоляю вас! Опомнитесь, Генрих! – отчаянно воскликнула она, вырываясь из крепких объятий короля.

– Моя жена, ваше величество, тоже очень счастлива лицезреть вас в нашем доме, – блаженно улыбаясь, сказал отец Энни. – Вы не смотрите, что она молчалива; просто она такая редкая женщина, – мало говорит. Правда, жена? Вот, кивает, – значит, счастлива!..

– Вы меня совсем не любите, – обиженно произнес Генрих, выпуская Энни из своих объятий. – Ни одного поцелуя, ни одной ласки я еще не получил от вас.

– Я согласилась выйти за вас замуж, – ответила она, покраснев. – Но мы пока не муж и жена.

– Но мы будем мужем и женой! – вскричал король. – На следующей неделе я стану главой нашей церкви, и первое, что я тогда сделаю, – разведусь с Екатериной. Наша с вами свадьба – это лишь вопрос времени.

– Ваше величество! Боже мой, кто бы мог подумать, что я выдам дочь замуж за короля! – всхлипнул отец Энни. – Жена, ты могла подумать, что мы выдадим дочь за его величество? А?.. Молчит!.. Не обращайте на нее внимания, ваше величество, она с детства молчалива, – такая редкая женщина…

– А что будет с королевой после развода? – спросила леди Энни.

– Она покинет Лондон, а дочь останется со мной, – вам же известно решение парламента? До рождения у меня наследника принцесса Мария имеет все права на престол. Я люблю свою дочь, но, надеюсь, мы с вами славно потрудимся, чтобы лишить ее короны, – Генрих обнял Энни за талию.

– Ваше величество! Генрих! Дождемся свадьбы, – Энни решительно отстранилась от него. – Вы нетерпеливы, как юноша.

– Я и есть юноша, потому что мое сердце наполнено чистым молодым чувством. По моим ощущениям мне сейчас не больше двадцати, но, в отличие от любви незрелого юнца, моя любовь крепка, как гранит. Каким бесцельным и тоскливым было мое существование до встречи с вами! «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу»… О, моя милая леди, видели бы вы, какие чудища терзали мою душу! Церковь учит нас, что душа бессмертна, но моя душа почти умерла, во всяком случае, – для добрых побуждений. Вы, любимая Энни, спасли меня; увидел вас и кажется, что это чудесный сон, небесная мечта! «Вы мне исторгли душу, очистили ее и в плоть опять вернули!.

– А вы хорошо знаете итальянскую поэзию, ваше величество, – заметила Энни с легкой усмешкой.

– Она созвучна нежной любовной песне, звучащей в моем сердце, – ответил Генрих. – Милая Энни, разделите мою любовь, ответьте на нее, и мы будем самой счастливой супружеской парой на земле, клянусь вам!

Энни вздохнула:

– Я согласилась выйти за вас замуж.

– Это и много, и ничего, – Генрих тоже вздохнул и оглянулся на будущего тестя. – Милорд, я привез подарки невесте и ее родителям, как полагается жениху. Вам их доставят через несколько минут.

– Ваше величество, Господи помилуй, мог ли я ожидать?.. Благодарю вас, о, благодарю вас, ваше величество! Ваша щедрость и ваша доброта безграничны, – отец Энни поклонился так низко, что коснулся пола длинными прядями своих жидких волос.

– Пустое. А у вас уютно… А это ваша жена, моя будущая теща? Почему она все время молчит?

– Да она, ваше величество…

– Очень хорошо! – перебил его король. – После того как я разведусь с Екатериной, вы получите субсидию. Вам нужно будет купить новый дом: королевский тесть должен жить соответственно.

– Ваше величество… Ох, простите, сердце закололо! – отец леди Энни схватился за грудь.

– Очень хорошо, очень хорошо! – рассеянно пробормотал Генрих, отвернулся от него и снова взял за руку Энни.

– Ваше величество, если вы еще чем-нибудь сегодня обрадуете моего отца, он умрет, – сказала она, встревожено глядя на своего батюшку.

– Очень хорошо, очень хорошо, – машинально повторил Генрих. – Не будем об этом… Так могу ли я надеяться на то, что ваше чувство ко мне когда-нибудь будет столь же сильным, как и мое к вам?

– Надеяться можно всегда, – неопределенно сказала Энни.

– Спасибо и на этом. Напоследок всего один поцелуй в вашу румяную свежую щечку… Благодарю вас, мой ангел! Прощайте, любимая моя, и готовьтесь к свадьбе! Прощайте, мой дорогой тесть, прощайте, моя дорогая теща.

– Ваше величество, разрешите проводить вас до кареты, – засуетился отец Энни.

– Пустое! Возьмите подарки, вот их принесли… Еще раз прощайте, сердце мое, – обратился он к Энни. – Не дождусь дня, когда мы с вами встанем перед алтарем.