Корона из золотых костей

– Разве тебе сейчас не следует больше беспокоиться о ее благополучии?

– Я беспокоюсь о вас обоих.

Мужчина вздохнул.

– Это может… вызвать напряжение.

Последовало молчание.

– Уже вызвало.

Что-то в том, что сказал вольвен, и в резкости, с какой говорил кормивший меня, должно было меня встревожить. И в самом деле чуть-чуть встревожило – не знаю почему. Но я опять потерялась в том, кто держал меня, в его вкусе и в его эссенции. Я почти не заметила, как он сдвинулся с места, сел и, усадив меня к себе на колени, прижал к груди, при этом не убирая руки от моего рта. Его кровь – все, что имело значение. Это было пробуждение. Дар заискрился в моих венах, заполнил пустоту и добрался до мрака в моей голове. Толстая пленка черноты треснула, и кусочки меня начали вставать на место.

Его пальцы потерли мою щеку, поймали прядь волос и перекинули мне через плечо. Я напряглась, но он не отнимал руку, и я расслабилась. Он опять прикоснулся ко мне, успокаивающе поглаживая мои волосы. Мне это понравилось. Прикосновения… нечто особенное. Когда-то мне их запрещали, но он… с самого начала нарушил это правило.

– Поппи, – прошептал он.

Поппи. Это я.

– Мне жаль, – произнес он надтреснутым голосом. – Жаль, что ты проснулась в таком состоянии, а меня рядом не было. Кажется, я… должно быть, отрубился. Мне так жаль. Я знаю, что такое жажда крови. Можно потерять в ней себя. Но ты снова найдешь себя. Я в этом ни секунды не сомневаюсь. Ты такая сильная.

Его пальцы продолжали гладить меня по голове, и я немного ослабила хватку на его руке. Вкус его крови – это что-то, с каждым глотком пустота во мне уменьшалась, а тени в голове растрескивались сильнее.

– Боги, надеюсь, ты понимаешь, насколько ты сильная. Не перестаю тобой восхищаться. Я восхищаюсь тобой, начиная с той ночи в «Красной жемчужине».

Мое дыхание выравнивалось. Бешено колотящееся сердце и пульс начали замедляться, а перед глазами возникли цвета – голубое безоблачное небо и теплый солнечный свет. Черная вода, мерцающая как обсидиан, и теплый песок под босыми ногами. Ладони соединились, и он прошептал: «Совсем пустяковое». Это его образы, его мысли. Он продолжал негромко говорить:

– Ты смелая, такая смелая. Я понял это в «Красной жемчужине». Будучи Девой, с таким воспитанием, какое тебе дали, ты все равно хотела пожить в свое удовольствие, и это сказало мне, что ты смелая. А та ночь, когда ты пришла на Вал в той… проклятой ночной рубашке? – Он усмехнулся. – Ты не пряталась. Ни тогда, ни когда выходила облегчить участь про?клятых Жаждущими. Ты сама выбирала, как поступать, дольше, чем сознавала, Поппи, дольше, чем отдавала себе отчет. Ты всегда так поступала, когда это было важнее всего, и знала о последствиях. Потому что ты смелая. Ты никогда не была Девой. Не была по-настоящему беспомощной. Ты была умной, сильной и смелой.

Он тяжело вздохнул.

– Не думаю, что я говорил тебе это. У меня еще не было такой возможности. Помнишь, как ты попросила поцеловать тебя под ивой? В глубине души я знал, что дам тебе все, что ты попросишь. И по-прежнему дам. Все, что ты хочешь, – взволнованно пообещал он, запустив пальцы в мои волосы. – У тебя это будет. Что угодно. Всё. У тебя будет все. Я об этом позабочусь.

Во мне загудело тепло, сглаживая покалывание на коже. Я проглотила его насыщенную кровь и наконец сделала первый настоящий вдох. Теперь воздух не обжигал и не вызывал ощущение пустоты. Дыхание сделало нечто совершенно иное. Кровь…

Его кровь…

Она была как жидкий огонь, пробуждающий все желания, одному из которых я безрассудно уступила. Я наклонилась вперед, прижавшись грудями к его голой груди. От соприкосновения я ощутила голод совершенно иного рода, но такой же сильный. Я поерзала на его коленях. Мы оба застонали. Инстинкт взял верх, мое тело знало, чего я хочу, – что мне нужно. Продолжая пить, я покачнулась на его бедрах, и глубоко в низу живота возникло мощное ощущение.

Его кровь… боги. Кожу начало покалывать иначе, она стала чувствительной. Мои соски заныли – они терлись о редкие волоски на его груди. Я захныкала, прижимаясь к твердости, которая чувствовалась через его тонкие штаны. Я хотела… нет, я нуждалась в нем.

– Все, что ты хочешь. – Его слова прозвучали как клятва. – Я дам тебе все.

Его. Я хочу его.

Не убирая его запястье ото рта, я уперлась ладонью ему в грудь и сильно толкнула. Он упал на спину, а я пристроила бедра и начала тереться о него. С поразительной силой он приподнялся вместе со мной, чтобы одной рукой стянуть штаны. От ощущения его горячей твердости под собой я застонала.

– Проклятье, – выдохнул он, и его большое тело затряслось.

Он опять пошевелился, поднял меня одним текучим движением и направил мои бедра, опуская меня на себя и проникая глубоко в меня. Его запястье заглушило мой удивленный вскрик, а его бедра приподнялись. Поджав пальцы ног, я опустилась, подстраиваясь под его ритм, и обвилась вокруг его руки, с жадностью глотая.

– Она берет слишком много, – сказал другой. Его голос прозвучал ближе. – Ты должен ее остановить.

Даже одурманенным вожделением разумом, в то время как напряжение во мне нарастало, я понимала, что тот, кто двигается подо мной и во мне, не остановит меня. Он позволит мне взять все. Позволит осушить себя полностью. Он сделает это, потому что…

– Ради всего святого, – прорычал вольвен.

Через мгновение я почувствовала его руку на своей талии, а его пальцы вжались под моим подбородком. Он оттянул назад мою голову, но я не стала с ним бороться, потому что кровь этого мужчины была для меня всем.

Тот, что лежал подо мной, сел, обвивая мои бедра под рукой второго. По мне промчался вихрь покалывания. Он потянулся поверх руки вольвена и, схватив в кулак мои волосы, прижался лбом к моему лбу. Его великолепное тело двигалось подо мной в яростном ритме. Я вся напряглась, а затем по моим венам прошла молния. Мои мышцы судорожно сжались. Мой вскрик смешался с его грубым возгласом. Его бедра неистово закачались, и он последовал за мной в исступленное, бездумное блаженство, сокрушившее мое тело. Напряжение медленно покидало меня, мышцы превращались в жидкость. Не знаю, сколько прошло времени, но наконец ладонь под моим подбородком исчезла, освободив меня. Я упала щекой на теплое плечо и сидела, закрыв глаза и часто дыша. Он крепко прижимал меня к груди, все еще вцепившись другой рукой в мои волосы на затылке. Он кивнул, и вольвен ушел. Об этом свидетельствовал щелчок двери, но я осталась сидеть, удовлетворенная и расслабленная. Жар, бурлящий в моей крови, остыл. Его кровь…

Кровь Хоука.

Кровь Кастила.

Пустота в моей голове мгновенно раскололась. Меня затопили мысли и воспоминания. Они добрались до каждой моей клеточки, неся осознание. Сначала меня охватил шок – неверие и боль от того, что сделал Аластир в Покоях Никтоса и что случилось потом.

Я ему доверяла.

Я… хотела, чтобы люди в храме приняли меня, а они называли меня Пожирательницей душ. Они называли меня шлюхой. Они… называли меня Девой, а я не была ничем из этого. Гнев вытеснил ужас. Ярость охватила меня до кончиков ногтей. Злость загудела в самой моей сердцевине, столкнувшись с нарастающим во мне бешенством. Они заплатят за то, что сделали со мной. Каждый из них узнает, кто я. Меня больше никогда вот так не ударят. Им не удастся…

Но разве им уже не удалось?

Я чувствовала болт, пронзивший мою плоть, разорвавший жизненно важные органы. Я попробовала смерть на вкус. Ощутила ее – вдох, который не могла сделать; сердце, которое больше не билось; слова, которые не могла произнести. Я умирала, но там была и другая боль, яростная боль, которая прорвалась в меня.

«Пей. Продолжай пить. Вот так. Глотай. Пей, Поппи, пей ради меня…»

Вкус цитруса и снега по-прежнему держался в моем горле, на моих губах. Все еще согревал и заполнял грызущую, болезненную пустоту внутри меня. Я содрогнулась, и рука на моем затылке замерла. О боги, им удалось. Он… вознес меня.

О чем он думал? «Я не потеряю тебя. Никогда. Я люблю тебя, принцесса». Он не думал. Он просто… чувствовал.

Вдруг словно отперли сундук и сняли крышку. В меня хлынули эмоции – накопившиеся за почти девятнадцать лет, выходящие за пределы того, что произошло в храме, – воспоминания и убеждения, опыт и чувства. Пришли и кошмары с их гнетущим отчаянием и безнадежностью. Но с ними и мечты, полные чудес и возможностей. Мечты, переполненные желанием и любовью.

Я выпрямилась так резко, что потеряла равновесие. На мою талию упала рука, не давая мне упасть. Сквозь спутанные волосы я увидела его, в самом деле увидела.

Взлохмаченные темные волосы, упавшие на лоб. Напряжение в уголках рта и тени под глазами, но сами глаза загорелись, как топазы, встретив мой взгляд. Ни один из нас не шевелился и не говорил, мы только смотрели друг на друга. Я понятия не имела, о чем он думает, и с трудом понимала собственные мысли. Так много всего произошло, я столько всего не знала. А именно – как здесь оказалась после того, как вознеслась. После того, как он сделал немыслимое, чтобы спасти меня. Я вспомнила панику в голосе его отца, когда он умолял не делать этого, не повторять историю. Но он рискнул – боги, он рискнул всем. И я жива благодаря ему. Я здесь благодаря ему. Но ничего из этого не имело смысла.

Вознесшиеся после обращения неконтролируемы и опасны для смертных, не говоря уже о первичных атлантианцах. У них уходят годы, чтобы научиться контролировать жажду, но, что еще невероятнее, я по-прежнему чувствовала эти пьянящие, будоражащие и пугающие эмоции. Я чувствовала любовь, а Вознесшиеся вряд ли способны на такое чудо. Я не понимала. Может, это сон? Возможно, я умерла и попала в Долину, где меня ждет вечный рай. Если так и было, то не уверена, хочу ли это знать.

Я подняла дрожащую руку и прижала пальцы к теплой коже его щеки.

– Кастил.

Глава 9

Кастил вздрогнул и прошептал:

– Поппи.