Имя всего Сущего

Ее серые глаза остановились на моем лице, и она склонила голову в знак признательности, а затем вновь вернулась к стражу.

У меня было такое чувство, что меня только что отвергли.

– А это, – сказал Тамин, указывая на последнего из присутствующих, – это мой уважаемый учитель, Релос Вар. Я боялся, что ты не сможешь встретиться с ним до того, как он уйдет. – Тамин вздохнул, глядя на мужчину: – Неужели я ничего не могу сделать, чтобы убедить тебя остаться?

Я вспомнила слова Нинавис: Кэлазан слышал, как Тамин разговаривал со своим учителем о пророчестве.

Мужчина, по происхождению явно бывший куурцем, выглядел весьма непритязательно и был одет в простую одежду, подобающую слуге. Волосы у него были коротко подстрижены, лицо выбрито, а обут он был в сапоги, подходящие для верховой езды или путешествий.

Мужчина посмотрел на меня, и наши взгляды встретились.

Релос Вар улыбнулся.

Я знаю, когда люди смотрят на меня с вожделением. Мужчины и женщины бросали на меня такие взгляды задолго до того, как я вошла в соответствующий возраст. Но он смотрел совсем по-другому.

– Джанель Данорак, – сказал он, улыбаясь от удовольст-вия. – Единственная выжившая в Лонежском Адском Марше.

– Джанель Теранон, граф Толамер, – поправила его я. – И последний Адский Марш пережили очень многие души – иначе мы бы просто сейчас не разговаривали.

Релос Вар усмехнулся и чуть склонил голову – принять это за поклон мог только очень снисходительный человек.

– И все же ваша репутация опережает вас. – После он отвесил столь же неискренний поклон барону: – Приношу свои извинения. Мне очень жаль покидать вас, но я получил известие, что у одного моего родственника небольшие проблемы. Я должен немедленно вернуться к нему, чтобы позаботиться о его надлежащем положении.

– Что за проблемы? – спросила я, лишь потому, что все это весьма странно дополняло и без того странную ситуацию: слишком много иностранцев, слишком много тайн, слишком много изменений в порядке проведения турниров. И еще этот разговор о пророчестве. Был ли Релос Вар тем самым человеком, чей разговор с Тамином о «дитя, нужном демону», подслушал Кэлазан?

Было в нем что-то…

Я и по сей день не уверена, что его выдало. Может быть, он хотел, чтоб я заметила это.

Наши глаза встретились, и я явно увидела его самоуверенность. Тамин не представил его как одного из западной знати или королевской семьи. Его тудадже должно было равняться тудадже обычного слуги, но – нет.

На самом же деле его идорра была настолько велика, что я не понимала, почему все в аристократской ложе не стояли на коленях.

Релос Вар помолчал, прежде чем ответить на мой вопрос:

– Моего младшего брата вот-вот выставят на торгах в Кишна-Фарриге. – С его губ сорвался горький смешок: – У него талант впутываться в неприятности. А заодно и впутывать всех остальных.

– Продадут в рабство? Это действительно кажется серьезным. Тогда счастливого пути. – Ах, как бы мне хотелось задать ему вопросы, на которые он мог бы дать ответы. Где находится эта Кишна-Фаррига? Поскольку ранг барона не позволял ему иметь собственного Хранителя Врат, как Релос Вар намеревался отправиться туда, чтобы спасти своего брата? Он заключил сделку с Хранителями Врат или сам был Хранителем?

– Благодарю вас, граф, – ответил Релос Вар и поклонился мне – по-настоящему поклонился! Его глаза стали настолько теплыми, что это меня просто поразило. – Мы живем в чудовищные времена. Надеюсь, мы еще встретимся и я смогу уделить вам все свое внимание.

Он казался искренним, выражение его лица было добрым, и все же его слова показались мне угрозой. Я почувствовала озноб, сдобренный уверенностью, что мне совершенно не понравится «все внимание» Релоса Вара[37 - Признайте, слова, которые она здесь подбирает, весьма забавны.].

– Взаимно, – сказала я.

Толпа нетерпеливо затопала ногами, и Релос Вар ушел. Я заняла освободившееся кресло и пыталась изобразить, что я, как обычно, заинтересована исходом соревнования, но взгляд вновь и вновь возвращался к столбам. Вар почти смог меня заболтать, но теперь моя цель располагалась прямо перед глазами.

– Сэр Ксиа Нилос, – сказал Тамин, отвлекая меня от изучения столбов и указывая на рыцаря в красивом головном уборе, украшенном перьями орла, и серо-белом плаще, расшитом бисером. Рыцарь выехала верхом на прекрасной, серой в яблоках, кобыле, в гриву которой были вплетены такие же ленты. – Она представляет торговый консорциум «Семь путешествий». Напротив нее – мой человек, сэр Дедрю.

Уж на него-то мне не надо было показывать. Дедрю был одет в желтое и коричневое, золото и бронзу, его парадный наряд был украшен блестящими лентами, развевающимися на ветру. Гарцуя по площадке для соревнований, мужчина выкрикивал угрозы противнику.

Энтузиазм толпы казался вынужденным и неестественным. Если бы хвастовство Дедрю передо мной не было дурацким бахвальством, то он мог считаться королем тигров в этом маленьком лесу. Я ожидала, что у него будут преданные поклонники и почитатели, размахивающие его флагами, одетые в его цвета. Вместо этого местные жители явно болели за него лишь потому, что должны были это делать.

Посетители приветствовали Дедрю по той же причине, по которой они приветствовали бы любого рыцаря: они поставили на него.

– Вчера вечером твой капитан упомянул, что именно он обычно выигрывает финальный приз турнира – арестованных саэленов. Твои судьи не думают, что тут может быть конфликт интересов?

Лицо Тамина помрачнело, но в следующий миг он рассмеялся и махнул рукой в сторону старого, дряхлого стража:

– Вон там сидит мой единственный судья.

У меня глаза расширились от удивления.

– Знаю, – дернул уголком рта Тамин. – Но что я могу поделать? Остальные стражи отказались присутствовать, сославшись на невзгоды нынешней зимы. Если бы я попытался сам возглавить судей, это был бы дикий скандал, а он единственный, кто утруждается прибытием сюда. Остальные меня бросили.

– А высокопоставленные кобылы?..

– Ганар, дочь стража Докмара, находится там, внизу, в клетке, – огрызнулся он. – Эта шлюха и убийца связала свою жизнь с колдунами и душегубами. Как я могу попросить ее быть судьей?

Я вздрогнула. Интересно, знал ли страж Докмара, что его дочь ждет казнь за измену и колдовство?

Протянув руку, Тамин схватил меня за запястье. Если бы я не была самой собой, то сказала бы, что схватил он слишком сильно.

– Твое прибытие, – сказал Тамин, – это единственное хорошее, что произошло за прошедшие месяцы, Джанель. Это словно наступление весны.

– Тамин, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, – но сейчас – весна.

На секунду он пораженно уставился на меня. Так, словно я только что сказала что-то удивительное и невероятное: что-то вроде того, что небо голубое, а не бирюзовое, или, например, объявила магию законной по всей стране.

Если быть откровенной хотя бы перед собой, он выглядел просто ненормальным.

Оглушительный, резкий грохот не дал ему возможности ответить.

Мы обернулись к площадке для соревнований как раз вовремя, чтобы увидеть, что рыцари уже успели сойтись. Ксиа Нилос, идорра которой была ниже, могла выбрать форму поединка: она остановилась на Соревновании Хореда. В свою очередь Дедрю выбрал технику – стиль сражения на мечах, – в которой грубая сила превалировала над ловкостью. Для Ксиа Нилос эта стратегия была очень плоха, и сейчас она привела ее к весьма затруднительному положению: ее сшибли с лошади, и она изо всех сил пыталась нашарить рядом с собой выроненное оружие. Стоявший у края арены оруженосец Нилос подхватил запасной меч и рванулся на помощь своему рыцарю.

Сэр Ксиа Нилос подняла свой щит как раз вовремя, для того чтобы принять на него ошеломляющий удар Дедрю, отбросивший ее назад. Нилос нащупала меч и вскинула обе руки, удерживая щит.

Уверена, при других обстоятельствах, против других противников, навыки сэра Ксиа помогли бы ей справиться. Но не здесь. И не против такого врага, как Дедрю.

Я посмотрела на стража:

– Она побеждена. Огласи это.

Старик что-то пробормотал себе под нос.

– Пусть сэр Ксиа сама решит, когда она будет побеждена, – сказала служанка от имени стража Лората.

Удары, которыми Дедрю осыпал Ксиа, казались мне подходящими скорее для работы молотом в кузне, чем для состязания в мастерстве: щит Ксиа сильно помялся.