Гнев Тиамат

– Так это они все создали?

– Нет, не все. Врата, строительные платформы, ремонтные дроны. Артефакты, да… Но живые организмы существовали на планетах до них. Устойчивые репликаторы не так редки, как мы привыкли думать. Немного воды, немного углерода, постоянный приток энергии от звезды или термального источника… добавь несколько миллионов лет, и наверняка получишь какой-то результат.

– А иначе Римлянам не с чем было бы работать.

– Тысяча триста семьдесят три раза, насколько нам известно, это случилось, – сказал Илич. – Довольно много.

Колонизированные миры – в том числе и система Сол – были включены в сеть врат только потому, что на них существовала жизнь, пригодная для использования Римлянами. Несколько сотен систем в галактике, где их миллиарды. Илич принадлежал к поколению, когда все, что больше одного, представлялось чудом. Тереза, в отличие от старого полковника, росла не в единственном мире. Одиночество ее мира было другим, несравнимым. Закрыв глаза, девочка подставила лицо солнцу. Тепло ласкало кожу. Свет, пронизав веки, окрасил все алым цветом. Термоядерная реакция в крови. Она улыбнулась.

Тереза Анжелика Мария Бланкита Ли и Дуарте знала, что она не обычный ребенок, – как знала, что свет, отражаясь от наклонной поверхности, поляризуется. Довольно бесполезный научный факт. Она была единственной дочерью верховного консула Дуарте, а это само по себе означало странное детство. Она всю жизнь провела в пределах – или, очень редко и мимолетно, вблизи – здания государственного совета Лаконии. Сюда, едва она начала ползать, доставляли других детей, товарищей для игр и учебы. Обычно из выдающихся семей империи, но не всегда, потому что отец стремился знакомить ее с разными людьми. Он хотел, чтобы она, насколько то было для нее возможно, жила нормальной жизнью. И сближалась, насколько возможно, с нормальными четырнадцатилетними подростками. Получилось то, что получилось, но, не зная ничего другого, Тереза не могла судить, насколько успешным был результат.

Терезе казалось, что ее окружают скорее дружелюбные знакомые, чем настоящие друзья. Лучше всего обращались с ней Мьюриэль Купер и Шан Эллисон – во всяком случае, они относились к ней почти так же, как и к другим сверстникам. И еще был Коннор Вейгель, учившийся с ней почти с самого начала школы. Он занимал в сердце Терезы особое место, которое она странным образом таила сама от себя.

Если она и одинока – а Тереза подозревала, что да, – сравнивать ей было не с чем. Если всё на свете красного цвета, об этом никто не знает. То, что видишь повсюду, так же невидимо, как то, чего нет. Мы замечаем только контраст. Свет создает темноту. Полнота создает пустоту. Границы одиночества должны обозначаться чем-то, что называется не-одиночеством. Нужно сравнение.

Тереза гадала, не так ли с жизнью и смертью. Или хотя бы с жизнью и не-жизнью.

– Что их убило? – спросила она, открывая глаза. Все показалось ей голубым. – То есть ваших Римлян?

– А, это уже следующий шаг, верно? – сказал полковник Илич. – Разобраться и выстроить стратегию. Мы знаем: то, что их убило, еще существует. И наблюдаем его реакцию на наши действия.

– Та штука на «Буре», – согласилась Тереза. Она видела запись с обсуждением. Когда адмирал Трехо впервые применил главное оружие кораблей класса «Магнетар» в нормальном пространстве, что-то на несколько минут отключило сознание людей по всей системе Сол и оставило на корабле визуальное искажение, привязанное к его системе отсчета. Как следствие, Джеймс Холден оказался во дворце – и этот аспект происшедшего значил для нее больше всего.

– Именно так, – сказал Илич. Он перевернулся на живот и подпер ладонью подбородок, чтобы видеть ее. Взглядом в глаза он обозначал важность своих слов. – Это самая серьезная угроза нашему обществу. Римляне погибли или потому, что неожиданно для себя столкнулись с некой природной силой, или потому, что их убил враг.

Именно это нам следует выяснить в первую очередь.

– Как? – спросила она.

– Мы не знаем, как они убили Римлян. Мы еще только начинаем понимать, что они представляли собой в сравнении с нами.

– Нет, я хотела спросить, как выяснить, враг это был или природная сила?

Полковник Илич кивнул, одобряя вопрос. Достав наладонник, он несколько раз стукнул по нему пальцем, вывел таблицу.

– Дилемма заключенных, – узнала девочка.

– Помнишь, о чем речь?

– Мы оба, не сговариваясь, решаем, сотрудничать или отказаться. Если оба сотрудничаем, получаем по три очка.

Если сотрудничает один, он не получает очков, а отказавшийся получает четыре. Если отказываются оба, получают по два. Штука в том, что, независимо от вашего выбора, мне выгоднее отказаться. Я получу четыре вместо трех, если вы сотрудничаете, и два вместо нуля, если отказываетесь. Поэтому мне всегда следует отказываться. Но, поскольку то же самое относится и к вам, вам тоже следует всегда отказываться. При том, что оба мы получили бы больше очков, если бы сотрудничали.

– И что же делать?

– Ничего. Это как с фразой: «Данное утверждение ложно». Логическая дыра, – сказала Тереза. – В смысле… разве не так?

– Не так, если игра повторяется более одного раза, – сказал полковник Илич. – Если играть достаточно долгое время… всякий раз, когда другой игрок отказывается, ты отказываешься в следующем туре. После чего возвращаешься к сотрудничеству. Это называется око за око. Если хочешь, я могу показать тебе теоретический анализ игры, но можно и без него.

Тереза кивнула, хотя и с заминкой. В голове сгустился туман – так всегда бывало, когда она задумывалась о чем-то, не зная точно о чем. Обычно вскоре после этого появлялось что-то интересное. Девочка любила это чувство.

– Вспомни, как ты учила Ондатру, когда она была щенком, – продолжал Илич. – Щенок напустил лужу – ты его бранишь. Но не ссоришься с ним навсегда. Выбранила за то, что случилось, и снова играешь, ласкаешь, возишься с ним. Отказ за отказ, а потом снова сотрудничество.

– Пока он тоже не сообразит, что эта стратегия лучше, – поняла Тереза.

– И тогда он изменит свое поведение. Это самый примитивный, простейший способ общения, если невозможны переговоры. Но попробуй обращаться так с приливом.

Наказать волну за то, что она намочила ковер?

Тереза поморщилась.

– Вот именно, – подхватил полковник Илич, словно услышал ее ответ. – Нет смысла бранить прилив. Ему все равно. Он не учится. И, главное, он не меняется. Твой отец собирается вести игру «око за око» с той силой, что убила Римлян. Посмотрим, изменит ли она свое поведение. Если нет, примем гипотезу, что Римляне столкнулись с силой природы вроде создающей приливы гравитации или скорости света. Тогда ее можно изучать, искать способы ее обойти. А вот если она изменится… – Мы поймем, что она живая.

– Между изучением и переговорами есть разница, – согласился полковник Илич, указывая на нее.

Девочка расцвела, как всегда радуясь, что сумела решить заковыристую задачу, но все же что-то ее глодало.

– Но оно убило Римлян.

– Война – тоже своего рода переговоры.

* * *

Комнаты Терезы располагались в северном крыле здания государственного совета, рядом с комнатами отца. Другого дома у нее не было. Спальня по армейской спецификации, отдельная ванная и бывшая детская, ставшая теперь кабинетом, для чего потребовались в основном косметические изменения. Созрев для того, чтобы содрать со стен мультяшных динозавриков и щенков, Тереза сказала об этом, и на следующий день явился дизайнер, чтобы помочь ей выбрать новую цветовую гамму и обстановку. Ее уголок здания не отличался ни величиной, ни торжественностью, зато его она могла осваивать и приспосабливать к себе. Личный пузырек автономии.

Она решила декорировать кабинет под исследовательскую станцию. Высокий стол позволял работать за ним стоя, хотя были и длинноногие табуретки на случай, если захочется сесть. В восточную стену вмонтировали экран, на котором, когда она не смотрела новости или развлекательные программы, гоняли анимации простеньких математических и геометрических доказательств. Не то чтобы она хорошо разбиралась во всей этой математике, но выглядело, как ей казалось, симпатично. Доказательства смотрелись изящно и лишний раз напоминали о ее интеллекте. Она любила вспоминать о своем интеллекте.

Была там и кушетка, позволявшая вытянуться во весь рост и еще оставить место для свернувшегося в ногах лабрадора Ондатры. И окно с настоящим стеклом, выходившее в сад для церемоний. Если Тереза не была занята в классе или с полковником Иличем, она целыми днями валялась на кушетке с Ондатрой, читала или часами смотрела кино. У нее был доступ ко всему, одобренному цензурой, – отец не ограничивал ее в выборе книг и фильмов, и она все чаще выбирала истории одиноких девочек, живущих в замках, дворцах или храмах. Книг столь специфического жанра оказалось на удивление много.

Сейчас любимым фильмом стал у нее десятичасовой сериал, снятый на Марсе еще до открытия врат, – «Пятый тоннель». Героиня – двенадцатилетняя, теперь младше Терезы, хотя была старше, когда та впервые посмотрела фильм, – открыла тайный ход под городом под названием Иннис-Дип и пробралась по нему в подземный мир эльфов и сказочных созданий, нуждавшихся в помощи, чтобы вернуться в свое измерение.

Экзотики там было полным-полно, а сама мысль о девочке, которая всю жизнь провела под землей, так захватила воображение, что Тереза занавесила окна одеялом и играла, будто вокруг темнота марсианского грунта. Узнав от отца, что фильм в этой части правдив: Иннис-Дип действительно существовал, марсианские дети жили в тоннелях и подземных городах, а придуманы только эльфы и фэйри, – она поразилась до глубины души.

Она пересматривала этот фильм, когда к ней зашел отец. Как раз добралась до места, где девочка – ее ни разу не назвали по имени – спасалась по темному ходу от злого фэйри Снотвора, когда в дверь постучали. Не успела она ответить, дверь отворилась. Так делал только отец.

Остальные ждали, пока она откроет.

Терапия последних лет изменила его, но и Тереза менялась с возрастом. И не видела в этом ничего удивительного или пугающего. Белки глаз у него стали переливчатыми, как масляная пленка на воде, ногти у кутикулы потемнели, но это только внешнее. Во всем, что было важно для Терезы, отец остался прежним.

– Я не помешал? – по обыкновению спросил он. Наполовину в шутку, потому что она ничем таким не занималась. Но только наполовину. Если бы она однажды ответила «помешал», он бы оставил ее в покое.

Безымянная девочка взвизгнула – Снотвор бросился на нее. Тереза поставила видео на паузу, и жертва с хищником застыли. Ондатра пыхтела, стуча хвостом по кушетке, а отец трепал ее широкое ухо.

– Через два часа у меня совещание, – сказал он. – Хотелось бы, чтобы ты присутствовала.

Терезу уколола досада. Она собиралась, досмотрев передачу, сходить к Тимоти. Если они прознали, что она без разрешения покидает территорию… – Я что-то сделала не так?

Отец моргнул и тут же рассмеялся. Ондатра пихнула головой его ладонь, требуя внимания. И добилась, чтобы ей снова стали чесать за ухом.