Гнев Тиамат

Алекс достал терминал и установил связь с Бобби.

– Малютку запеленали. Ждем только твоего слова.

– Принято, – отозвалась она и обрубила связь. Она занималась последними приготовлениями где-то на станции.

Цепочка шептунов Сабы не открыла им суть миссии к Сол, но Бобби без устали гоняла свои войска по всем параметрам, подготавливая их к любым, даже самым гнусным вариантам. Алекс без особого доверия смотрел, как она, получив мешок старых астерских инсургентов, запихала их в боевые скафандры лаконских десантников и взялась превращать в подпольную ударную группу. Но, черт побери, ей это удалось! Они уже провели три разные операции – со стопроцентным успехом и нулевыми потерями.

Как ни грозна была старушка Драпер прежде, но, взявшись обучать собственную армию, она нагнала еще больше страху.

Наверняка со временем это станет новым вариантом нормы. Повторять фокус с исчезающей картой, пряча «Предштормовой» на грузовых кораблях, ждать от Сабы, Наоми и подполья новых целей атаки. Алекс сам не знал, когда это произошло. Но сейчас он опять чувствовал себя шофером в автобусе – как целую жизнь назад во флоте МРК. Каждый день грозил пленом или смертью. Каждое задание отправляло Бобби с командой в лаконскую мясорубку. Успехи успехами, но они балансировали на лезвии бритвы. В двадцать лет, когда человек уверен в своем бессмертии, Алекс был бы в восторге.

Отвернувшись от обзорного окна, он поднял с пола сумку. Уже на ходу услышал кваканье терминала.

– Закреплен и обесточен, – доложил Каспар. – Я проследил. Изящно проделано. Канонирша гоняет солдат, и я направляюсь туда же. Сдаю корабль. – Принимаю.

* * *

Коридоры перевалочной базы были чисто функциональными. Гладкие стены из серой керамики и настил полов, смягченный ровно настолько, чтобы никто не вывихнул бедро при одной трети g в жилом кольце. Протащившись с полкилометра по такому коридору, Алекс постучался в дверь с табличкой «Склад 348–001». Пожилой астер, выглянув в щелку, осмотрел коридор. Седеющие волосы он стриг под военный ежик, цвет пустых серых глаз точно подходил к волосам. Алекс заметил тяжелый черный пистолет, который тот прикрывал бедром, проверяя, все ли чисто в коридоре. Звали астера Такеши Оба, он был из числа головорезов Бобби.

– Все чисто, – улыбнулся Алекс, и Оба, брюзгливо хмыкнув, впустил его.

За дверью скрывалась пустая комната пять на десять метров, с такими же, как в коридорах, гладкими керамическими стенами. Команда Бобби, стоявшая вольным строем, слушала ее обращение. Бобби чуть заметно кивнула вошедшему Алексу, но речи не прервала.

– Зарубите на носу, – говорила она, – мы впервые действуем в таком опасном месте, как система Сол. По уровню угрозы для таких тайных операций, как наши, она уступает только Лаконии. Там чуть не каждый булыжник и глыба льда размером с десантный транспорт снабжены станцией, телескопом или радаром. Там повсюду глаза.

Строй отозвался ропотом, Алекс не понял – недовольным или согласным.

– А флоты коалиции Земля – Марс, – продолжала Бобби, – полностью контролируются Лаконией. То есть сравнительно малая обеспеченность Лаконии кораблями – что до сих пор давало нам свободу действий – там не поможет. Хуже того, Лакония оставила дредноут «Сердце Бури» на земной орбите. В первую очередь, чтобы держать в повиновении внутренние планеты, но, если корабль заметит нас, нам достанется по первое число. «Предштормовой» не выживет в столкновении с кораблем класса «Магнетар». Конец истории.

– А про цель ничего пока не слышно? – спросила Джиллиан Хьюстон.

Дочь губернатора Фригольда Пэйна Хьюстона первой вступила добровольцем в команду Бобби. Это была высокая голенастая девушка с мускулатурой и строением скелета урожденной землянки и вечной хмурой морщиной между бровей. За время совместной работы она стала негласной заместительницей Бобби. Алекса это беспокоило. Джиллиан была ядовитой, как змея. Бобби, когда он с ней об этом заговорил, ответила, что мышей им хватит на всю жизнь. Он так до конца и не понял, что она хотела сказать.

– Нет. Ребята наверху держат секреты за пазухой, – ответила Бобби. – Я подозреваю, что, пока не начнем, не узнаем.

– Потрясающе, – сказала Джиллиан.

– «Предштормовой» на месте, и через тридцать часов «Маятник» отбывает в систему, – продолжала Бобби. – Наслаждайтесь жизнью в «Родительском доме», но на корабле чтобы все были вовремя и в должном порядке ровно через двадцать четыре часа, или ваши задницы сведут неприятное знакомство с моим башмаком.

Строй ответил ей добродушными смешками.

– Свободны.

Несколько секунд сутолоки, и Бобби с Джиллиан и Алексом остались в комнате втроем. Бобби так и не сняла неприметного комбинезона, в котором встречалась с Наоми, а на Джиллиан был черный спортивный костюм – ударная группа Бобби выбрала его неофициальной формой полка. И еще кобура с большим пистолетом, без него Алекс ее ни разу не видел. Фригольдерам оружие было так же привычно, как штаны.

– Не нравится мне, что Саба морочит нам головы, – заговорила Джиллиан. – Охрененно похоже на импровизацию.

– Тому, что подробности задания еще не определены, может найтись множество законных причин, – вежливо, но твердо возразила Бобби. – Понимаю твою озабоченность, но мы с самого начала подписались на «что бы там ни было, а сделаем».

– Наверняка Каллисто, – продолжала Джиллиан, словно не расслышав мягкого предостережения в тоне Бобби. – Только она чего-то стоит и притом достаточно далека от чертова дредноута, чтобы реально было достать.

Бобби придвинулась к ней на полшага и распрямилась, подчеркивая разницу в росте. Джиллиан замолкла, но и не подумала пятиться. «Змея змеей, да еще со здоровенными медными яйцами», – подумал Алекс.

– Подобные гипотезы непродуктивны. И, откровенно говоря, опасны, – сказала Бобби. – Держи их при себе. Ступай, выпей раз или пять. Затей в баре драку, если тебе без этого никак. Так или иначе, облегчи организм и возвращайся завтра на «Предштормовой». К тому времени мы будем знать больше. Свободна!

Джиллиан как будто поняла наконец намек. Полунасмешливо отсалютовав Бобби, она вылетела за дверь.

Алекс открыл было рот, но Бобби ткнула в него пальцем:

– Промолчи на фиг.

– Слушаюсь, – отозвался он и заговорил о другом: – Еще день на станции, а заняться нечем. Жаль, что Наоми нет. С ней не только жевать проклятый концентрат хорошо.

– У нее своя работа, – сказала Бобби. Ее поджатые губы побелели.

– Ну, – осведомился Алекс, – ты сама скажешь, что там между вами вышло, или выбивать из тебя ответ?

От неожиданности у Бобби вырвался лающий смешок – на что Алекс и рассчитывал. С тем же успехом чихуахуа мог бы угрожать многоэтажному дому, и Алекс усмехнулся, подтверждая, что шутит. Бобби вздохнула.

– Она до сих пор считает, что можно обойтись переговорами. Тут мы с ней не сходимся. То же дерьмо не первый год.

– Она много потеряла, – напомнил Алекс. – И боится потерять все.

Бобби ухватила Алекса за плечо, дружески встряхнула:

– Вот это я и пытаюсь ей втолковать, друг. В такой войне, если ты не готов потерять все ради победы, потеряешь все, потому что проиграешь.

Глава 4

Тереза

– Мы не знаем, как они себя называли, – говорил полковник Илич, растянувшись на траве и подложив ладони под лысый затылок. – Мы даже не знаем, были ли у них названия. Они могли вообще обходиться без языка.

Тереза знала полковника Илича всю жизнь. Он был частью ее вселенной, как вода или звезды. В ее жизни, до краев полной холодных заботливых людей, он воплощал собой холодное внимание. С одним отличием: его внимание полностью принадлежало ей. И еще – он ее не боялся. Девочка шевельнулась, потянулась.

– Кое-кто называет их протомолекулой, хотя она была всего лишь изготовленным ими инструментом. Это все равно, что называть людей гаечными ключами. «Создатели протомолекулы» ближе к истине, но на этом язык сломаешь. Еще говорят: «Исходный организм», или «Общество чужаков», или «Архитекторы». Подразумевая более или менее одно и то же.

– А вы их как называете? – спросила Тереза.

Полковник хмыкнул:

– Я их называю Римлянами.

Великая империя, возвысившаяся и павшая в древние времена, оставившая после себя дороги. Мысль была интересная. Тереза несколько секунд покрутила ее в голове, словно пробуя на вкус. Аналогия понравилась ей не точностью, а выразительностью. Тем и хороши аналогии.

Мысленно она нырнула в эту кроличью нору, осмотрелась, отметила, что в ней интересного, и решила спросить у Тимоти, как он считает. Он всегда удивлял ее неожиданным взглядом. За то она его и любила. И он ее боялся не больше, чем полковник Илич, только уважение Илича отдавало уважением к ее отцу и от этого… нет, не делалось меньше. Просто другим. А Тимоти принадлежал ей.

Тереза почувствовала, что молчание слишком затянулось. Илич, конечно, ждал ее слов, а о Тимоти говорить было нельзя. Она выбрала другое.