Хроники Кадуола: Станция Араминта

«Наряжаются практически все – с завтрашнего дня и до полночи в смоллен. Не беспокойтесь, в гардеробе „Лицедеев“ всегда что-нибудь найдется. Завтра с утра первым делом туда и отправимся».

«Наряды и маски провоцируют поведение, в иных обстоятельствах сдерживаемое, – заметил Майло. – Не спрашивайте, где я это прочитал. Просто приходят в голову всякие… мысли».

«Мне всегда казалось, что люди выбирают костюмы, подобающие той роли, которую они на самом деле хотели бы играть в жизни», – сказала Уэйнесс.

«Нередко такая роль и подспудные желания совпадают, – отозвался Глоуэн. – Поэтому на праздники в Квадратном парке всегда больше демонов и полуголых менад, чем элегантных птиц и скромниц с фруктовыми корзинами».

«А ты кем нарядишься? – шаловливо спросила Уэйнесс. – Элегантной птицей?»

«О нет. Я стану черным демоном, временами невидимым – то есть, когда выключат свет».

«А я напялю холщовый мешок с вырезами для глаз! – заявил Майло. – Что позволит мне избежать всяких попыток доморощенного психоанализа. Или, по крайней мере, заведет их в тупик».

«В костюме Пьеро тебе будет гораздо удобнее, – возразила Уэйнесс. – Кроме того, он не привлекает столько внимания». Она повернулась к Глоуэну: «Майло считает, что только вульгарные люди выставляют себя напоказ».

«Не только. Об этом еще придется подумать, – заметил Майло. – А теперь попрошу меня извинить – кажется, мне пора спать».

«И мне тоже, – сказала Уэйнесс. – Спокойной ночи, Глоуэн».

«Спокойной ночи».

Глоуэн вернулся к себе в квартиру. Шард встретил его оценивающим взглядом: «Никак не скажешь, что ты истощен тяжкими трудами».

«Все не так плохо, как могло быть, – с напускным равнодушием отозвался Глоуэн. – Особенно утешает мысль об Арлесе, марширующем вокруг табора».

«Обстоятельство, внушающее злорадный оптимизм, – согласился Шард. – И что же ты думаешь о своих трехметровых натуралистах?»

«Они… не слишком обременительны».

«Рад слышать!»

«Сначала, конечно, мы друг друга немножко не поняли. Я думал, что они начнут с жаром обсуждать экологию и сравнительные преимущества различных сортов рыбьего жира. Но их эти предметы мало интересуют. В конце концов я откупорил бутылку „Зеленого зокеля“, и мы разговорились. Тем не менее, они все еще держатся слегка натянуто».

«Может быть, они просто смущены и чувствуют себя не в своей тарелке – далеко от дома, в непривычной обстановке…»

Глоуэн с сомнением покачал головой: «Отчего бы они смущались? Они хорошо воспитаны и добротно одеты, хотя и неброско. Вполне располагающие к себе молодые люди. Хотя девица, скажем так… достаточно невзрачна».

«Невзрачна? – вскинул брови Шард. – У меня возникло другое впечатление. Ее не назовешь полногрудой валькирией, но у нее умное лицо, приятно посмотреть… Так о чем же вы, в конце концов, разговорились?»

«Я рассказал им про Сиско и про то, как йипы растаскивали оборудование. Это их заинтересовало – гораздо больше, чем я ожидал. Надо полагать, в Строме вопрос о йипах вызывает сильнейшие политические разногласия».

«Надо полагать, – кивнул Шард. – Одна партия отвергает всякую возможность применения силы и заявляет о своей готовности к изменению устава Заповедника. Им противостоят традиционно настроенные натуралисты. Эти особой щепетильностью не отличаются. Они хотят, чтобы йипы перестали размножаться или покинули Кадуол. А консерватору приходится сохранять нейтральность – хотя говорят, что неофициально он сочувствует сторонникам Хартии».

«Его сын сформулировал свои симпатии весьма недвусмысленно – особенно после того, как я изложил гипотезу Чилке».

«Ты что-то знаешь, чего я не знаю, – насторожился Шард. – В чем заключается гипотеза Чилке?»

«Чилке считает, что йипы годами крали компоненты, чтобы собирать из них свои автолеты. Он пришел к такому выводу, сравнивая фактический инвентарь с документацией – хотя при прежнем начальстве записи вели из рук вон плохо, и многое остается неясным».

«Любопытное наблюдение!»

«Майло выразился так: если йипы крали для того, чтобы собирать автолеты, значит, они планировали куда-то лететь. А кражи оружия свидетельствуют о том, что они намеревались в кого-то стрелять».

Шард нервно погладил подбородок: «И все это из-за того, что ты не зарядил пистолет!»

4

Утром Глоуэн проводил детей консерватора по Приречной дороге, мимо лицея, к складу «Лицедеев», где хранились театральные реквизиты и костюмы. В помещении никого не было – молодые люди втроем бродили вдоль вешалок гардероба, разглядывая и примеряя костюмы. Майло выбрал костюм арлекина из черных и желтых полотняных ромбов, с черной шляпой-треуголкой. Уэйнесс пребывала в нерешительности (ей приглянулись полдюжины нарядов), но в конце концов взяла розовый комбинезон, облегавший предплечья, бедра и талию, с черными помпонами спереди. Непроницаемая маска с раскосыми вырезами для глаз оставляла открытыми только нос, рот и подбородок, а волосы украшал венок из деликатных серебристых спиралей.

Не выказывая ни тени смущения, Майло и Уэйнесс сбросили верхнюю одежду и примерили костюмы.

«Ну вот, с легкой руки Глоуэна мы напялили на себя невесть что, и теперь, окрыленные вседозволенностью анонимности, пустимся во все тяжкие, – сокрушенно произнес Майло. – А ответственность за наши постыдные прегрешения возляжет тяжким бременем на плечи Глоуэна».

«Не возляжет, если вас не поймают, – отозвался Глоуэн. – Будьте осторожны, а если допустите неосторожность, сразу прячьтесь».

«Это приличный костюм, и я намерена вести себя очень прилично, – заметила Уэйнесс, изучая свое отражение в зеркале. – Я выгляжу, как костлявая розовая ящерица».

«Ты больше похожа на розовую призрачную фею – что неудивительно, потому что ты выбрала костюм призрачной феи».

«Мы останемся в этих нарядах, или нужно будет снова переодеваться?»

«Оставайтесь как есть. Я тоже переоденусь, и мы отправимся искать приключений».

В пансионе Клаттоков Глоуэн превратился в черного демона, после чего позвонил Сесили: «Мы уже нарядились и готовы веселиться. Зайти за тобой?»

«Никак не получится. Прибыли родственники из Кассиопеи, и меня заставят водить их по городу до полудня».

«Тогда давай хотя бы пообедаем вместе, в „Старой беседке“».

«Постараюсь придти. А если не отпустят, поужинаем вечером под садовыми фонарями. Как оделись твои приятели?»

«Майло – арлекин, желтый с черным. Уэйнесс – розовая призрачная фея. А ты?»

«Еще не знаю. Миранда решила всех ошеломить в костюме Пьеро. Сегодня я тоже, наверное, надену что-нибудь в этом роде, а дальше посмотрим».

Утро они провели достаточно приятно – по крайней мере с точки зрения Глоуэна. К полудню трое молодых людей нашли свободный столик в «Старой беседке» – напоминающем деревенскую таверну ресторане на открытом воздухе, под большой шатровой беседкой, увитой сиренью и местной джелозарией. Из ажурной сводчатой галереи открывался вид на Квадратный парк, где уже собирались ряженые, праздновавшие Парилью.

Вскоре явилась Сесили – но не в костюме Пьеро, а в виде некоего фантастического существа в разноцветных лохмотьях и бахроме. По словам Сесили, это лоскутное одеяние изображало храмовую танцовщицу культа Калаки с древней Земли.

«Так вот как они выглядели, оказывается!» – прикинулся простаком Майло.

«Историческую подлинность гарантировать невозможно, – поспешила ретироваться Сесили. – А что у нас сегодня на обед?»

«Что ты рекомендуешь?» – поинтересовался Майло.

«Здесь вообще вкусно готовят. Мне особенно нравятся шашлыки под острым соусом, со свежеиспеченным хлебом».

«Их хорошо запивать холодным элем», – прибавил Глоуэн.