Встретимся в кафе «Капкейк»

Иззи сложила письмо, покачала головой и убрала его обратно в сумку. Она не хотела, чтобы из-за нее у дедушки портилось настроение. Наверное, это все из-за разговоров про маму. Ну неужели ей так трудно… Иззи пыталась объяснить Мэриан, что дедушке будет приятно время от времени получить от нее письмо. Но толку никакого. Увы, тут уж ничего не поделаешь. И все же какое облегчение, что теперь дедушка живет там, где на конверты наклеивают марки и отсылают письма за него! В последние несколько месяцев, когда Джо ровно в пять утра включал у себя в квартире духовку, а потом забывал про нее, стали тяжелым испытанием для всех. Кроме того, у нее и своих проблем завались, глянув на часы, подумала Иззи. Есть дни, когда на работу хочется меньше всего, а есть такие, как сегодня, думала Иззи, глядя поверх голов людей в очереди: не заворачивает ли автобус с резиновой гармошкой на Стоук-Ньюингтон-роуд? Этой неповоротливой конструкции требуется несколько попыток, чтобы преодолеть крутой поворот, а сигналящие фургоны и орущие велосипедисты процесс не ускоряют. Скоро такие автобусы снимут с рейсов. Иззи невольно жалела их: им, неуклюжим, и без того не сладко.

Да, первый понедельник после Рождества – один из неприятнейших, отвратительнейших рабочих дней в году. Холодный ветер хлестал по лицу и норовил сорвать с головы новенькую рождественскую шапочку. Иззи купила ее на распродаже, решив, что вязаные полоски будут смотреться нестандартно, мило и по-молодежному. Но теперь она боялась, что смахивает на Хаггис Максумкинс, женщину, которая повсюду возит гору сумок в тележке из супермаркета. Иногда она забредает на остановку, но в автобус никогда не садится. Иззи обычно чуть улыбалась ей, но старалась не вставать c подветренной стороны.

Иззи половчее перехватила жестяную банку с капкейками. Нет, Хаггис сегодня не видно. Иззи посмотрела на лица соседей по очереди: с этими людьми она стояла здесь и в дождь, и в снег, и в ветреную погоду, и даже в редкую солнечную. А в это утро даже старушка с тележкой не пожелала вставать в такую рань. Некоторым из знакомых Иззи кивнула, других проигнорировала – например, сердитого молодого человека, который одной рукой крутил телефон, а второй – собственное ухо, или старика, украдкой стряхивавшего с головы перхоть так, будто он считал себя невидимкой. Но все они каждый день стояли на своих местах, ждали автобуса с резиновой гармошкой и гадали, насколько забитым он придет. А потом они вместе поедут кто в магазин, кто в офис, кто в Сити, кто в Вест-Энд. Одни пассажиры растекутся по дорожным артериям Ислингтона, другие вольются в поток на Оксфорд-стрит, а вечером, в сырой темноте, автобус снова соберет их вместе. Испарения от усталых тел затуманят окна, дети, поздно возвращающиеся из школы, будут рисовать на запотевшем стекле рожицы, а подростки – пенисы.

– Здравствуйте, – приветствовала Иззи Линду, женщину средних лет, которая работала в магазине «Джон Льюис». Они время от времени здоровались. – С Новым годом!

– С Новым годом! – откликнулась Линда. – Ну что, какие планы на жизнь с чистого листа?

Иззи вздохнула. Ее пальцы скользнули к ставшему тесноватым поясу. Есть в унылой погоде и темных, коротких днях что-то, отчего так и тянет чаще сидеть дома и больше печь, вместо того чтобы гулять, заниматься спортом и есть салаты. За рождественские праздники Иззи и для пациентов больницы много всего напекла.

– Как всегда, – ответила Иззи. – Немного похудеть…

– Ну уж это вам ни к чему! – отмахнулась Линда. – С весом у вас полный порядок.

У Линды классическая фигура женщины средних лет, грудь смотрится как единый монолит, бедра широкие, а ноги обуты в максимально удобные туфли, чтобы целый день стоять в галантерейном отделе.

– Выглядите чудесно! Не верите – сфотографируйтесь и посмотрите на снимок лет через десять. Сразу поймете, как замечательно вы выглядели.

Не удержавшись, Линда бросила быстрый взгляд на жестяную банку в руках у Иззи. Та вздохнула.

– Это для коллег, – сказала она.

– Я так и подумала, – ответила Линда.

Тут народ в очереди подошел поближе и принялся с неподдельным интересом спрашивать у Иззи, хорошо ли она отметила праздники. Иззи протяжно вздохнула:

– Ах вы ненасытные! Ну хорошо, хорошо.

Она открыла банку. Раскрасневшиеся на ветру лица расплылись в улыбках. На холоде у всех разыгрался аппетит. Вытащив из ушей наушники айподов, люди с радостью набросились на капкейки с джемом. Иззи, как всегда, испекла в два раза больше, чем рассчитывала поначалу, чтобы накормить и коллег, и очередь на остановке.

– Просто шедевр! – с полным ртом выговорил один мужчина. – Вам бы в кондитерской работать!

– Сейчас у меня такое чувство, будто я уже там работаю, – ответила Иззи, покраснев от удовольствия, а потом пожелала всем собравшимся счастливого Нового года.

Тут вся очередь взбодрилась, завязался разговор. Линда, конечно, не могла думать ни о чем, кроме предстоящей свадьбы дочери Лиэнн. Она стала первым членом семьи, поступившим в колледж, работала подологом и теперь выходила замуж за химика-технолога. Линда лопалась от гордости: организацию торжества полностью возложили на нее. Она и не представляла, как тяжело Иззи слушать рассуждения матери, для которой величайшее счастье – нашивать петли на корсет двадцатишестилетней дочери, идущей под венец с прекрасным мужчиной.

У Линды складывалось впечатление, что молодой человек у Иззи есть, но приставать к ней с назойливыми вопросами она не хотела. Современные карьеристки ведь с этим делом не спешат, верно? А поспешить не мешало бы. Такая симпатичная девушка, да еще отменно готовит! Казалось бы, от женихов не должно быть отбоя. Но в автобус Иззи всегда садится одна. Линда очень надеялась, что ее Лиэнн вскоре забеременеет. До чего приятно будет в детском отделе «выгулять» карточку со скидкой для персонала!

Иззи закрыла банку. Автобус все не шел. Она оглянулась на Грушевый дворик. Домишко причудливой формы с плотно опущенными решетками в тусклом сером свете лондонского январского утра напоминал спящего сердитого старика. Мусор у входа до сих пор не вывезли.

За четыре года разные люди пытались начать здесь то один бизнес, то другой, но все терпели неудачу. Может, район недостаточно оживленный, а может, дело портило соседство со скобяной лавкой, но магазин одежды для маленьких детей с изысканными изделиями от «Tartine et Chocolat» – по ценам, от которых глаза лезли на лоб, – долго не продержался. Та же судьба постигла и магазин сувениров, где торговали зарубежными версиями «Монополии» и кружками с логотипом «Пенгуин классикс», и студию йоги, хозяева которой покрасили весь фасад в якобы умиротворяющий розовый, установили под деревом у входа журчащий фонтан в форме статуи Будды и наладили торговлю невероятно дорогими ковриками и не стесняющими движения шароварами в стиле Гвинет Пэлтроу. Иззи переступить порог этого заведения не решалась и все же думала, что, учитывая количество проживающих здесь модников и следящих за собой мамочек, оно будет пользоваться популярностью. Но не судьба, и вот в окне опять появилась желто-черная табличка «Сдается в аренду», совершенно не сочетавшаяся с розовыми стенами. Ну а журчащий Будда исчез.

– Какая жалость! – прокомментировала Линда, заметив, куда смотрит Иззи.

Иззи что-то промычала в ответ. Каждый день смотреть на студию йоги и работавших там стройных загорелых девушек с длинными конскими хвостами значило иметь перед глазами постоянное напоминание о том, что тебе за тридцать, а в этом возрасте уже не так просто оставаться в двенадцатом размере, особенно если выпечка – твоя страсть. Впрочем, в дедушкином доме у Иззи не было ни малейшего шанса стать стройняшкой. Когда Иззи приходила из школы, дед, хотя наверняка с ног валился после рабочего дня, вел ее на большую кухню. Остальные пекари расступались и, хрипло рявкая друг на друга, изредка с улыбкой поглядывали на маленькую девочку. Иззи чувствовала себя неловко, особенно когда дедушка объявлял: «А сейчас будешь учиться по-настоящему». Иззи кивала. Она была пугливой, тихой девочкой, постоянно красневшей и робеющей. В начальной школе Иззи чувствовала себя не в своей тарелке: казалось, правила там менялись каждую неделю, и в них разбирались все, кроме нее.

– Начнем с быстрых сконов, – произнес дедушка. – С ними и пятилетний ребенок справится.

– Дедушка, мне шесть!

– Не может быть!

– Может, может! Мне шесть лет!

– А я думал, два годика.

– Нет, шесть!

– Ну, максимум четыре.

– Шесть!!!

– Я поделюсь с тобой секретом, – с серьезным видом вещал дедушка. Он велел Иззи вымыть руки и теперь терпеливо подбирал с пола упавшие четыре скорлупки. – Нужно следить за тем, чтобы конфорка не перегревалась. Слишком горячая конфорка – и сконам конец. Аккуратно…

Иззи стояла на коричневом табурете, а дедушка ее держал, потому что из-за дыры в линолеуме табурет слегка покачивался. Личико маленькой Иззи сосредоточенно нахмурилось. Она осторожно держала над сковородкой деревянную ложку, с которой капало тесто.

– Не торопись, – советовал дедушка. – Тут от спешки один вред. В сгоревшем сконе нет жизни. А когда имеешь дело с этой плитой…

Джо вложил все силы в любимую внучку, обучая ее технике и хитростям своего ремесла. Это все он виноват, подумала Иззи. Нет, в этом году она точно будет печь редко и сбросит пару фунтов. Но тут Иззи заметила, что, размышляя обо всем этом, рассеянно слизывает с пальцев апельсиновый крем.

Скоро! Ну вот буквально со дня на день!

Автобуса все не было. Иззи посмотрела на угол, потом на часы. На щеку ей упала тяжелая капля дождя. За ней вторая. Серые тучи уже так давно затягивали небо, что трудно было предсказать, когда конкретно польет дождь. Но эти тучи были не просто серыми, а почти черными. Ливень намечался нешуточный. На автобусной остановке укрыться было негде, если не считать узкого водосточного желоба на крыше магазинчика с прессой и сладостями. Но владелец не любил, когда прислонялись к витринам, и часто напоминал об этом, когда Иззи заходила за утренней газетой, а иногда и за какой-нибудь вкусняшкой. Единственное, что ей оставалось, – это съежиться, пониже надвинуть шапку и в очередной раз гадать, почему ей не посчастливилось родиться в Тоскане, Калифорнии или Сиднее.

Вдруг черный «БМВ 23i» с визгом припарковался прямо на желтой разметке, то есть в неположенном месте, и вдобавок забрызгал почти всю очередь. Одни протяжно вздохнули, другие витиевато выругались. Иззи взбодрилась и тут же помрачнела. Теперь пассажиры автобуса номер 73 изменят мнение о ней в худшую сторону. И все же… Дверца распахнулась прямо перед ней.

– Хочешь прокатиться с ветерком? – спросил голос.

Грэма раздражала эта привычка Иззи. Он понимал: чтобы ездить на автобусе, надо ждать на остановке, но обязательно стоять тут с видом мученицы? Иззи, конечно, девушка приятная, и Грэму нравилось проводить с ней время, но ему необходимо собственное пространство, да и вообще, с коллегами спать не принято, а с подчиненными – тем более. Грэм был рад, что Иззи все понимает и не жалуется, что он у нее не ночует. В этом смысле Грэму с ней повезло. Он занятой человек, еще не хватало, чтобы девушка его постоянно пилила. Но вот он едет на работу на своем «БМВ», обдумывает корпоративную стратегию, а на автобусной остановке, обмотавшись шарфом по самые глаза, мокнет Иззи. Он сразу почувствовал себя не в своей тарелке, как будто, попав под сильный дождь, Иззи его подвела.

Грэм – самый привлекательный мужчина в их фирме. Остальные ему в подметки не годятся. Высокий, накачанный, с пронзительно-голубыми глазами и черными волосами. Когда он пришел в компанию, то произвел фурор. Иззи на тот момент работала там три года. Грэм был просто создан для работы в сфере недвижимости. Его авторитетность, энергичный стиль общения и уверенность в себе так и кричали: не купишь то, что он предлагает, потом будешь жалеть.

Поначалу Иззи смотрела на Грэма, как на поп-звезду или актера телесериала: конечно, приятно полюбоваться на такого красавчика, но где он и где она? Иззи встречалась с несколькими добрыми, приятными парнями и с двумя полными козлами, однако по тем или иным причинам все эти отношения не сложились. То время оказывалось неподходящим, то мужчина. Иззи понимала, что отчаиваться и хвататься за «последний шанс» пока рановато, и все же в глубине души мечтала найти хорошего человека и завести с ним семью. Иззи не хотела жить, как мама, порхая от одного мужчины к другому и пребывая в состоянии вечного недовольства. Нет, Иззи нужен домашний очаг. Она понимала, что это невыносимо банально, но такая уж она зануда. Ну а Грэма явно не назовешь прирожденным семьянином. Иззи видела, как он отъезжал от офиса в компактной спортивной машине в сопровождении худосочной красотки с длинными светлыми волосами, причем каждый день разной, хотя все они были похожи друг на друга, как близняшки. Поэтому Иззи постаралась выкинуть его из головы, а Грэм тем временем охватил почти всех младших сотрудниц.

То, что произошло дальше, стало неожиданностью для них обоих. Однажды Иззи и Грэма вместе отправили на тренинг в головной офис компании в Роттердаме. Из-за проливного дождя ни о каких планах на вечер не могло быть и речи. Голландцы отправились по домам, а Грэм и Иззи как-то незаметно для себя оказались в гостиничном баре и поладили гораздо лучше, чем можно было предвидеть. Грэма заинтриговала эта симпатичная фигуристая девушка с роскошной копной волос. Она всегда сидела в уголке, не флиртовала с ним, а когда он проходил мимо, даже не надувала губки и не хихикала. Оказалось, она очень веселая и милая. А Иззи, находясь под воздействием двух «Егермейстеров», со своей стороны, не могла отрицать, что сильные руки Грэма и его щетина на подбородке безусловно привлекательны. Она твердила себе, что этот вечер ничего не значит. Это исключительный случай, волноваться не из-за чего. Они всего лишь приятно провели время. Их просто раззадорил алкоголь. Этот эпизод останется строго между ними. И все же Грэм невероятно сексуален…

Грэм решил соблазнить Иззи отчасти просто от скуки, но с удивлением обнаружил, что она более добродушная и менее циничная, чем ему казалось. Грэму это пришлось по душе. Она не такая наглая и стервозная, как другие девицы, не ноет из-за того, что в блюде слишком много калорий, и не поправляет макияж каждые пять минут. Грэм и сам не ожидал, что нарушит собственное золотое правило: после возвращения в Лондон он позвонил Иззи, чего обычно не делал. Иззи была и удивлена, и польщена. Она пришла в его минималистичную квартиру свободной планировки в Ноттинг-Хилле и приготовила для Грэма потрясающую брускетту. Оба получили от этой встречи огромное удовольствие.

Восемь месяцев назад их роман был приятно-волнующим. Однако постепенно Иззи начала задумываться: а что, если Грэм и есть ее вторая половинка? Ничего не поделаешь, такой уж она человек. Может быть, у этого амбициозного красавца имеется и более чувствительная сторона. Грэм любил говорить с ней о работе, ведь Иззи трудилась в той же компании и ей ничего не надо было растолковывать. А она наслаждалась новизной всего происходящего: с радостью готовила для него, потом они вместе ужинали, затем ложились в постель.

Практичная Хелена, разумеется, сочла нужным отметить, что, с тех пор как Иззи и Грэм начали встречаться, он не только ни разу не ночевал у нее, но и просил Иззи уйти пораньше, чтобы он мог как следует выспаться. В рестораны они ходили, но с друзьями Грэм ее не знакомил, с мамой тоже. Он не навещал с ней Джо в доме престарелых, ни разу не называл ее своей девушкой. Может, Грэму и нравится время от времени играть в семью с симпатичной коллегой, но Иззи уже тридцать один год, и ей этого недостаточно.

В этой части монолога Иззи обычно затыкала уши пальцами и принималась громко распевать «ля-ля-ля». Да, конечно, она может расстаться с Грэмом в любой момент, хотя толпы перспективных кавалеров вокруг что-то не наблюдается, особенно таких привлекательных, как Грэм. Может быть, Иззи настолько украсит его жизнь, что он поймет, как плохо ему будет без нее, и сделает ей предложение. Хелена считала этот план неоправданно оптимистичным, о чем и заявила со всей откровенностью.

А между тем сидевший за рулем «БМВ» Грэм состроил недовольную гримасу и сделал песню Джей-Зи потише. Конечно же, он подвезет свою девушку в дождливый день. Он же не сволочь какая-нибудь.

Иззи постаралась как можно более грациозно влезть в низкую машину, но, увы, миссия оказалась невыполнимой: ее нижнее белье оценила вся очередь. Иззи даже не успела как следует усесться и пристегнуться, а Грэм уже нырнул в поток машин, даже не посигналив другим водителям.