Встретимся в кафе «Капкейк»

– Аткинс бы с тобой не согласился, – произнесла Иззи.

Она разгладила на коленях юбку из рубчатого плиса и вздохнула. Дедушке хорошо говорить. Он всю жизнь тощий как швабра, и все благодаря постоянным упражнениям в виде тяжелой физической работы, начинающейся с растопки печи в пять часов утра. Но совсем другое дело, когда печь – твое хобби, твоя страсть, но на жизнь ты зарабатываешь, день-деньской трудясь в офисе. Очень тяжело проявлять сдержанность, когда пробуешь… Тут Иззи погрузилась в свои мысли, задумавшись о новом рецепте ананасового крема, который опробовала сегодня утром. Хитрость тут в правильном соотношении ингредиентов: нужно, чтобы вкус получился ярким, но при этом крем не превратился в смузи. Надо будет предпринять еще одну попытку. Иззи пригладила торчащие во все стороны черные волосы. Они очень идут к зеленым глазам, но в дождливую погоду с ними никакого сладу.

– Когда рассказываешь, как готовишь, ты должна описывать саму жизнь, понимаешь? На одних рецептах далеко не уедешь. Скажи еще, что отмеряешь ингредиенты в метрической системе мер.

Иззи нахмурилась и дала себе зарок спрятать метрические весы, когда дедушка в следующий раз соберется к ней в гости. Незачем ему нервничать понапрасну.

– Ты меня слушаешь?

– Да, дедушка.

Они оба повернулись и выглянули в окно дома престарелых в Северном Лондоне. Иззи определила сюда дедушку Джо, как только стало очевидно, что забывчивость не позволяет ему жить дома. Иззи очень не хотелось перевозить его на юг страны, ведь дедушка всю жизнь провел на севере, но пришлось поселить Джо поближе, чтобы она могла его навещать. Джо, конечно, ворчал, но он бы в любом случае остался недоволен: еще бы, переехать туда, где нельзя вскакивать в пять утра и месить тесто для хлеба! Так что пусть дедушка ворчит поблизости, у Иззи под присмотром. Кроме нее, за ним приглядеть некому. А тех самых трех пекарен с их гордо сияющими, начищенными до блеска медными ручками и старинными вывесками, сообщающими, что здесь установлено электрическое оборудование, больше нет: они пали жертвой супермаркетов и сетевых заведений, где дешевый белый мякиш предпочитают приготовленному вручную, но чуть более дорогому хлебу.

Дедушка Джо смотрел на капли январского дождя, катившиеся по стеклу, и, как это часто бывало, прочел мысли Иззи.

– От мамы что-нибудь слышно? – спросил он.

Иззи кивнула, в очередной раз отметив, как тяжело деду говорить о родной дочери. Мэриан с детства не устраивала жизнь дочери пекаря. К тому же бабушка Иззи умерла совсем молодой и не успела оказать на девочку умиротворяющего влияния. Дедушка работал целыми днями, а Мэриан взбунтовалась раньше, чем узнала, что значит слово «бунт». В подростковом возрасте она связалась с плохой компанией и гуляла с парнями постарше, а закончилось дело ранней беременностью от заезжего иностранца, от которого Иззи унаследовала черные волосы и ярко выраженные брови, но больше ничего. Мятежный дух на месте не удержишь. Мэриан частенько оставляла единственную дочь дома и отправлялась искать себя.

Почти все детство Иззи провела в пекарне, наблюдая, как дедушка то месит тесто, демонстрируя незаурядную силу, то с величайшим изяществом лепит воздушные, тающие во рту пирожные и пирожки. Хотя во всех пекарнях работали обученные дедушкой сотрудники, сам он тоже не боялся испачкать руки мукой. Вот почему пекарни «Рэндаллс» были одними из самых популярных в Манчестере. И не сосчитать, сколько часов Иззи провела, делая уроки возле огромных печей на Кейбл-стрит. Она незаметно для себя училась понимать, сколько времени, мастерства и труда требуется, чтобы стать выдающимся пекарем. Мамина неформальность на Иззи не отразилась, и дедушку она просто обожала. На кухне Иззи было спокойно и уютно, хотя она, конечно же, замечала, что отличается от одноклассников, которые живут в маленьких коттеджах с мамами и папами, работающими в городском совете, а также с собаками, братьями и сестрами. Они сидят перед телевизором и едят картофельные вафли с кетчупом под сериал «Соседи» и не просыпаются до рассвета, почувствовав поднимающийся с первого этажа аромат теплого хлеба.

Теперь, когда Иззи уже стукнул тридцать один год, она почти простила свою беспокойную, неприкаянную маму, хотя уж кому-кому, а Мэриан должно быть известно, каково это – расти без матери. Иззи не смущало, что мама игнорировала школьные спортивные соревнования и экскурсии. Зато все прекрасно знали деда Иззи, ведь он не пропускал ни одного мероприятия. Да и вообще, в классе Иззи пользовалась популярностью: она редко появлялась на школьном празднике без коробки сконов или французских пирожных из пекарни деда, а про сладости, от которых ломился стол на ее днях рождения, ходили легенды. Но Иззи жалела, что среди ее близких никто не следит за модой: дедушка на каждое Рождество покупал ей два хлопковых и одно шерстяное платье, вне зависимости от ее возраста и фигуры, не обращая ни малейшего внимания на стиль, даже когда все вокруг носили гетры и футболки от «Пайнэппл». А мама, время от времени заскакивая домой, привозила причудливые наряды для хиппи, которые продавали на музыкальных фестивалях. Все эти вещи были из пеньки, или из колючей шерсти ламы, или еще из какого-нибудь непрактичного материала. Но от недостатка любви Иззи никогда не страдала. В уютной квартире над пекарней они с дедушкой ели яблочный пирог и смотрели «Папашину армию». Даже Мэриан, во время коротких визитов внушавшая Иззи, чтобы та не верила мужчинам, не пила сидр и следовала только за своей путеводной звездой, была любящей родительницей. И все же иногда, наблюдая за счастливыми семьями, весело гуляющими в парке, или за родителями, прижимающими к себе новорожденных малышей, Иззи испытывала такую сильную тоску по всему обыкновенному и надежному, что это чувство напоминало физическую боль.

Ни для кого из друзей семьи не стало сюрпризом, что Иззи выросла самой добропорядочной и консервативной девушкой, какую только можно представить. Хорошие оценки на выпускных экзаменах в школе, хороший колледж и, наконец, хорошая работа в активно развивающемся агентстве недвижимости в Сити. К тому времени как Иззи получила диплом, все три дедушкины пекарни были распроданы. Увы, времена менялись, да и Джо не молодел. К тому же Иззи – девушка с образованием, заметил дед, как показалось Иззи, с некоторой грустью. Зачем ей вскакивать с петухами и до старости гнуть спину, занимаясь тяжелым физическим трудом? Ее ждет другая, лучшая жизнь.

Но в глубине души Иззи манили радости, которые может подарить только кухня: рожки с идеально сбалансированным сочетанием нежного крема и легкого песочного теста, посыпанные хрустящими прозрачными кристаллами сахара, горячие булочки с изображением креста, которые в «Рэндаллс» пекли строго во время Великого поста, и больше никогда, безупречный высокий завиток сливочного крема, украшающий воздушный, тающий на языке лимонный капкейк. Корица, изюм, цедра апельсина – эти раззадоривающие аппетит сладкие ароматы чуяло пол-улицы. Все это Иззи обожала. Отсюда и ее новый проект: собрать в письменном виде как можно больше дедушкиных рецептов, пока не… хотя они оба вслух об этом не говорили, но мало ли, на всякий случай… пока Джо не начал их забывать.

– От мамы пришел имейл, – сказала Иззи. – Она во Флориде. Познакомилась с мужчиной по имени Брик. Нет, серьезно, его именно так и зовут – Брик.

– На этот раз хотя бы с мужчиной, – фыркнул дед.

Иззи строго глянула на Джо:

– Прекрати. Мама пишет, что, может быть, приедет на мой день рождения. Летом. Впрочем, она и Рождество обещала отметить с нами, но так и не прилетела.

Иззи праздновала Рождество с дедом в доме престарелых. Сотрудники старались, как могли, но получилось не особо весело.

– Ну так вот, – попыталась улыбнуться Иззи. – По-моему, она всем довольна. Пишет, что в восторге от Флориды. Предлагает отправить туда тебя, чтобы ты погрелся на солнышке.

Иззи с дедушкой переглянулись и покатились со смеху. Джо успевал устать, пока шел до двери комнаты.

– Точно! – воскликнул дед. – Махну-ка я во Флориду первым же самолетом. Такси! Везите в аэропорт!

Иззи убрала листок бумаги в сумку и встала.

– Мне пора, – сказала она. – Записывай рецепты и дальше. Но, если хочешь, можешь их писать… ну, обыкновенно, без вывертов.

– Обыкновенно.

– Заеду на следующей неделе. – Иззи чмокнула деда в лоб.

Иззи вышла из автобуса. Стоял пронизывающий холод, от недолгого снегопада сразу после Нового года на тротуарах остался слой грязной ледяной мешанины. Поначалу снег смотрелся красиво, но потом почернел по краям, особенно возле кованой металлической ограды вокруг офиса муниципальных служб района Стоук-Ньюингтон, довольно-таки внушительного здания в конце улицы. Но Иззи, как всегда, была рада сюда вернуться. Вот ее дом – Стоук-Ньюингтон, богемный район, на который Иззи после переезда на юг наткнулась по чистой случайности.

Запах кальянов из маленьких турецких кафе на Стэмфорд-роуд смешивался с благоуханием ароматических палочек в магазинах «Все по фунту», работавших бок о бок с дорогими детскими бутиками, где торговали дизайнерскими резиновыми сапожками и эксклюзивными игрушками из дерева. Среди покупателей встречались и хасиды с пейсами, и женщины в платках, и девушки в коротеньких топиках, и ямайцы, общавшиеся на патуа. Молодые матери с колясками, матери намного старше с двойными колясками. Хотя Тобс, друг Иззи, иногда шутил, что жить здесь – все равно что поселиться в баре из «Звездных войн», она была в восторге от своего района. Любила сладкий ямайский хлеб, медовую пахлаву, которую продавали возле кассы в продуктовом магазине, индийские сладости из сухого молока и сахара и припорошенные сахарной пудрой кубики рахат-лукума. Когда Иззи возвращалась с работы, ей нравилось вдыхать причудливую смесь съедобных ароматов и любоваться пестрой архитектурной мозаикой: от по-старомодному милой площади, окруженной фасадными домами, до многоквартирных зданий и фабричных корпусов из красного кирпича, переоборудованных в лофты. Вдоль Альбион-роуд в два ряда тянулись всевозможные магазины, закусочные, предлагающие жареную курицу, офисы служб такси и массивные серые дома. Улица не совсем деловая, но и не совсем жилая – так, нечто среднее. Раньше она была одной из больших извилистых лондонских дорог, соединявших город и близлежащие деревни, теперь превратившиеся в пригород.

Серые дома Викторианской эпохи смотрятся величественно и дорого. Некоторые из них так и остались разделены на непрезентабельные квартирки, сады в таких домах заставлены велосипедами и мусорными баками. Возле дверей красуются несколько звонков с кое-как приклеенными рядом фамилиями хозяев, а на тротуаре стоят набитые до отказа мусорные контейнеры. Но некоторые из этих домов облагородили и вернули им прежний облик: двери из реставрированного дуба, горшки с фигурно подстриженными деревьями на крыльце, роскошные шторы. А за порогом отполированный паркет из твердой древесины, камины из очищенного кованого металла и огромные зеркала. Иззи нравилось, что в этом районе соседствуют обшарпанное и свежее, классическое и слепленное на скорую руку, элегантное и альтернативное: на горизонте небоскребы Сити, а рядом заброшенное церковное кладбище и толпы на тротуарах… В Стоуке кто только не живет. Этот район – лондонский микрокосмос, деревня, отражающая истинную суть города. А еще цены на жилье здесь ниже, чем в Ислингтоне.

Иззи жила тут уже четыре года, с тех пор как переехала из Южного Лондона и таким образом поднялась на ступеньку выше. Единственный минус – до метро далеко. Иззи твердила себе, что это мелочь, но иногда, в такие вот холодные вечера, когда свистящий между домами ветер превращает носы прохожих в красные капающие краны, в голову закрадывается мысль – нет, совсем не мелочь. Во всяком случае, не такая уж и мелочь. Модным богатеньким мамочкам из больших серых домов хорошо: они все на джипах. Время от времени, глядя на их дорогостоящие здоровенные коляски и такие же дорогостоящие крошечные талии, Иззи гадала, сколько им лет. Меньше, чем ей? В наше время тридцать один год – это совсем немного. И все же при виде этих женщин, гордящихся своими малышами, стильным мелированием и шикарными обоями, Иззи в голову забредали подобные мысли. Так, изредка.

За автобусной остановкой был небольшой тупичок с крошечными магазинчиками. Здания совсем старые, викторианская застройка обошла этот укромный уголок стороной. Когда-то в них располагались конюшни или лавки мелких торговцев. Вот скобяная лавка, возле двери развешаны винтажные щетки, а в витрине выставлены старые тостеры, продающиеся по явно завышенной цене, и унылого вида стиральная машина. Сколько раз Иззи ходила от этой остановки, столько и видела эту рухлядь. Рядом пункт связи – телефон/Wi-Fi/Интернет, – работающий круглосуточно и предлагающий перевести деньги в любую точку мира. А возле него – витрина магазинчика, торгующего прессой и сладостями. Здесь Иззи покупала журналы и батончики «Баунти».

А в конце ряда, в самом углу, притулилось здание, которое будто втиснули сюда в последний момент: ну не пропадать же лишним стройматериалам. С одной стороны вперед выдавался острый угол треугольника травы, у основания этого треугольника разместилась скамейка, а дверь выходила в мощеный дворик с деревом посередине. Здесь этот крошечный оазис смотрелся неуместно: казалось, кто-то перенес в современный город кусочек старинной деревенской площади. Ни дать ни взять картинка из книги Беатрис Поттер, часто думала Иззи. Не хватало только окон со стеклянными кружочками.

Вот с большой улицы налетел еще один порыв ветра, и Иззи направилась к дому. Наконец-то!

Квартиру Иззи купила на самом пике бума на рынке недвижимости. Для человека, работающего именно в этой сфере, шаг не слишком дальновидный. Иззи подозревала, что цены начали падать сразу, как только она получила ключи. Это было еще до того, как Иззи начала встречаться с Грэмом. Познакомились они на работе. Еще до знакомства Иззи обратила на него внимание – и она, и все остальные девушки в офисе. Грэм несколько раз повторял, что, завяжись их отношения раньше, он бы непременно отговорил ее от этого опрометчивого шага.

Но даже и тогда Иззи вряд ли бы его послушала. Рассмотрев варианты в доступном ей ценовом коридоре и забраковав все до единого, Иззи уже готова была сдаться, но, побывав в квартире на Кармелит-авеню, влюбилась в нее с первого взгляда. Два верхних этажа в одном из красивых серых домов с собственной боковой лестницей, отчего казалось, будто живешь не в квартире, а в своем доме. Нижний этаж почти полностью занимали объединенные кухня, столовая и гостиная. Иззи постаралась обставить все как можно уютнее: огромные светло-серые бархатные диваны, длинный деревянный стол со скамьями и ее любимый кухонный гарнитур. На распродаже его отдавали почти даром – скорее всего, из-за пронзительного ярко-розового цвета.

– Никому не нужна розовая кухня, – с легкой грустью сообщил продавец. – Всем подавай либо нержавеющую сталь, либо деревенский стиль. Третьего не дано.

– В первый раз вижу розовую стиральную машину, – попыталась подбодрить его Иззи.

Ей всегда тяжело было смотреть на грустных продавцов.

– Это верно, вот только некоторые жалуются, что их от таких машин мутит – в смысле, от того, как белье в барабане крутится.

– Да, неприятно.

– Джордан[4 - Джордан (также известна под именем Кэти Прайс) – британская певица и фотомодель.] уже почти купила такой гарнитур, – на секунду оживился продавец. – Но потом решила, что он слишком розовый.

– Слишком розовый? Для Джордан? – удивилась Иззи.

Сама она не входила в число любительниц всего розового и девчачьего, но этот цвет сразу располагал к себе: этакий шокирующий розовый в стиле Скиапарелли[5 - Эльза Луиза Мария Скиапарелли – парижский модельер и дизайнер.]. Такую кухню невозможно не полюбить.

– Скидка и правда семьдесят процентов? – уточнила Иззи. – И на установку тоже?

Продавец посмотрел на симпатичную девушку с зелеными глазами и копной темных волос. Ему нравились фигуристые женщины. Такая будет использовать продаваемую им кухню по назначению. Не то что колючие дамочки, которые выбирают кухни, сплошь состоящие из острых углов, и в холодильнике держат только джин и крем для лица. Продавец был глубоко убежден, что кухни созданы для того, чтобы готовить на них вкусную еду и разливать качественное вино. Иногда он едва выносил свою работу, но его жена обожала каждый год обновлять кухню со скидкой для сотрудников и в честь этого готовила ему разные вкусности, поэтому он терпел и не увольнялся. Так оба супруга набрали неприличное количество лишнего веса.

– Да, семьдесят процентов. Иначе эту кухню выкинут, – добавил продавец. – На свалку. Представляете?

Иззи представила, и это ее глубоко опечалило.

– Такого я допустить не могу, – с торжественной серьезностью произнесла она.

Продавец кивнул, мысленно уже занося новую продажу в книгу заказов.

– Может, еще пять процентов скинете? – поинтересовалась Иззи. – Я ведь почти благотворительностью занимаюсь. Спасаю кухню.