Из крови и пепла

– Поппи. – Виктер стиснул зубы, и я вспомнила наш спор прошлой ночью. – Можешь и дальше вести себя так, будто герцога можно сердить вот так запросто, но ты знаешь, что его гнева это не уменьшит.

Я знала, конечно, но это ничего не меняло. Я всегда была готова иметь дело с последствиями. Как в тот раз, когда решила помогать несчастным, которых заражали Жаждущие.

– Мне плевать. Рилан умер на моих глазах, и я ничего не сделала. Я вытерла… – мой голос дрогнул. – Я вытерла клинок о его одежду.

Мы как раз входили в фойе. Виктер остановился, положил руку мне на плечо и мягко сжал.

– Ты сделала все что могла. Ты сделала все, что нужно. Ты не виновата в его смерти. Он исполнял свой долг, Поппи. Как и я, если бы я погиб, защищая тебя.

У меня остановилось сердце.

– Не говори так. Никогда так не говори. Ты не умрешь.

– Когда-нибудь умру. Может, мне повезет и бог Рейн придет за мной во сне, но с таким же успехом я могу погибнуть от меча или стрелы. – Он встретился со мной взглядом, хоть и сквозь вуаль, и к моему горлу подкатил ком. – Неважно, как и когда это случится, но это будет не твоя вина, Поппи. И ты не будешь ни минуты тратить на раскаяние.

Мои глаза заволокли слезы, и его лицо расплылось. Я даже думать не могу, что с Виктером что-то случится. Достаточно тяжело было потерять Ханнеса и Рилана, которые не были мне так близки, как Виктер. Не считая Тони, он единственный знает, отчего я не сплю по ночам и почему мне нужна уверенность, что я могу себя защитить. Он знает больше, чем мой брат. Потерять его – все равно что заново потерять родителей, даже еще хуже, потому что воспоминания о матери и отце, их лица и голоса со временем потускнели. Они навсегда остались в прошлом, просто призраки тех, кем были когда-то. А Виктер есть в настоящем, его я вижу отчетливо и помню каждую черту.

– Скажи, что ты это понимаешь, – мягко произнес он.

Я не понимала, но все равно кивнула. Ему нужно видеть мое согласие.

– Рилан был хорошим человеком, – его голос стал тверже, и на мгновение его глаза наполнились горем, доказывающим, что он все же не остался равнодушным к смерти Рилана. Просто он умеет это скрывать. – Знаю, что при разговоре с ее милостью не казалось, что я так думаю. Я не отрицаю своих слов, Рилан слишком расслабился, но такое может случиться с лучшими из нас. Он был хорошим охранником, и он заботился о тебе. Он бы не хотел, чтобы ты испытывала вину. – Виктер опять сжал мое плечо. – Идем. Тебе нужно вымыться.

Когда мы подошли к моей комнате, Виктер проверил все вокруг, убедившись, что дверь на старую лестницу для слуг заперта. Меня обеспокоило то, что он чувствует необходимость проверить мои покои, но я поняла: он действует так, чтобы лишний раз подстраховаться.

Я вспомнила кое-что из слов герцогини и, пока он не ушел, спросила:

– Шайка, о которой говорила герцогиня… Ты знаешь, кто они?

– Не знаю ни о каких шайках. – Виктер посмотрел на Тони, которая несла в ванную чистые полотенца. Он часто говорил открыто в ее присутствии, но сейчас… сейчас другое дело. – Но меня не держат в курсе того, что происходит, поэтому я не слишком удивлен.

– То есть герцог просто старается избежать паники, – предположила я.

– Герцогиня всегда была более прямолинейна, но, полагаю, капитану он сказал правду. – Он стиснул зубы. – Он должен был сказать и мне.

Должен был. И неважно, что правду Виктер уже подозревал.

– Постарайся отдохнуть. – Он положил руку мне на плечо. – Если тебе что-то понадобится, я буду снаружи.

Я кивнула.

Вскоре горячая ванна стояла у камина, и Тони забрала грязное платье. Я больше никогда не захочу его видеть. Я погрузилась в исходящую паром воду, принялась тереть ладони и руки, пока они не порозовели от жара и трения. Внезапно перед мысленным взором возник Рилан, я вспомнила потрясение, с каким он смотрел на свою грудь.

Зажмурившись, я погрузилась в воду с головой и оставалась там до тех пор, пока легкие не начали гореть и лицо Рилана не исчезло. И только тогда позволила себе вынырнуть. Так я и сидела, прижав к груди ушибленные колени, пока кожа не сморщилась, а вода не начала остывать.

Выбравшись из ванны, я накинула толстый халат, который Тони оставила на стуле, и босиком потопала по нагретым камням к зеркалу. Вытерла ладонью участок запотевшего стекла и уставилась в свои зеленые глаза. Этот цвет мы с Йеном унаследовали от отца – у мамы глаза были карие. Я это помнила. Однажды королева сказала, что за исключением глаз я точная копия матери, какой она была в моем возрасте. Мне достался ее крутой лоб, овальное лицо, острые скулы и полные губы.

Я повернула голову. Небольшое покраснение и ссадины на виске и в углу рта были едва заметны. Мазь, которую целитель втер в кожу, сильно ускорила заживление.

Наверное, это та же мазь, которой лечат рубцы, слишком часто появляющиеся на моей спине.

Я выбросила эти мысли из головы и посмотрела на левую щеку. Ее тоже лечили, но отметины остались.

Я редко смотрела на эти шрамы, но теперь изучала зазубренную полоску – розовую, чуть бледнее остальной кожи. Шрам начинался ниже линии волос и шел по виску, лишь чуть-чуть не задев левый глаз. Исцеленная рана заканчивалась около носа. Еще одна, покороче, располагалась выше, разрезая лоб и бровь.

Я прижала влажные пальцы к длинному шраму. Мне всегда казалось, что глаза и рот слишком велики для моего лица, но королева сказала, что моя мама считалась красавицей.

Что бы ни говорила королева Илеана о моей маме, в ее голосе звучала страдальческая нежность. Они были близки, и я знала: она сожалеет, что дала маме единственное, о чем та когда-либо просила.

Позволение отказаться от Вознесения.

Моя мама была леди-в-ожидании, ее отдали ко двору во время Ритуала, но отец не был лордом. Она предпочла моего отца Благословению богов, и такая любовь… что ж, у меня нет в этом никакого опыта. Может, никогда не будет, и я сомневалась, что такая любовь была у большинства людей, независимо от того, что готовило им будущее. Мама поступила неслыханным образом. Она была первой и последней, кто так сделал.

Королева Илеана не раз говорила, что если бы моя мама вознеслась, она могла бы выжить той ночью. Но той ночи вообще могло бы не быть. Я бы здесь не стояла. Как и Йен. Она бы не вышла замуж за отца, а если бы вознеслась, то не смогла бы иметь детей.

Так что сожаления королевы были излишни.

Но если бы мои родители умели защищаться, когда той ночью на нас опустился туман, то, может, они до сих пор были бы живы. Вот почему я стою здесь, а не стала пленницей человека, решившего уничтожать Вознесшихся и более чем желающего проливать при этом кровь. Если бы Малесса умела защищаться, может, ее участь бы не изменилась, но, по крайней мере, у нее был бы шанс.

Я опять встретилась взглядом со своим отражением. Темный меня не возьмет. Чтобы сдержать эту клятву, я буду убивать и, если придется, умру.

Я опустила руку и медленно отвернулась от зеркала. Переодевшись, оставила у двери зажженную лампу и забралась в кровать. Не прошло и двадцати минут, как в смежную дверь негромко постучали и раздался голос Тони.

Я перевернулась в сторону двери.

– Я не сплю.

Тони вошла и прикрыла дверь.

– Я… Я не могу заснуть.

– А я еще даже не пыталась, – призналась я.

– Если ты устала, я вернусь к себе, – предложила она.

– Ты знаешь, что я все равно нескоро усну.

Я похлопала по кровати рядом с собой.

Она подбежала и залезла под одеяло. Повернувшись на бок, посмотрела на меня.

– Никак не могу перестать думать обо всем этом, а ведь меня там даже не было. Не представляю, что творится у тебя голове. – Она помолчала. – Наверное, что-то связанное с кровавой местью.

Несмотря на все происшедшее, я заулыбалась.

– Ты не так уж ошиблась.

– Я потрясена, – ответила она, и тут же ее улыбка угасла. – Я все время думаю, каким все это кажется нереальным. Сначала Малесса, теперь Рилан. Я видела его сразу после ужина. Он был жив и здоров. Вчера утром я проходила мимо Малессы. Она несла букет цветов, улыбалась и выглядела счастливой. Как будто… Не могу постичь, что их больше нет. Вот они есть, и в следующее мгновение уже нет, безо всякого предупреждения.