Годсгрейв

– …Мы не знаем, как выглядит этот продавец…

– Предположительно – сомнительного вида ублюдок с тубусом для карты.

– …Тебе в любом случае придется проникнуть в кабинет, чтобы убить Донну…

– В том-то и проблема.

– Ты могла бы пробраться туда незаметно, – предложила Джессамина. – Спрятавшись в своих тенях.

Мия покачала головой.

– Я в них ничего не вижу. А шариться вслепую по логову браавов – замечательный способ напороться сиськами на меч. Ткачиха особенно хорошо над ними потрудилась. Было бы жаль испортить такой шедевр.

Джессамина задумчиво посмотрела в окно.

– Ты могла бы перебраться с крыши этого дома на соседнее здание. Спрыгнуть в проулок, залезть на крышу «Собачьего корма» и спуститься вниз.

– Сейчас выходные. На улице полно людей. Если кто-то поднимет глаза…

– Тогда через переднюю дверь?

Мия окинула взглядом улицу, бормоча себе под нос:

– В этом я ужасна.

– …Ты совершенствуешься…

– Лжец.

– …О, в тебе так мало веры…

– Вера не спасла тонущих от смерти, – Мия глубоко затянулась сигариллой. – Но, следует признать, с вариантами у нас не густо.

– …Мы могли бы провести здесь всю неночь, заплетать друг другу косички и сплетничать о мальчишках…

– …Тебе обязательно постоянно строить из себя дурака, киса?..

– …Это одна из составляющих моего обаяния…

– …Должно быть, это какое-то новое определение «обаяния», с которым я незнакома…

– Если вы закончили, – рявкнула Мия, – может, займетесь наблюдением?

После ухода спутников ее наполнила пустота, быстро сменившаяся порхающими в животе от волнения бабочками. Мия попыталась успокоиться, глядя на притон браавов и гадая, что ее там ждет. Близкий бой. Место, в котором полно матерых преступников. Да и тот, кто продает карту, наверняка прибудет с собственной охраной. Так себе условия.

Отбросив все вопросы и приглушив предупреждение Адоная, звенящее в голове, она затушила сигариллу каблуком.

– Ладно, – кивнула Мия. – Мне нужно приодеться.

Мия по-хозяйски шла по оживленной улице, направляясь по покрывшейся трещинами мостовой ко входу в «Собачий корм».[20 - Эта хорошо зарекомендовавшая себя таверна в западных низах Годсгрейва на протяжении многих лет удивительно часто меняла свое название. Изначально она называлась «Горящий куст», и ее первой владелицей была бывшая хозяйка борделя с довольно жизнерадостным отношением к болезням, нажитым за долгие годы непосильного труда. Спустя несколько лет таверну приобрел убежденный монархист и незадолго до свержения Франциско XV переименовал ее в «Золотого короля». После жестокой кончины славного монарха ее переименовали в «Убитого тирана», что большинство местных жителей посчитали охренительно умным ходом.В течение последовавших десятилетий множество сменявшихся владельцев переименовывали таверну то в «Пьяного монаха», то в «Лоно дочерей»; она также носила забавное, хотя и необъяснимое название «Семеро жирных ублюдков» (в тот момент владельцев было всего двое, и ни один из них не был особо тучным). В конце концов ее приобрели предводитель браавов по имени Джузеппе Антолини и его новая жена Ливия и нарекли заведение «Клятвой влюбленных».Однако вскоре после покупки Джузеппе исчез, и Ливия стала единоличной владелицей таверны и банды, придумав себе прозвище «Донна», а заведению – «Собачий корм». Ходят слухи, что как-то раз она застала своего возлюбленного за совокуплением с одной из служанок и, согласно застольным сплетням, отрубила ему причиндалы и скормила их своему псу Оли.Независимо от того, насколько правдивы эти слухи, стоит отметить, что новичка в «Собачьем корме» встречает откормленный пес, сидящий у очага, а также острый, как бритва, тесак, висящий над барной стойкой.]

Наступила неночь, снаружи завывал ветер. Вместе с ним с океана прибыл летний шторм, теплый дождь полился тонкой завесой, два солнца спрятались за серой маской. Но неблагоприятная погода редко вынуждала жителей Годсгрейва сидеть по домам в выходные, и посему улицы все равно были заполнены людьми, направляющихся к местам увеселений.

Малый Лииз считался одним из самых бедных районов Годсгрейва, но лиизианцы обладали собственным шиком, и в детстве, проведенном здесь, Мия всегда находила яркие цвета и стиль их нарядов прекрасными. По правде говоря, они напоминали ей о матери, а что-то в мелодиях и ароматах этого места взывало к крови в ее жилах. Свой наряд Мия умыкнула из гардеробной часовни, одевшись так, чтобы слиться с местными; на ней были кожаные штаны, сапоги длиной по колено, корсет поверх бархатной рубашки, сверкающее ожерелье – и все это разных оттенков кроваво-алого. Если ее здесь убьют, по крайней мере, она будет стильно выглядящим трупом.

Вблизи привратники выглядели еще более пугающе. Они стояли под навесом у входа в таверну, но оба успели немного намокнуть и смотрели не слишком приветливо. Джентльмен слева был почти одинаковым в ширину и высоту, а его напарник выглядел так, словно слопал на завтрак собственных родителей.

Широкий поднял руку, останавливая Мию.

– Подождите, ми донна.

– Доброй неночи, любезные джентльмены. – Мия улыбнулась и присела в реверансе.

– Сюда нельзя, – сказал Сирота, качая головой.

– Сброду вход воспрещен, – согласился Широкий.

Мия окинула взглядом свой наряд и произнесла слегка обиженным тоном:

– Сброду?

Ко входу подошли четверо пьяных матросов, которые идеально подходили под описание «сброда», которое встречается в бестселлере дона Фиорлини «Итрейский словарь: учебник определений».

– Доброго вечера, дорогие друзья, – поздоровался Широкий. – Проходите, проходите.

Мужчина открыл дверь, изнутри донеслись звуки флейты и смех, и моряки, не останавливаясь, прошли в заведение.

Мия приторно улыбнулась Широкому.

– Меня ждут друзья внутр…

– Сегодня сюда нельзя, – ответил он.

– Таких, как вы, не обслуживаем, – добавил Сирота.

– …Таких, как я?

Головорезы дружно кивнули и согласно замычали.

– Позвольте мне уточнить, – начала Мия. – Вы – банда воров, сутенеров, вымогателей и убийц. И ВЫ говорите мне, что я недостаточно хороша, чтобы выпить здесь?

– Ага, – ответил Широкий.

– Иди на хер, – добавил его напарник.

Мия многозначительно поправила корсет. Браавы и глазом не повели. Наконец она скрестила руки и вздохнула.

– Сколько вы хотите?