История Гражданской войны в США. 1861–1865

Несмотря на всю важность взятия Донелсона, полностью плоды победы собраны не были. Требовалась быстрота, и Грант был единственным генералом среди северян, который показал, что может действовать быстро и эффективно руководить армией. Если бы вместо несправедливой критики со стороны Халлека он удостоился заслуженного уважения и получил приказ об активных действиях, то, несомненно, со всей своей личной энергией смог бы обеспечить постоянную оккупацию Кентукки и Теннесси и взял бы Виксберг и Чаттанугу, тем самым отрезав от конфедератов регион, весьма важный для набора в армию конфедератов и ее снабжения.

Подавленность в Ричмонде отражала реальные масштабы катастрофы. Через шесть дней после падения Донелсона, то есть 22 февраля, временное правительство Конфедеративных Штатов уступило место постоянному, и Дэвис занял президентское кресло на шестилетний срок. На фоне глубокой депрессии, в «самый мрачный час нашей борьбы», как он выразился, Дэвис, бледный и истощенный болезнью и горем, произнес инаугурационную речь, в ходе которой признал, что «мы недавно пережили серьезные катастрофы».[239 - Союз одержал и другие победы, помимо взятия фортов Генри и Донелсон (Rhodes J. F. History… III. P. 581).] Неприятности подвигли конфедератов на крайние меры. Через шесть дней после инаугурации Дэвис, действуя на основании полномочий, данных ему актом конгресса, принятым на тайном заседании, объявил военное положение в Ричмонде и на десять миль окрест и приостановил действие привилегии судебного приказа о доставлении арестованного в суд (habeas corpus). Через семь недель, в ответ на его рекомендации, был принят строгий закон о воинской повинности.[240 - 16 апреля.]

О, если бы Потомакская армия под командованием Гранта быстро воспользовалась такой деморализацией в столице Конфедерации! Действительно, в какой-то момент могло показаться, что Макклеллан готов к быстрым действиям, о чем свидетельствуют два документа, направленных им Халлеку 20 февраля: «Если вооруженные силы Запада в настоящее время смогут взять Нашвилл и даже удержать его, я надеюсь в ближайшие три-четыре недели занять Ричмонд и Норфолк». «Мятежники прочно удерживают Манассас, менее чем через две недели я должен двинуть Потомакскую армию и надеюсь оказаться в Ричмонде вскоре после того, как вы будете в Нашвилле».[241 - Official Records… Armies. Ser. 1. VII. P. 640.] Армия северян вступила в Нашвилл 24 февраля. У Макклеллана появилась великолепная возможность.[242 - Он оправился от болезни примерно в середине января 1862 г.] Командуя стопятидесятитысячной группировкой, в среднем превосходящей по качеству сырой рядовой состав армий большинства европейских стран, с дорогами не хуже большинства тех, по которым продвигалась и Сардинская армия в 1860 году, – дорогами, не более сложными для маршей, чем дороги в Теннесси, по которым войска северян проходили и продолжали двигаться с большим успехом, – он, безусловно, должен был нанести удар по силам Джозефа Э. Джонстона у Манассаса. У него было тройное численное превосходство в живой силе, и хотя исход никакого серьезного сражения нельзя предсказать наверняка, тем более сражения Макклеллана против Джозефа Э. Джонстона, все шансы были решительно в пользу армии Союза. Более того, Джонстон собрался уходить из Манассаса. Он начал подготовку 22 февраля, дал приказ о выступлении 7 марта и через четыре дня расположил свою армию в безопасном месте, на южном берегу реки Раппаханнок. Здесь появилась прекрасная возможность, по словам Макклеллана, «нанести удар» крупной армии, которая будет отступать «перед превосходящими силами противника».[243 - Official Records… Armies. Ser. 1. V. P. 51. Источники: Battles and Leaders of the Civil War. I; Grant U. S. Personal Memoirs. I; III; Ropes J. C. The Story… II; Washburne E. B. Grant’s Letters to a Friend; Wilson J. H. Life of John A. Rawlins; Nicolay J., Hay J. Abraham Lincoln. V; Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII; Swinton W. Army of the Potomac; Livermore T. L. Numbers and Losses…; Hosmer J. K. The Appeal to Arms; Johnston J. E. Narrative of Military Operations; McClellan’s Own Story; Webb A. S. The Peninsula. Характеристику Гранта см.: Rhodes J. F. History… III. P. 594.]

Давайте теперь вернемся к Гранту в дни после взятия Донелсона. В частном письме к Уошберну от 22 марта он подробно описал взаимонепонимание с Халлеком. «После взятия Донелсона, – писал он, – генерал Халлек ничего не получал от меня в течение почти двух недель. Примерно столько же времени и я от него ничего не слышал. Я писал ежедневно, иногда по три раза на день, докладывал обо всех перемещениях и изменениях, состоянии войск и т. д. Не получая моих сообщений, генерал Халлек вполне справедливо был недоволен и, как я недавно узнал, ежедневно посылал мне выговоры. Я их не получал, они потеряли свою остроту. Когда один все-таки до меня дошел, я счел его несправедливым, возмутился и попросил отставки. Я отправил три телеграммы, каждая из которых заканчивалась моей просьбой об отставке. Впрочем, сейчас все прояснилось и у меня появилось ощущение, что генерал Халлек удовлетворен. Действительно, он написал мне письмо, в котором сказал, что моя отставка невозможна, и осыпал комплиментами».[244 - Washburne E. B. Grant’s Letters to a Friend. P. 8.] Но в своей статье в Century Magazine (февраль 1885 года) и в «Личных воспоминаниях», написанных после того, как ему довелось познакомиться со всей корреспонденцией, Грант сурово критиковал Халлека. Тем временем Халлек пользовался полным доверием в военном министерстве в Вашингтоне и был назначен единоличным командующим всей западной армейской группировкой Соединенных Штатов;[245 - 11 марта; принял командование 13 марта.] 13 марта он вернул Гранту командование Теннессийской армией, от которого тот был временно отстранен.[246 - Это была армия, сражавшаяся при Донелсоне и получившая подкрепление. Название официально появилось 21 апреля.] В 1884 году Грант писал: «Мое мнение было и остается прежним: сразу же после падения форта Донелсон Юго-Запад не смог бы оказать особого сопротивления национальным силам. Если бы хоть один генерал взял на себя ответственность за командование всеми войсками к западу от Аллеганских гор, он мог бы занять Чаттанугу, Коринф, Мемфис и Вискберг теми силами, которые у нас были, а поскольку на Севере быстро увеличивалось число добровольцев, у нас появилось бы достаточно сил во всех этих центрах, чтобы успешно вести наступательные действия против любых сил противника, оказавшихся поблизости».[247 - Grant U. S. Personal Memoirs. P. 317.] После непростительного пренебрежения со стороны Халлека Грант снова возглавил армию и получил возможность для действий, которые, если бы он сумел проявить в них все свои способности, безошибочно (по общему мнению правительства и народа) указали бы на него как единственного, кто пригоден для этого.

В последние дни марта штаб-квартира Гранта находилась в Саванне. У него было пять дивизий, стоявших лагерем у Питтсбург-Лэндинг – на возвышенности в девяти милях на западном берегу реки Теннесси – на стороне противника. На том же берегу, в пяти милях от этого лагеря, у Крампс-Лэндинг расположилась дивизия Лью Уоллеса. Генерал Бьюэлл, командующий Огайской армией численностью 36 000 человек, направлялся маршем к Саванне, чтобы присоединиться к армии Гранта в наступлении против армии конфедератов, которая находилась в районе Коринфа.

Альберт Сидни Джонстон, находясь в расстроенных после катастрофы в Донелсоне чувствах, воспользовался дружеской поддержкой Джефферсона Дэвиса, который писал ему: «Моя уверенность в вас не пошатнулась».[248 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. II. P. 365.] Борегара, в то время идола южан, уговорили покинуть Виргинию и отправиться на юго-запад для помощи Джонстону в надежде, что он своим личным авторитетом сумеет поднять людей на сопротивление вторжению на их территорию.[249 - Это было в январе, после «сокрушительной катастрофы», как Борегар охарактеризовал сражение при Милл-Спринг в Кентукки, где генерал Джордж Г. Томас нанес поражение конфедератам. Это случилось до Донелсона.] Благодаря совместным усилиям генералам удалось собрать у Коринфа сорокатысячную армию. «Люди хотят одного, – сказал Джонстон, – сражения и победы». Он надеялся нанести поражение Гранту раньше, чем подойдет армия Бьюэлла. Выйдя из Коринфа[250 - Двадцать две мили от Питтсбург-Лэндинг.] 3 апреля с мыслью застать врасплох войска северян, он собирался атаковать двумя днями позже, но в силу ряда задержек смог нанести удар только рано утром в воскресенье 6 апреля.

Накануне сражения, ставшего известным как битва при Шайло, замечательная способность Гранта предсказывать шаги противника, продемонстрированная при Донелсоне и позже на протяжении его военной карьеры, кажется, напрочь пропала. Грант никогда не изучал противостоящего военачальника так тщательно, как Ли, и на этот раз не догадался, что Джонстона к наступлению может толкнуть отчаяние. Он решил, что противник будет ждать его наступления, и был настолько непоколебим в этом убеждении, что игнорировал некоторые явные признаки намечающегося движения. В день перед атакой (5 апреля) он телеграфировал Халлеку: «Главные силы противника – в Коринфе». «У меня почти ни малейшей мысли о возможности наступления (общего) на наши силы, но я буду готов, если нечто подобное случится».[251 - Official Records… Armies. Ser. 1. X. Pt. I. P. 89; Pt. II. P. 94.] В три часа дня он говорил полковнику армии Бьюэлла: «У Питтсбург-Лэндинг сражения не будет; нам придется идти на Коринф, где окопались мятежники».[252 - Ibid. P. 331.] В этот час передовые отряды Джонстона были в двух милях от лагеря северян, а остальные 40 000 – на подходе.[253 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 52.]

Уильям Т. Шерман, помимо своей дивизии осуществлявший общее командование еще тремя[254 - Макклернанд ему не подчинялся.] у Питтсбург-Лэндинг, оказался еще беспечнее Гранта, хотя события развертывались в непосредственной от него близости. Он не получил распоряжения окапываться, а ведь Халлек дал указание Гранту укрепить позиции. Хотя «польза от быстро вырытых траншей на поле боя еще не была оценена»,[255 - Вагнер (Ropes J. C. The Story… II. P. 97).] примечательно, что столь находчивые генералы, как Грант и Шерман, имея перед собой армию противника, численность которой оценивалась от 60 до 80 тысяч человек[256 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. II. P. 93.] и располагавшуюся, по их собственным предположениям, не более чем в 23 милях, не дали своим солдатам команды взяться за кирки и лопаты. «В поздний период войны, – писал Шерман, – мы бы сделали такую позицию неприступной за одну ночь».[257 - Sherman W. T. Memoirs… I. P. 229.]

Шерман, «неугомонный, пылкий, предприимчивый»,[258 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 51.] мог почувствовать близость противника. Днем в пятницу 4 апреля он провел разведку и захватил десять пленных. Они сказали, что являются авангардом подходящей армии под командованием Борегара, которая планирует наступление на позиции северян; один, смертельно раненный, сказал полковнику Огайского полка, что армия насчитывает 50 000 человек и перейдет в наступление в ближайшие двенадцать часов. Об этом немедленно проинформировали Шермана. Пикеты Огайского полка обратили внимание своего капитана на «кроликов и белок, которые бегут через линию фронта»; они видели перед собой много кавалерии и крупные пехотные соединения. Об этих и других фактах было доложено Шерману, который, упорно держась своего видения ситуации, отказывался рассматривать их как что-то большее, чем желание провести разведку боем. Борегар не будет наступать, говорил он. Я хорошо знаю его склад мышления. Он никогда не оставит свою базу снабжения, чтобы напасть на армию северян на их собственной базе.[259 - Ibid. P. 115 et seq.] А в субботу 5 апреля он написал Гранту: «Противник держит кавалерию перед нашим фронтом. Думаю, у него еще два пехотных полка и артиллерийская батарея примерно в двух милях от нас». «Противник дерзок, но вчера за это хорошо получил и пока не будет беспокоить наши пикеты… Я не ожидаю ничего подобного наступлению на наши позиции».[260 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. II. P. 93.] В этот момент один корпус армии конфедератов «разворачивался в боевой порядок не далее чем в двух милях от его лагеря, а три других корпуса располагались на дистанции поддержки».[261 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 52.]

Если бы армией командовал Борегар,[262 - Он был заместителем командующего.] предположения Шермана были бы более-менее верными. Он согласился повести наступление на войска северян, но оказалось, что в субботу его начать невозможно. Опасаясь, что перестрелка, произошедшая днем ранее, барабанный бой и звуки сигнальных труб стали достаточным предупреждением для противника, чтобы тот зарылся в траншеях «по самые глаза» и подготовился отразить наступление, он посоветовал отвести армию конфедератов обратно к Коринфу. Двое командующих корпусами не согласились с ним, а Джонстон подвел итог обсуждению следующими словами: «Мы атакуем завтра на рассвете. Я дам бой, пусть их хоть миллион там».[263 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 555.] Даже если бы Шерман знал, что командует Джонстон, он, как и Грант, не смог бы представить, какая отчаянная энергия тем движет.

Один инцидент показывает близость расположения армий. Услышав барабаны, подающие сигнал вечерней зари, Борегар распорядился исполнять сигналы потише. Разобравшись, что к чему, офицер его штаба доложил, что барабанный бой доносится из неприятельского лагеря.[264 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 136; Roman, Beauregard. I. P. 277.]

После проливного дождя в пятницу и субботней сильной ночной бури на безоблачном воскресном небе засияло солнце. (От автора к автору неизменно кочуют слова: «Солнце Аустерлица».) В бодрящей утренней атмосфере Джонстон, не скрывая торжества, говорил: «Вечером мы будем поить коней из Теннесси».[265 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 556.] Лучше информированный, чем Грант и Шерман, он знал точную диспозицию армии северян и планировал атаковать их левый фланг, отрезать путь отступления к реке Теннесси и вынудить сдаться. В 5 часов 14 минут утра, за чашкой кофе, он услышал первый пушечный выстрел – прелюдию к энергичному наступлению, которое застало врасплох Гранта, Шермана и почти всех их офицеров и рядовых. Один майор Огайского полка еще был в постели; денщики и повара готовили завтраки; по крайней мере один маркитант открывал свою лавочку; «часовые совершали обход, сторожевые и нестроевые наряды направлялись на свои посты».[266 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 138 et seq.] Внезапно обычный порядок дня сменился суетой и смятением. Между семью и восемью утра лагерь Шестой дивизии был взят. «Неожиданность была полнейшей, – записал адъютант Джонстона. – Знамена, оружие, склады и боеприпасы брошены. На столах – солдатские завтраки, в палатках – офицерский багаж и одежда».[267 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 403.]

«Примерно в 8 утра, – писал Шерман в рапорте 10 апреля, – я увидел блеск штыков огромной массы пехоты на нашем левом фланге и первоначально испытал удовольствие оттого, что противник перешел в решительное наступление на весь наш лагерь».[268 - Ibid. P. 249. Время, указываемое участниками битвы, обычно неточно. Согласовать его по нескольким докладам невозможно. Наверняка можно сказать одно: Шерман понял, что захвату лагеря Шестой дивизии предшествовал тяжелый бой.] Оправившись от неожиданности, не теряя ни минуты на бесполезные переживания, Шерман ринулся в бой, командами и примером давая почувствовать свое присутствие. В ходе сражения под ним были убиты три лошади, он сам дважды ранен. История может с незначительными оговорками полностью согласиться со словами доклада Халлека, направленного неделей позже из Питтсбург-Лэндинг: «Здесь единодушное мнение, – написал он, – что Шерман решил исход боя».[269 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 98.] Его умело поддерживали Макклернанд и другие командиры дивизий, но к 10 утра лагеря Шермана и Макклернанда вместе со всем снаряжением были захвачены. Северяне, обойденные с фланга, до конца дня чувствовали, что находятся во власти противника, но дивизия Макклернанда может служить примером тех, кто не был захвачен и не бежал.[270 - Ibid. Pt. II. P. 119.]

Таким образом, армия северян численностью 36 000 человек противостояла армии конфедератов, которая насчитывала 40 000. Почти все солдаты Джонстона были необстрелянными. 25 из 63 полков Гранта имели боевой опыт Донелсона. Однако в армии северян оказалось много отставших и дезертиров. Многие не имевшие опыта полки рассыпались и бежали, ошеломленные внезапным нападением, но солдаты, защищавшие свои знамена и поддерживавшие энергичные усилия Шермана, демонстрировали высокую степень физического и духовного мужества.

Хотя Грант при Шайло не был тем Грантом, что при Донелсоне; тем не менее он делал все, что мог, для исправления ошибки, сделанной вследствие его беззаботной недооценки противника. В 6 утра, завтракая в Саванне, он получил сообщение от солдата, что со стороны Питтсбург-Лэндинг слышна артиллерийская канонада. Немедленно выйдя из-за стола, он передал приказ прибывшему накануне генералу Нельсону, командующему авангардом армии Бьюэлла, идти со своей дивизией к Питтсбургу, а сам направился туда же на пароходе, по пути остановившись в Грампс-Лэндинг, где велел Лью Уоллесу держать наготове свои 6500 человек для выдвижения к месту событий. Появившись в Питтсбурге около 8 утра, он отправился на передовую и тут же отдал Лью Уоллесу приказ идти на помощь своей армии. Военные историки утверждают, что Грант практически никак не повлиял на ход сражения.[271 - Ropes J. C. The Story… II. P. 76; Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 74.] Обычный человек, не имеющий возможности провести различие между ранним и поздним этапами его карьеры, все же чувствует, что когда он объезжал части и отдавал устные распоряжения командирам дивизий, его хладнокровие и манеры мужественного солдата должны были помочь им сохранять уверенность в подразделениях, испытывающих сильное давление. К полудню Грант «сильно обеспокоился».[272 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 181.] Он направил распоряжение Лью Уоллесу поторапливаться и объяснил это таким образом: «Командующему авангардными частями (армии Бьюэлла) у Питтсбурга: появление свежих сил на поле боя будет иметь существенный эффект как для ободрения наших солдат, так и для лишения противника уверенности в своих силах. Если вы явитесь на поле боя, оставив весь свой багаж на восточном берегу реки, это станет нашим большим преимуществом и, возможно, спасет ситуацию. Силы мятежников оцениваются примерно в 100 000 человек».[273 - Ibid. X, Pt. II. P. 95.] Эта депеша была получена лично Бьюэллом, который прибыл в Саванну накануне вечером и добирался по реке на паровом катере.

Вдохновленные первым успехом, конфедераты энергично продвигались вперед; Джонстон подавал личный пример, находясь на передовых позициях. Необходимо было продолжать, чтобы занять важную возвышенность для атаки на левый фланг северян. Генерал возглавил штурм, оставаясь невредимым в самой горячке боя, но солдаты северян, отступая с вершины, вели беспорядочную стрельбу, и одна пуля перебила ему артерию на ноге. Кровь хлынула потоком; через десять-пятнадцать минут он скончался. Если бы хирург, сопровождавший Джонстона с самого утра, находился рядом, его можно было бы спасти, но в ходе наступления они миновали множество раненых, в том числе и солдат северян, и Джонстон приказал хирургу остаться с ними, сказав: «Минуту назад эти люди были нашими врагами; теперь они наши пленники. Позаботьтесь о них».[274 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 565; письмо В. Уорнера Г. С-Д. Такеру, предоставленное мне мистером Такером.] Смерть Джонстона наступила в половине третьего, после этого командование взял на себя Борегар, находившийся в Шайло-Черч – деревянной хижине, в которой провел предыдущую ночь Шерман. В сражении наступило временное затишье, но затем яростная борьба возобновилась. Шестая дивизия северян отчаянно сражалась, защищая свои позиции, но оказалась окружена. Командующий ею генерал, чтобы избежать бессмысленных жертв, сдался в плен с 2200 оставшимися в живых.

Это произошло в половине шестого вечера. Конфедераты делали последнее отчаянное усилие, чтобы уничтожить левый фланг северян и завладеть Питтсбург-Лэндинг. Было необходимо захватить холм, который обороняла батарея нарезных орудий, поддерживаемая двумя канонерками, осыпающими конфедератов ядрами и снарядами. «Грант сидел на коне молчаливый, задумчивый, почти бесстрастный. Кто-то спросил его: “Перспективы омрачились?” “Отнюдь, – последовал спокойный ответ. – Они не смогут сегодня преодолеть нашу оборону вокруг этих батарей – уже слишком поздно. Отсрочка сыграет нам на руку. Завтра мы атакуем их свежими силами и, разумеется, вынудим отступить”».[275 - Reid W. Ohio in the War. I. P. 375 (он слышал этот разговор).] Хотя Лью Уоллес не смог подойти к Питтсбургу, помощь оказали не только сумерки. Энергичный Нельсон со своей дивизией спешил от Саванны. После трех миль хорошей дороги они пересекли илистое болото, затем – залитый водой лес, в котором едва можно было различать тропы; им были слышны артиллерийская канонада и ружейные залпы. Им оставалось преодолеть еще две мили, когда голову колонны повстречал курьер, мчавшийся на всем скаку. Он передал слова генерала: «Торопитесь, или все будет потеряно. Противник теснит наших людей».[276 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 332. Этим генералом был, вероятно, Бьюэлл.] Бригада вышла на восточный берег. Реку форсировали на лодках, поднялись на тридцатиметровый холм и, выполняя приказы «невозмутимых и спокойных»[277 - Ibid. P. 333.] Гранта и Бьюэлла, усилили оборону батарей. «Наступающие сами попали под атаку, – написал Грант 10 апреля, – и противник вскоре был отброшен». Сыграли роль и наступившие сумерки. Борегар отдал приказ своим войскам прекратить огонь и отложить дело до утра.

Сражение длилось более двенадцати часов и завершилось в пользу конфедератов, поскольку им удалось оттеснить армию северян на полторы или две мили и захватить Шайло-Черч, пункт, «имевший ключевое значение для нашей позиции», как отмечал Грант.[278 - Grant U. S. Personal Memoirs. P. 338.] Но победа не соответствовала ожиданиям Джонстона, который надеялся взять в плен армию северян или, по крайней мере, вынудить ее к полному отступлению. Перед смертью он должен был думать, что его надежды осуществляются. Расстройство некоторых частей армии Гранта, застигнутых врасплох утренним наступлением, сохранялось на протяжении всего боя, и это произвело сильное впечатление на Нельсона, который переправился через реку во второй половине дня. «Я обнаружил спрятавшихся под высоким берегом, – написал он 10 апреля, – от 7000 до 10 000 человек, обезумевших от страха и совершенно деморализованных, которые встретили наших доблестных воинов криками: “Мы разбиты, растерзаны в клочки”».[279 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 324.] Генри Стоун писал: «Воскресная битва напоминала борьбу деревенщины, когда каждый участник потасовки использует все доступные методы и способы, чтобы повалить соперника на землю».[280 - Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII. P. 95.]

На следующий день, в понедельник 7 апреля, 20 000 хорошо обученных солдат Бьюэлла, 6500 солдат Лью Уоллеса и те части четырех дивизий, принявших на себя главный удар в воскресном сражении, которые сохранили боеспособность, по приказу Гранта и Бьюэлла атаковали войска Борегара и, имея значительное численное превосходство, после восьми часов сражения вынудили их отступить и вернули утраченные днем ранее позиции. Армия Борегара, совершенно деморализованная, отступила к Коринфу. Брэгг, командовавший во время сражения Вторым корпусом, писал командующему южан 8 апреля во время отступления: «Наше состояние ужасно. Войска крайне дезорганизованы и деморализованы. Дороги почти непроходимы. Не хватает провизии и фуража… Противник вплоть до рассвета не преследовал».[281 - Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. II. P. 398.]

Как и в большинстве сражений нашей Гражданской войны, победившая сторона – будь то конфедераты или северяне – не занималась преследованием побежденных. Сам Грант и его армия, за исключением дивизии Лью Уоллеса, были слишком утомлены для немедленного продолжения активных действий. Он также не воспользовался возможностью использовать армию Бьюэлла, которую получил по распоряжению Халлека. Начать преследование позже оказалось невозможно в силу указаний Халлека, который планировал лично присоединиться к армии и взять командование на себя.

Потери северян за два дня составили 13 047 человек, конфедератов – 10 694 человека.[282 - Livermore T. L. Numbers and Losses… P. 79.] Никогда прежде на нашем континенте не происходило сражения такого масштаба. Конфедераты не смогли отыграть катастрофу при Донелсоне; с другой стороны, Грант мог разгромить Джонстона, если бы предвидел его наступление. То, что он не обладал достоверной информацией, видно из его сообщения Халлеку, написанного через два дня после сражения, в котором Грант сообщал, что был атакован 162 полками – сильно завысив количество, с которым ему на самом деле пришлось иметь дело.

Это было сражением между выходцами с Юго-Запада и Северо-Запада. Оба региона погрузились в глубокий траур по своим убитым и раненым. Веселье в Чикаго после Донелсона сменилось горем после Шайло. В частных письмах солдат своим родным в западных штатах говорилось о бессмысленной бойне, и это вызвало сильное возмущение Грантом. Пресса и конгрессмены добросовестно отразили эти настроения. В его защиту выступали только конгрессмен Уошберн и сенатор Джон Шерман. «Здесь сильно настроены против Гранта, – написал сенатор своему брату генералу. – Я пытаюсь защищать его, но без малейшего успеха».[283 - Letters between Senator and General Sherman. P. 147.] Против него выдвигались обвинения самого разного рода. Стэнтон телеграфировал Халлеку в Питтсбург-Лэндинг: «Президент желает знать… не было ли проявлений небрежности или халатности со стороны генерала Гранта или иных офицеров, что могло привести к столь большим потерям, понесенным нашими войсками в воскресенье».[284 - 23 апреля (Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I. P. 98).] Первоначально Халлек дал весьма уклончивый ответ; в донесении от 2 мая многое оказалось опущено,[285 - Ibid.] но, насколько мне удалось выяснить, в опубликованных источниках нет ни одного свидетельства, говорящего о халатности Гранта.[286 - Например, Д. Уилсон написал, что «Грант не имел ни малейшего отношения к тому, в чем его обвиняли» (Wilson J. H. Life of John A. Rawlins).] Трагедия всей его карьеры: как только появлялся случай обвинить генерала в чем-либо, в сознании публики сразу всплывали ранние годы его службы и один из его недостатков – злоупотребление алкоголем.[287 - См.: Rhodes J. F. History… III. P. 595.] Многие на Севере полагали, что именно этим объясняется его беспечность при Шайло, и оказывали большое давление на президента, требуя его отставки. А. К. Макклюр рассказывал, что, будучи захваченным ошеломительной «волной общественных настроений» и опираясь на «почти всеобщую убежденность друзей президента», он пытался донести эту мысль до Линкольна. Однажды поздно вечером, в частной беседе в Белом доме, которая длилась два часа (говорил преимущественно Макклюр), он очень серьезно говорил об отставке Гранта как необходимом условии сохранения веры страны в президента. «Когда я высказал все, что можно было сказать с моей точки зрения, – продолжал рассказ Макклюр, – мы погрузились в молчание. Молчание Линкольна, мне показалось, длилось очень долго. Затем он… произнес таким серьезным тоном, который я никогда не забуду: “Я не могу обойтись без этого человека; он воюет”».[288 - Rhodes J. F. History… III. P. 627.] По одному из его частных писем к Уошберну видно, что Грант опечален и в то же время решительно настроен защищать свое поведение во время сражения и свои действия, предшествовавшие атаке конфедератов. Он пишет: «Сказать, что меня не задевают все эти нападки, было бы ложью, поскольку у меня есть отец, мать, жена, дети, которые их читают и сильно расстраиваются, и я вынужден разделять их чувства. Читают и те, кто выполнял мои приказы, и нападки подрывают их веру в меня и ныне ослабляют мою возможность с полной отдачей исполнять свой долг… Те, кто полагают, что можно в течение дня находиться на поле боя с тридцатитысячным войском, состоящим в большинстве своем из необстрелянных солдат, противостоять пятидесятитысячной армии, как было при Питтсбург-Лэндинг, отчаянно нуждаться в подкреплении и не потерять при этом ни одной жизни, ничего не понимают в войне… Оглядываясь назад, я не вижу в собственной жизни ничего важного, что следовало бы сделать по-другому».[289 - 14 мая; Washburne E. B. Grant’s Letters to a Friend. P. 10.]

Генерал Халлек прибыл в Питтсбург-Лэндинг 11 апреля, но только 30 апреля, в процессе реорганизации армии, отстранил Гранта от непосредственного командования войсками, назначив его своим заместителем. У Гранта это вызвало сильное раздражение. Он неоднократно обращался с просьбой освободить его от службы под Халлеком и даже помышлял расстаться с действительной службой, сказав генералу Шерману: «Вы знаете, в каком я здесь положении. Я останусь, насколько хватит терпения, но не больше». Шерман, с которым у него быстро сложились дружеские отношения, сохранившиеся до конца жизни Гранта, призывал его передумать. Если вы уйдете, сказал он, события пойдут своим чередом, но вы уже будете в стороне, а если останетесь, какой-нибудь счастливый случай поможет вам вернуть благосклонность фортуны и занять достойное вас место.[290 - Sherman W. T. Memoirs… I. P. 255.] Грант прислушался к этому разумному совету и остался в армии.

За этим разговором последовало занятие Коринфа армией Союза. Халлек сосредоточил стотысячную группировку войск и медленно, осторожно продвигался к Коринфу, отдавая распоряжения окапываться при каждой остановке, так что Шерман назвал это выступление «маршем с киркой и лопатой».[291 - Official Records… Armies. Ser. 1. XVII, Pt. II. P. 83.] Противника вынудили эвакуировать Коринф, имеющий стратегически важное значение, но разгром армии Борегара, который был вполне возможен, стал бы гораздо более плодотворным достижением.[292 - Источники: Official Records… Armies. Ser. 1. X, Pt. I–II; Papers of the Military Historical Society of Massachusetts. VII; Battles and Leaders of the Civil War. I; Ropes J. C. The Story…; Grant U. S. Personal Memoirs; Sherman W. T. Memoirs…; Rhodes J. F. History… III; Nicolay J., Hay J. Abraham Lincoln; Swinton W. Army of the Potomac; Hosmer J. K. The Appeal to Arms.]

Флот в начале войны был невелик, и многие корабли находились в дальнем плавании, так что приказы о возвращении доходили до них очень долго. Благодаря неустанным усилиям министра военно-морского флота Гидеона Уэллса и его превосходного помощника Густава В. Фокса и приобретению и фрахту торговых судов, флот был модернизирован и стал достаточно сильным, чтобы осуществить вполне эффективную блокаду. Требовались базы для размещения флота, организующего блокаду, и совместными действиями армии и флота были захвачены бухта Гаттерас, Порт-Ройал и остров Роанок.[293 - Rhodes J. F. History… III. P. 489, 581.] «Англичане, – писал Адамс из Лондона, – должны смириться с блокадой, если она будет действенной. Они не обратят на нее внимания, если смогут обнаружить в ней серьезный изъян».[294 - Letters… J. M. Forbes. I. P. 235.] В умах англичан и американцев постоянно присутствовала мысль об урожае хлопка 1861 года, который был нужен Англии и Франции и который Юг жаждал обменять на пушки, винтовки, военное снаряжение, разнообразные железные изделия и различные промышленные товары. Преградой этой торговле являлась блокада, и она просто обязана была быть эффективной. В один из дней марта 1862 года блокада была прорвана у Норфолка, что вызвало опасения по поводу возможного повторения этого во всех атлантических портах.

До 1858 года мировой флот состоял исключительно из деревянных судов, но в этом году французы обшили паровой фрегат «Ла Глуар» бронированными плитами. Британское адмиралтейство в спешном порядке распорядилось построить цельнометаллический броненосец «Уорриор» водоизмещением 9200 тонн. Хотя глубокие перемены в кораблестроении были очевидно и насущно необходимы, министерство военно-морского флота Соединенных Штатов не спешило двигаться в данном направлении. Ричмонд в этом отношении опережал Вашингтон. Восьмого мая 1861 года министр военно-морского флота Конфедеративных Штатов написал: «Я считаю обладание бронированным кораблем вопросом первой необходимости».[295 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 631.] В июле он распорядился поднять паровой фрегат «Мерримак» (один из кораблей, который частично сгорел и затонул при уничтожении военно-морской судоверфи в Госпорте[296 - 20 апреля 1861 г. (Rhodes J. F. History… III. P. 364).]) и превратить его в броненосец. Это было сделано так быстро, как нельзя было и ожидать при несовершенстве производственных и инженерных ресурсов Юга.

Актом от 3 августа 1861 года конгресс Соединенных Штатов учредил военно-морской совет; через четыре дня военно-морское министерство объявило о приеме планов и предложений поставки бронированных пароходов «малой осадки, пригодных для плавания по мелководным рекам и бухтам Конфедеративных Штатов».[297 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 730.] Джон Эрикссон выступил с идеей, которая была отвергнута; тогда он по настоянию друга отправился в Вашингтон и продемонстрировал «к полному удовлетворению совета» свой «проект, чрезвычайно практичный и основанный на строгой теории».[298 - Ibid. P. 731.] Предложение было одобрено, и министр Уэллс посоветовал начать строительство, не дожидаясь заключения официального контракта, поскольку известие о темпах строительства «Мерримака» произвело большое впечатление на морское ведомство, осознавшее необходимость действовать быстро. Броненосцем Эрикссона стал «Монитор». Киль был заложен 25 октября 1861 года; спуск на воду состоялся 30 января 1862 года, а 6 марта корабль отправился из Нью-Йорка в форт Монро.

Ясным и безветренным субботним днем 8 марта флот, осуществлявший блокаду Хэмптонского рейда, нес обычное дежурство. У Ньюпорт-Ньюс стояли на якорях пятидесятипушечный фрегат «Конгресс» и военный шлюп «Камберленд», вооруженный 24 орудиями; оба корабля были парусными. Вскоре после полудня со стороны Норфолка показался изрыгающий клубы дыма монстр, «напоминающий полупогруженного в воду крокодила». Ничего подобного еще не видели в американских водах; никому из моряков-северян не доводилось видеть ничего подобного, но все поняли, что это «Мерримак». На «Конгрессе» и «Камберленде» объявили боевую тревогу. «Мерримак» произвел выстрел из носового орудия по «Конгрессу», получил в ответ бортовой залп, но продолжил огонь. «Камберленд» и береговые батареи открыли огонь по монстру, но их ядра отскакивали от его металлических бортов как резиновые. Миновав «Конгресс», «Мерримак» полным ходом направился к «Камберленду», обстреливая шлюп из пушек. С каждым выстрелом на борту корабля северян росло число убитых и раненых. Затем корабль южан протаранил «Камберленд», вспоров борт так, что в отверстие «вполне могла бы проехать лошадь с телегой». Вода хлынула в трюм. Корабль «накренился на левый борт», его мачты угрожающе закачались. Шлюп произвел последний залп и пошел ко дну «с американским флагом на мачте».[299 - Battles and Leaders of the Civil War. P. 698, 712; Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 21.] Все произошло за полчаса. Видя судьбу своего собрата, «Конгресс» поднял якорь, поставил кливер и топсели и с помощью буксира направился к берегу в надежде, что мелководье даст возможность оторваться от «Мерримака», осадка которого составляла 6,7 метра. Но ему не удалось уйти за пределы дальнобойности орудий корабля конфедератов. «Мерримак» осыпал его «нос и корму снарядами».[300 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 23.] На борту вспыхнул пожар; фрегат спустил цветной и поднял белый флаг. Противник не разглядел сигналов о сдаче и продолжил расстреливать «Конгресс», что довершило его уничтожение.

Как только был замечен «Мерримак», паровой фрегат «Миннесота» покинул якорную стоянку у форта Монро и поспешил по направлению к Ньюпорт-Ньюс на подмогу «Конгрессу» и «Камберленду», но наскочил на мель. Оставалось еще два часа светлого времени, и он был в полной власти конфедератов, но штурманы броненосца остереглись входить в пролив во время отлива. «Мерримак» вернулся в Сьюэлл-Пойнт и встал на якорь до рассвета, после чего его командир надеялся вернуться, чтобы уничтожить «Миннесоту» и остальные корабли в форте Монро.

Эта ночь для флота и армии Союза в форте Монро и Ньюпорт-Ньюс выдалась ужасной. Величественные деревянные фрегаты, еще утром представлявшиеся мощными боевыми кораблями, оказались абсолютно беспомощными в противостоянии этой новой машине уничтожения. Следующий – воскресный – день в Вашингтоне провели в тревоге. Сьюард, Чейз, Стэнтон и Уэллс поспешили в Белый дом советоваться с президентом, который тоже был сильно обеспокоен. Хэй записал в дневнике: «Стэнтон страшно запаниковал. Он восклицал, что они захватят наш флот, возьмут форт Монро и к вечеру окажутся в Вашингтоне».[301 - Hay J. Letters and Diary. I. P. 54.] Президент и Стэнтон «по очереди подходили к окну и смотрели на Потомак – вид открывался на мили, – чтобы удостовериться, что “Мерримак” еще не приближается к Вашингтону».[302 - Diary of Gideon Welles. I. P. 65.] Сообщения из военного министерства отражают всеобщие волнения и опасения. Способность «Мерримака» к масштабным действиям сильно преувеличивалась, но одно соображение нельзя было игнорировать – корабль прорвал блокаду Норфолка и мог сделать то же самое в других портах. В ходе нервного совещания в Белом доме Уэллс сказал президенту и его советникам: «“Монитор” сейчас в Хэмптон-Роудс. Я уверен, что он в силах противостоять “Мерримаку” и, надеюсь, одолеть».[303 - Ibid. P. 63.]

«Монитор», несмотря на бурное штормовое море, был на буксире приведен из Нью-Йорка в Хэмптон-Роудс в субботу, в девять вечера. Через два с половиной часа во исполнение полученных приказов он подошел к «Миннесоте». Утром 9 марта конфедераты заметили «судно, которого никогда не видели глаза моряка – огромный плавучий булыжник с гигантской коробкой сыра, возвышающейся посередине: ни парусов, ни колес, ни дымовой трубы, ни пушек»:[304 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 53.] они поняли, что это «Монитор». В восемь утра «Мерримак» подошел к «Миннесоте» и открыл огонь. «Монитор», находившийся под командованием лейтенанта Джона Л. Уордена, направился прямо к «Мерримаку», «подошел вплотную к правому борту» и открыл огонь. «Монитор» имел водоизмещение 776 тонн, осадку 3,2 метра и был вооружен лишь двумя 279-мм пушками Дальгрена во вращающейся орудийной башне. «Мерримак» имел водоизмещение 3500 тонн и десять орудий. Говорили, что пигмей вышел на битву с гигантом; Давид решил противостоять Голиафу.

Завязалась артиллерийская дуэль с близкой дистанции, которая длилась почти четыре часа. Расстояние между кораблями варьировалось от полумили до нескольких ярдов. «Монитор» безрезультатно «делал выстрел за выстрелом», но на борта «Мерримака» он производил «эффект не больший, чем бросание гальки ребенком».[305 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 11.] В какой-то момент лейтенант Джонс, командир «Мерримака», поинтересовался: «Почему вы не стреляете, мистер Иглстон?» Тот ответил: «Наш порох слишком дорог, а после двух часов непрерывной пальбы я понял, что нанесу им такой же урон, как если буду каждые две с половиной минуты щелкать пальцами».[306 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 702.] Поэтому Джонс решил таранить «Монитор», как «Камберленд» днем ранее, хотя котлы и двигатели «Мерримака» были не вполне исправны, он мог развивать скорость всего в 5 узлов, был неповоротлив, а металлический носовой таран оторвался и был потерян в результате столкновения с «Камберлендом». Но когда появилась возможность, он все-таки с максимально возможной скоростью двинулся на противника, однако «Монитор», гораздо лучше управляемый, увернулся, получив лишь удар по касательной. «Он нанес нам сильный толчок, – записал главный механик, – но не причинил никакого вреда».[307 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 26.] Столкновение больше повредило «Мерримаку». В корпусе образовалась течь, удар, как написал Джонс, «почти вывел из строя машинное оборудование».[308 - Ibid. P. 59.] Однако Уорден был ранен. В штурманской рубке, которая была сделана из металлических столбов наподобие бревенчатой хижины, была смотровая щель, через которую он направлял движение корабля. Рядом со щелью разорвался снаряд, отлетевшая внутрь окалина серьезно повредила ему глаза. Он также решил, что серьезные повреждения понесла и сама рубка, «приказал положить руль на правый борт и уходить».[309 - Battles and Leaders of the Civil War. I. P. 727.] Джонс, либо решив, что «Монитор» признал поражение и выходит из боя, либо потому, что в его собственном корабле образовалась сильная течь, развернулся и взял курс на Норфолк. Таким образом, сражение было закончено. «Монитор» повреждений не получил и был в состоянии наутро дать бой «Мерримаку», если тот появится. Но «Мерримак» получил слишком серьезные повреждения, чтобы продолжать боевые действия. Он был поставлен в док на ремонт и вернулся в Хэмптон-Роудс только через месяц.

«Капитан Эрикссон, – написал главный механик “Монитора” из Хэмптон-Роудс на следующий день после сражения, – поздравляю вас с огромным успехом. Тысячи людей в этот день благодарили вас. Вы могли бы слышать, как целые экипажи поздравляли вас. Каждый понимает, что вы сохранили для страны этот оплот, дав нам средство отхлестать бронированный фрегат, который до нашего появления творил что хотел с нашими самыми мощными кораблями».[310 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 27.]

Это знаменательное столкновение показало, что морские суда будущего должны быть бронированными. «Деревянные стены Англии» больше не могли ее защитить.[311 - Источники: Official Records… Navies. VII; Battles and Leaders of the Civil War. I; Rhodes J. F. History… III; Diary of Gideon Welles; Hay J. Letters and Diary; Swinton W. Army of the Potomac; Chesnut M. B. A Diary from Dixie. В этом противостоянии принимали участие и другие суда и канонерки конфедератов, сторожевые корабли и буксиры Союза, береговые батареи Конфедерации и Союза, но, поскольку их действия не кажутся существенными, я не стал перегружать повествование излишними подробностями.]

Действия «Монитора» в воскресенье не полностью развеяли опасения, вызванные как в Вашингтоне, так и во всей стране разрушительной деятельностью «Мерримака» в субботу. Макклеллан решил перебросить свою армию в форт Монро и, используя его в качестве базы, организовать наступление на Ричмонд по полуострову между реками Йорк и Джеймс. Эти действия требовали установления контроля над морем у Хэмптон-Роудс и у форта Монро силами флота Союза, но это уже казалось сомнительным ввиду «возможности нового появления “Мерримака”». 12 марта он направил запрос заместителю министра военно-морского флота Фоксу, который все еще находился в форте Монро: «Могу ли я полагаться на то, что “Монитор” сможет держать “Мерримак” под контролем, чтобы я смог сделать форт Монро базой для дальнейших действий?» Фокс ответил: «“Монитор” более чем ровня “Мерримаку”, но он может быть выведен из строя в следующем столкновении. Я не могу советовать слишком сильно на него полагаться». Мейгс, все еще нервничавший, написал 13 марта из Вашингтона: «Я бы не поставил этот город в зависимость от прочности какого-то болта в новом оборудовании “Монитора”. Если один сломается, “Мерримак” его одолеет». А 15 марта Уэллс признавался: «Есть степень опасения в отношении бронированного парохода “Мерримак”, которую трудно снизить».

«Мерримак» еще два раза появлялся на Хэмптонском рейде: 11 апреля он прикрывал захват трех торговых судов вооруженным пароходом и канонеркой конфедератов. «Монитор» был наготове, но корабли не стали атаковать друг друга. Второй раз он появился 8 мая и, по словам его командира, «встал непосредственно напротив противника с целью атаковать его», но «Монитор» и его корабли сопровождения не стали давать бой. Министр Чейз, который вместе с президентом и военным министром находился в форте Монро с кратким визитом, записал свое впечатление от инцидента: «“Мерримак” медленно приблизился, и какое-то время между ним и “Монитором” оставалась лишь небольшая полоса воды. Потом великий ужас мятежников взял паузу – развернулся – и, заняв безопасную, по его мнению, позицию, снова остановился». 11 мая, вследствие оставления конфедератами Норфолка из-за наступления Макклеллана, он был подожжен и, «прогорев около часа, взорвался».[312 - Official Records… Navies. Ser. 1. VII. P. 99–101, 127, 220, 335–337, 342, 387; Warden R. B. Life of S. P. Chase. P. 428; Nicolay J., Hay J. Abraham Lincoln. V. В декабре «Монитор» затонул у мыса Гаттерас.]

Своевременное появление «Монитора» можно считать счастливой случайностью для военно-морского министерства, но его создание оказалось возможным благодаря предвидению. Тем не менее сдерживающий характер его действий в отношении «Мерримака» свойствен оборонительной войне, в то время как военная обстановка требовала со стороны войск Союза наступательных действий. Свой вклад внес флот под командованием шестидесятилетнего человека, который служил с детства, жаждал славы, но не смог ее обрести. Это был Дэвид Фаррагут, которому подвернулась возможность проявить себя. Из Вашингтона он написал домой: «Я поднимаю флаг в Заливе, и все остальное зависит только от меня».[313 - 21 декабря 1861 г. (Nicolay J., Hay J. Abraham Lincoln. V. P. 257).]