Корона из золотых костей

– Это все реальное? – спросила я.

В его глазах заплясали золотые крапинки.

– Нет ничего более реального, чем то, что происходит сейчас.

Не знаю, кто двинулся первым. Я. Он. Мы оба одновременно? Неважно. Наши губы встретились, и в этом столкновении не было ничего нежного. Он схватил, сжав в кулаке мои волосы. Я вцепилась в него, впившись ногтями в его плечи. Это был разрушающий поцелуй, требовательный и необузданный. Мы предъявляли права друг на друга. Наши губы соединились. Руки неистово сплелись. Поцелуй и то, как мы держали друг друга, превратились в нечто совершенно иное. Его руки скользнули к моим бедрам, и он притянул меня к себе, где я опять почувствовала его твердость.

– Ты нужна мне, – простонал он в мои губы. – Ты нужна мне, Поппи.

– Я твоя, – повторила я слова, которые однажды говорила ему. Теперь они казались нерушимой клятвой. – Навсегда.

– Навсегда, – повторил он.

Подняв меня со своих колен, он встал, развернулся и уложил на довольно узкую, как оказалось, кровать. Я заметила темные стены и солнечный свет, просачивающийся в щели на двери, но видела только его.

Кастила.

Моего мужа.

Мою сердечную пару.

Моего спасителя.

Боги, он… он спас меня, считая, что совершает запретное действо Вознесения. Принял этот риск, понимая, что я стану вампиром. Его отец не смог его остановить. И боги тоже. Никто, потому что он меня не отпустил бы. Он не хотел меня потерять.

Потому что любит.

Он взобрался на меня. Взгляд его был диким и собственническим. Все мышцы в моем теле напряглись. Он провел рукой вверх по моему бедру, и я подогнула ногу. Огрубевшая кожа его ладони создавала восхитительное трение. Я не могла оторваться от его ярких горящих глаз. Я была полностью заворожена ими. Он обхватил меня за талию и перевернул на живот. Я удивилась и начала подниматься, но жар его тела, прижавшегося к моей спине, придавил меня к шершавому одеялу. Кастил осыпал поцелуями мою спину, бедра, а потом и зад, отчего по мне пробежала дрожь.

– Если ты когда-нибудь попросишь поцеловать тебя в зад, – произнес он, – помни, я это уже сделал.

С моих губ сорвался удивленный гортанный смешок.

– Вряд ли я это забуду.

– Хорошо.

Он поднял меня на колени и своим бедром раздвинул мои ноги. Я вцепилась в колючую ткань, и по мне прокатилась дрожь предвкушения.

– Я долго не продержусь, – предупредил он. – И ты тоже.

Я не могла думать, не могла дышать, когда он одной рукой обвивал мою талию, а другую положил мне на бок. Он не шевелился. Мой пульс участился.

– Кас…

Его имя оборвалось коротким вскриком, когда он вошел в меня.

Он притянул меня к себе, погружаясь снова и снова в яростном ритме. Прижал мою спину к своей груди, а его бедра терлись о мой зад. Он обхватил мое горло у основания и прижался губами к влажному виску.

– Я люблю тебя.

Я взорвалась, раскололась на тысячи крохотных осколков. Освобождение сокрушило меня с такой силой, что из его груди вырвался рык. Он обхватил меня крепче. Еще один более глубокий толчок, и он завершил, выкрикивая мое имя. Тяжело дыша, мокрый от пота, он уложил меня на кровать и лег сам. Одеяло царапало кожу, но я была довольна, расслаблена и наслаждалась моментом. Не знаю, как долго мы лежали так: я на животе, а Кастил наполовину на мне, но ощущение его веса захватило меня, как и бешеный стук сердца, прижатого к моей спине.

Позже я опять очутилась в его объятиях, прильнув к нему. Мы сидели в изголовье узкой кровати. Я не помнила, как мы оказались в таком положении, но он обнимал меня, поглаживая дрожащей рукой мою голову и волосы. Мы долго сидели так – наверное, минули часы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кастил. Его голос дрогнул. – Что-нибудь болит?

Я слегка покачала головой.

– Нет.

Чувствовалась ноющая боль в некоторых местах, но это ничего не значило.

– Я… Я не понимаю. Я умирала.

Подняв голову, посмотрела на свою грудь, убирая в сторону спутанные пряди волос. Между грудями я увидела блестящий розовый шрам в виде неровного круга. Здесь меня пронзил болт.

– И ты… ты забирал мою кровь, пока мое сердце не остановилось, а потом дал свою.

– Да.

Он приложил пальцы к ране, и по мне пробежала знакомая волна.

– Я не мог тебя отпустить. И не отпустил бы.

Я попыталась поймать его взгляд, но он, нахмурившись, смотрел на рану.

– Но я не испытываю жажды крови. То есть, испытывала. Я была так голодна. Никогда раньше не чувствовала такого голода.

Я тяжело сглотнула, желая забыть, каково это. Желая забыть, что Кастил испытывал такое снова и снова на протяжении десятилетий. Как ему удалось найти себя? Я восхищалась им, и любила его.

«Я люблю тебя». Эти слова снова и снова крутились в моей голове – слова, вытатуированные на моей коже и вырезанные в моих костях. То, что я к нему чувствую, гораздо мощнее слов, но слова важны. Кому как не мне знать силу слов, возможности говорить честно, открыто и без колебаний. Кому как не мне знать, как важно не молчать теперь, после того, как я лежала среди тех развалин, кровь вытекала из моего тела, и я думала, что у меня не будет шанса сказать ему эти слова.

Я поймала его взгляд.

– Я люблю тебя.

Рука Кастила задержалась на моей спине.

– Что? – прошептал он.

Его глаза слегка расширились. Я видела его удивление и чувствовала это как порыв холодного ветра на коже. Почему у него такой изумленный вид? Он ведь должен знать.

Но Кастил не умел читать эмоции, в отличие от меня. Я говорила ему, какие чувства он во мне вызывает, и показала их, когда держала кинжал у горла в битве у Предела Спессы – готовая покончить с собой, если это спасет его. Но этих слов я никогда ему не говорила.

И мне нужно было их сказать. Отчаянно нужно.

Я прижала руку к его щеке и сделала неглубокий вдох.