Гроб из Гонконга

– Можно проверить. Ее должны были видеть в аэропорту. Таксисты ее запомнили бы.

– Даже если ее кто-то опознает, как ты говоришь, кто может поручиться, что это не ты ответил на телефонный звонок, а какой-то Хардвик?

– Он не какой-то. Если ты свяжешься со службой быстрой доставки, то узнаешь, что он послал мне триста долларов. Ты также можешь проверить, что я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут с семи тридцати вечера до девяти утра. После этого, хотя я и был там, проехал только один автомобиль около двух часов, но я не знаю, видел ли водитель меня. В шесть, молочник скажет вам, я был все еще там.

– И все же меня интересует, где ты был между часом и четырьмя часами ночи.

– Я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут.

Он пожал плечами:

– Для порядка покажи, что у тебя в карманах.

Я вывернул карманы, сложив содержимое на столе. Он посмотрел без интереса.

– Если бы я что-то у нее украл, – сказал я, – то не стал бы носить это в карманах.

Он поднялся:

– Не уезжай из города. Какой-нибудь мелочи будет достаточно, чтобы запереть тебя в камере как важного свидетеля, так что смотри в оба.

Он вышел из моего офиса, оставив двери распахнутыми.

Я собрал свои вещи, распихал их по карманам, закрыл дверь, сел за стол и закурил. Прямо сейчас у них не было против меня решающих улик, но многое зависело от того, что они найдут в ближайшее время. Хотя у Ретника куриные мозги, я понимал, что убийца, подставивший меня, даст Ретнику другую подсказку и она станет решающей уликой. Исчезновение револьвера означало, что убийца стрелял из него, и он его подбросит туда, где Ретник его найдет.

Я встал. Нельзя было терять время. Требовалось что-то срочно предпринять.

Я запер офис и двинулся к лифту. Сквозь стекло в двери Уэйда мелькнул силуэт Ретника. Он говорил с Уэйдом, собирая улики против меня. Я спешно поехал на первый этаж, прошел между двух копов у дверей к своему автомобилю. Сел и захлопнул дверцу.

Я нервничал как дурак. Мне нужно было глотнуть виски. Пить до шести не в моих правилах, но сейчас случай особый. Я потянулся вправо и открыл бардачок. Когда я нащупал бутылку, сердце мое бешено застучало, а во рту пересохло. В бардачке лежали мой полицейский револьвер тридцать восьмого калибра и сумочка из крокодиловой кожи.

Меня охватил озноб. Я точно знал, что сумочка принадлежала китаянке.

3

За полицейским участком есть большой двор, окруженный стеной высотой в восемь футов. Здесь копы паркуют свои патрульные автомобили, машины для отрядов особого назначения и автомобили для срочного выезда экспертов на место происшествия.

На одной из стен большое объявление: красные буквы на белом фоне гласят, что это стоянка только для полицейских машин.

Я проехал на своем автомобиле через открытые ворота и аккуратно припарковался около патрульной машины. Едва я заглушил двигатель, откуда ни возьмись появился коп. Его багровое ирландское лицо было искажено яростью.

– Эй! В чем дело? Разве ты не умеешь читать? – заорал он так, что его можно было услышать за два квартала.

– Ни в чем, – сказал я, вытаскивая ключ зажигания. – Я умею читать даже длинные слова.

Коп был готов взорваться. Он долго открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать крепкие слова для такого случая.

Прежде чем он их произнес, я сказал, улыбаясь через открытое окно моего автомобиля:

– Детектив лейтенант Ретник, шурин мэра, разрешил мне парковаться здесь. Обговори это с ним, если тебе так неприятно, но не жалуйся потом, когда получишь пинок под зад.

Он посмотрел на меня так, словно внезапно проглотил пчелу. Еще пару секунд он испепелял меня взглядом и шевелил губами, а потом удалился.

Возможно, минут двадцать я всматривался в небо, прежде чем во двор въехал автомобиль Ретника и остановился в десяти футах от меня. Ретник вышел и направился к дверям полицейского участка – невзрачной постройки из серого камня.

– Лейтенант… – Я не повышал голос, но он услышал меня.

Ретник оглянулся через плечо. Он был напряжен так, как будто кто-то подталкивал его.

– Что это ты делаешь здесь? – спросил он.

– Ожидаю тебя, – отвечал я.

Он пристально изучал меня.

– Ну, я здесь. Дальше что?

Я вышел из автомобиля.

– Ты обыскал меня, лейтенант, но забыл обыскать мой автомобиль.

Он тяжело задышал через узкие ноздри, с тревогой вглядываясь в меня.

– Почему я должен обыскивать твой автомобиль, сыщик?

– Ты хотел узнать, что узкоглазая, как ты ее называешь, носила в своей сумочке и где револьвер, из которого я будто бы застрелил ее. Ты ничего не нашел ни в моем офисе, ни в моих карманах. Я думаю, что действительно проницательный коп на всякий случай проверил бы и мой автомобиль: а вдруг я скрыл улики там? И вот я явился к тебе на автомобиле: может, ты захочешь стать таким проницательным полицейским?

Его лицо напряглось от ярости.

– Слушай, ты, сукин сын, – процедил он, – я не веду хитроумных разговоров с дешевым сыщиком. Я поручу это Пульскому! Он оценит блеск твоего остроумия! А то ты стал каким-то слишком бойким!

– Лучше осмотри автомобиль, прежде чем отдать меня своему мяснику, лейтенант. Загляни в бардачок. Это сэкономит тебе время.

Я распахнул дверцу и отошел от автомобиля.

Ретник сунулся в открытый бардачок.

Я наблюдал за его реакцией. Его ярость исчезла. Он не коснулся ни оружия, ни сумочки. На какое-то время он впал в ступор, а затем спросил:

– Это твой револьвер?

– Да.

– И ее сумочка?

– Не моя же.

Он озадаченно посмотрел на меня: