Вот вам венок, леди

Я снова наполнил его стакан. С легкой гримасой Экки взял его.

– Не стоит лезть в это дерьмо, – предупредил он. – Оно у меня уже в печенках сидит.

– Продолжай, – сказал я.

– Может, ты думаешь, что тут нет ничего необычного, но это не так. Ричмонд лично договаривался с этими людьми обо всех акциях. Их никогда не выбрасывали на открытый рынок. Ты же знаешь, как Ричмонд держался в обществе. Ему стоило только появиться и парочку раз намекнуть, и все – партия ценных бумаг выпускалась по подписке. – Он замолчал, чтобы сделать большой глоток. – Если сейчас возобновится расследование обстоятельств смерти Ричмонда и что-нибудь всплывет, у этих акционеров будут большие проблемы.

Я не торопил его. Все это было для меня новостью, и я не знал, куда оно меня приведет.

– Как это? – спросил я.

Экки перевел взгляд на меня.

– Даже у моего босса есть акции в этом бизнесе, – сказал он. – Он велел нашим ребятам не совать нос, куда не надо. Точно неизвестно, но у нас есть подозрение, что «Маккензи текстиль корпорейшн» – это ширма, на самом деле это жульническое предприятие, и оно приносит большие барыши. Парни, у которых там бабки, ничего не хотят знать – они до смерти боятся, что какая-нибудь умная обезьяна вроде тебя придет и все это разнюхает.

Я встал:

– Так что там?

Экки пожал плечами:

– Бог его знает. Ясно только, что в этом бизнесе замешано много важных персон, поэтому туда соваться крайне опасно.

– Весси подставили?

Экки кивнул:

– Конечно, Весси подставили. Кого-то не устроили собственные дивиденды, поэтому он пристукнул Ричмонда. Этот человек был связан с фирмой. Они не могли преследовать его судебным порядком, чтобы не выплыло все наружу, поэтому нашли козла отпущения – повесили убийство на Весси. Вот и вся история, приятель, а теперь забудь об этом, ладно?

– Кто такой Лу Спенсер? – спросил я.

Экки бросил на меня быстрый взгляд:

– Спенсер был правой рукой Ричмонда. Он тот самый парень, который захватил власть теперь, когда Ричмонд мертв.

– Лу Спенсер был тем парнем, который убил Ричмонда, да?

Экки побледнел.

– Я этого не знаю, – ответил он настороженно.

– О’кей, Мо, – сказал я. – Ты дал мне информацию. Большое спасибо.

Экки встал.

– Ты ведь не собираешься влезать в это дело? – с надеждой спросил он.

– Что бы ни случилось, я буду действовать осторожно, – ответил я. – А помнишь, говорили, что Ричмонд обхаживал девушку Весси и именно поэтому Весси прикончил его?

Экки кивнул.

– Да, – сказал он, – помню.

– Кем она была, Мо?

Экки нахмурился.

– Она была французской шалавой, – медленно произнес он. – Они прикрыли ее на суде. Анри или как-то так… Они называют ее крутой Блонди.

Я почесал в затылке.

– Она профессионалка? – удивленно спросил я.

– Знаешь, Весси любил таких, которые сами о себе заботятся.

– Думаю, мне надо встретиться с этой дамой, – сказал я. – Может, что-нибудь выведаю.

– Точно не знаю, но вроде она ходит по вечерам в «Хоча-клаб».

Я похлопал его по спине и повернулся к столу:

– Вот твой вискарь, старина. Думаю, ты заслужил.

– Это точно, приятель, – усмехнулся он. – Интересно, кто тот парень, готовый отвалить десять тысяч за то, чтобы раздуть эту историю?

Я подтолкнул его к двери.

– Моя дорогая тетя Красава, – сказал я, выпроваживая его в темный коридор.

– Да? – сказал он. – То есть твоя дорогая тетя Задница, верно?

Я закрыл за ним дверь.

Убедившись, что он ушел, я достал из буфета вторую бутылку виски, снял с нее обертку и вытащил пробку. С бутылкой я пошел в другую комнату и сел на кровать. Я медленно разделся, пытаясь собраться с мыслями. Затем взял стакан, сельтерскую с имбирем и лег.

Все это следовало обдумать. Похоже, еще та работенка. Она не вызывала у меня беспокойства, но хотелось бы понять, куда я держу курс.

В настоящем дела мои шли неплохо. Я продавал статьи куда хотел и когда мне это было нужно. Редакторам нравились мои материалы, и мне платили по высокой ставке. У меня была отличная маленькая квартирка и достаточно выпивки, чтобы круглосуточно смачивать горло.

Я сел и смешал виски в стакане.

Допустим, я что-то предприму и начнется расследование. Если выяснится, что «Маккензи», или как они там называются, – это чистое жульничество, вокруг поднимется вой, и причиной буду я. Возможно, газеты после этого перестанут иметь со мной дело. Возможно, за десять тысяч я потеряю все, что имею. С такой точки зрения все это выглядело совсем непривлекательно.

Я поставил стакан на ночной столик возле кровати и закурил сигарету. Когда я ложусь в постель, обремененный подобными тяжкими заботами, я всегда представляю, как было бы здорово, если бы рядом со мной была какая-нибудь симпатичная деваха, готовая выслушать мое нытье и дать совет, который стоило бы обдумать.

Женщины еще как умеют утешать, и чем больше я об этом думал, тем больше мрачнел. Когда я уже пребывал в довольно жалком состоянии, телефонный звонок прервал мои размышления. Подняв трубку, я взглянул на часы. Было начало третьего.

– Да? – спросил я, удивляясь, кому это так приспичило.