Дом Судьбы

Она бросает взгляд на Тею и замечает, насколько племянница равнодушна к великолепию особняка Клары Саррагон. Будто Тея смотрит на все эти потрясающие вещи, но не видит их перед собой. На ней золотое платье, явно позаимствованное у какой?то из актрис, и она сверкает, как сокровище для запрестольного образа. Прямая спина, молодость, красота и сверкающий наряд: Тея куда больше подходит этой обстановке, чем ее тетя или отец.

Нелла подавляет кольнувшую сердце ревность – сожаление о собственной юности. Она тоже в лучшем платье – серебряном, которое давным-давно заказал для нее Йохан. С тех пор Нелла не похудела и не поправилась, но ей кажется неправильным носить это платье из прошлой жизни. На мгновение Нелле хочется снова стать восемнадцатилетней – и быть в золотом, а не серебряном платье.

«Нет, – говорит она себе. – Ты здесь ради Теи, а не каких?то старых воспоминаний».

– Выше нос, – шепчет Нелла, хотя едва ли племянница нуждается в наставлениях. – Мы имеем точно такое же право находиться здесь, как и все остальные.

Поток людей, прибывающих следом, подталкивает троицу к дверям бального зала, которые распахиваются при их приближении. Жар накатывает волной, и на мгновение Нелла забывает дышать. Если фасад и холл впечатляли, то этот зал вовсе потрясает.

– Святоши были бы вне себя, – ворчит Отто, разглядывая зеркальные стены.

Зеркала – повсюду, по бокам и, к их изумлению, даже над головой. На потолке нет ни trompe l’oeil [9 - Тромплей, обманка (фр.). – Прим. переводчика.], ни карнизов, ни фресок – лишь огромные золоченые полотна зеркального стекла. Голоса гостей сливаются в какофонию, смешиваясь, сталкиваясь, а затем снова сплетаясь со звуками скрипок. Слуги с высоко поднятыми подносами, уставленными кувшинами вина и хрустальными бокалами, огибают пышные юбки дам и пошатывающихся мужчин.

Самые почетные гости – регенты и регентши, представители знатных династий, которые издавна прибрали к рукам кошельки города, а вовсе не купцы, которые кладут в эти кошельки деньги. Нелла вдруг вспоминает вопросы Отто – «Зачем она вообще нас пригласила? Поглазеть?», – и на миг ее переполняет сожаление, что она заставила их сюда прийти. Ведь, за исключением слуг и нескольких музыкантов, она не видит никого похожего на Отто и Тею. Быть может, он прав: чернокожего из дома на Херенграхт, его дочь смешанных кровей и вдову мужчины, утопленного якобы за его грехи, пригласили сюда только чтобы взбудоражить кровь сплетнями. Прийти сюда было ужасной идеей.

Нелла уже собирается отступить, схватить Отто и Тею за руки и вернуться на Херенграхт, как вдруг из толпы выступает Клара Саррагон, с головы до ног разодетая в ярко-бирюзовый шелк.

– Ага! – восклицает Клара пронзительным, глубоким голосом. – Мадам Брандт. Сердечно приветствую. Как же, вы без напитков?

Нелла низко приседает в реверансе.

– Мадам Саррагон. Уверена, я что?нибудь найду.

– Нет. Напитки найдут вас сами. – Клара машет в сторону слуги. – В конце концов, это их работа.

Женщина улыбается, демонстрируя два ряда аккуратных зубов. «Не могут они быть настоящими, – думает Нелла. – Кларе точно около пятидесяти. Ходят слухи, что она от рассвета до заката жует засахаренные фрукты».

Клара поворачивается к Отто и Тее.

– Наконец?то мы встретились, – произносит она, протягивая Отто руку. – Наслышана.

У Неллы перехватывает дыхание. Она не хочет, чтобы Отто подумал, будто она говорит о нем за его спиной. Отто целует хозяйке руку.

– Мадам Саррагон. Также наслышан.

Что?то мелькает на лице Клары – и тут же исчезает.

– Ваша дочь, Тея?

– Верно.

Взгляд Клары скользит по телу Теи, затем возвращается к ее глазам.

– У вас есть братья или сестры?

– Нет, мадам Саррагон, – отвечает Тея.

– Что ж, тогда лишь на вас все надежды.

– Прошу прощения?

Клара смеется:

– За этим сюда и приходят, девочка. Разве вас не предупредили? Вы здесь, дабы найти мужа.

Тея поворачивается к тетушке, потеряв дар речи. Смотрит на отца, и тот отводит взгляд. Прежде чем Нелла успевает хоть что?то сказать, объяснить, Клара Саррагон продолжает:

– Вы правда даже словечком не обмолвились? Не подготовили? О, какая жестокая хитрость! – Женщина издает звонкий смешок. – А стоило бы. Ведь вот она я, сразу к делу.

Она обращается к Тее:

– Что же, Тея Брандт, вы быстро научитесь. Мои дочери вас направят.

Клара вновь взмахивает рукой и, словно соткавшись из воздуха, к ним приближаются две девушки.

– Это место, где куется власть, – говорит Клара. – Где заключаются браки. Где те, кто давно наслаждается принадлежностью к нашему кругу, встречаются с новичками.

Она бросает косой взгляд на Неллу.

– Мое дело – этому поспособствовать. – Клара отступает на шаг и рассматривает собеседников. – Не всегда могу дать гарантию.

Выражение лица Отто ничуть не изменилось, однако Нелла понимает: он полыхает от ярости. «Не надо было, ох не надо было сюда приходить», – думает Нелла. Несмотря на тепло вокруг, Тея как будто дрожит, но ничего не поделаешь, ведь дочери Саррагон уже подошли.

– Это мои девочки, Катарина и Элеонор, – представляет их мать. – Девочки, вы знаете Тею Брандт?

Катарина и Элеонор поворачиваются к Тее.

– Не думаю, – произносит первая. – Я бы запомнила.

Но в глазах второй вспыхивает огонек.

– Я знаю! – восклицает Элеонор. – Я видела вас из нашей ложи в театре, мисс Брандт. Вы часто занимаете простые места. И даже… – Старшая девушка окидывает взглядом сияющее платье Теи. – Кажется, припоминаю подобный наряд на одной из куртизанок в «Герцогине Мальфи» [10 - «Герцогиня Мальфи» (1612–1613) – «кровавая драма» английского драматурга Джона Уэбстера.]. Вы его заказали, вдохновившись?

У Неллы внутри все переворачивается. Звон бокалов, зеркала, истошные голоса, галдящие наперебой, смешиваются воедино, и у нее кружится голова. Вот бы сейчас оказаться одной в своей комнате, у камина, с книгой. С этими девицами трудно понять, намеренно ли их слова так ядовиты. Нелла хочет верить, что нет, что это просто такой тон светской беседы, но не осмеливается встретиться взглядом с Отто. Она в этом виновата – и только она.

В этот момент единственное желание Неллы – забрать Тею отсюда. Но, к ее удивлению, племянница твердо стоит на ногах и не улыбается, несмотря на самодовольные ухмылки девушек.

– Не совсем верно, – произносит Тея. – Это был спектакль «Ромео и Джульетта», и платье мне одолжила Ребекка Босман, исполнившая роль главной героини.

Само упоминание этого имени производит на сестер Саррагон впечатление достаточное, чтобы затмить возмущение от того, что их посмели поправить. Поначалу выпучив глаза, они быстро, как и их мать, скрывают чувства.

– Значит, вы пришли как трагическая героиня? – говорит Элеонор.

Катарина хихикает.

Тея смотрит на Элеонор так, словно перед ней не девушка, а странное создание, обитающее в любимом зверинце Корнелии.

– Умереть ради любви – не трагедия.