Игры Немезиды

– Хой, койо! – Пэр, или Паар, протягивал ему стальной шар. – Хочешь бросить?

Народ у стола взвыл от смеха. Кто-то смеялся от радости: «С нами играет сам Джеймс Холден!» – а кто-то и злорадно: «Посмотрим, как будет выпутываться, большая шишка!» Всё это не имело отношения к живому человеку. Наоми задумалась, догадывается ли он, как переменил все, едва войдя в комнату. Скорее всего, не догадывается.

– Нет, – с ухмылкой отказался Джим, – я в этом деле никуда не гожусь. Не знаю, с какого конца взяться.

Наоми склонилась к Малике.

– Мне надо идти. Спасибо большое, что приняли. – Она имела в виду: «Спасибо, что приняли меня в круг других астеров как свою».

– Тебе тадамс рады, койа-мис, – ответила Малика.

Это значило: «Ты не виновата в смерти Сэм. А если и виновата, я тебя прощаю».

Наоми ухватилась за локоть Джима и позволила ему вырулить в большой зал бара. Как только они прошли в дверь, на них обрушилась музыка, сопровождаемая вспышками света. На танцплощадке плясали парами и группами. Было время – давным-давно, до знакомства с Джимом, – когда она с удовольствием напилась бы в стельку и кинулась в толчею тел. Она с любовью вспоминала девчонку, которой была когда-то, но желания вернуть молодость не испытывала. Остановившись у бара, Наоми допила мартини. Место оказалось слишком шумным, чтобы разговаривать, поэтому она развлекалась, наблюдая, как люди замечают Джима и на их лицах возникает выражение: «Он или не он?» Уж Джим-то точно хотел бы вернуться в былые деньки. Он не стремился стать центром внимания. Наоми любила его отчасти и за это.

Когда стакан опустел, Наоми взяла Джима под руку, и они выбрались в коридор. На входе ждали люди – почти все астеры. Выходить пришлось под их взглядами. На Тихо была ночь, но это ничего не значило. Станция действовала в режиме трех восьмичасовых периодов: отдых, работа, сон. Круг знакомств определялся тем, в какую смену ты трудился – как если бы в одном пространстве находились три разных города. Этот мир всегда оставался незнакомым на две трети. Наоми обняла Джима за талию и притянула к себе так, чтобы чувствовать движение его бедра своим.

– Надо поговорить, – сказала она.

Он немного напрягся, но ответил легко и весело:

– Как женщине с мужчиной?

– Хуже. Как старпому с капитаном.

– Что такое?

Они вошли в лифт, и Наоми нажала кнопку своей палубы. Под гудение плавно закрывающихся дверей она собиралась с мыслями. Не то чтобы она не знала, что сказать. Но ему тема разговора понравится не больше, чем нравилась ей.

– Нам придется добирать людей в команду.

Она достаточно разбиралась в молчании Джима, чтобы понять, о чем он думает. Его лицо стало пустым, глаза заморгали чуть чаще обычного.

– Правда? – отозвался он. – По-моему, мы отлично справляемся и так.

– Справлялись. «Роси» – военный корабль. Умная машина. Автоматика, резервные системы. Только потому мы до сих пор и обходились одной третью стандартного состава.

– И еще потому, что лучшего состава небо не видывало!

– И это тоже. По навыкам и надежности мы – сильная группа. Но хрупкая.

Лифт остановился, от сложного движения вращающейся станции и самой кабинки мир словно покачнулся. Или дело было не только в движении.

– Не совсем понимаю, почему хрупкая, – сказал Джим.

– Мы ходим на «Росинанте» с тех пор, как увели его с «Доннаджера». И ни разу не сменялись, состав всё тот же. Вспомни хотя бы один такой же корабль. На «Кентербери» в иных рейсах четверть состава впервые знакомилась с остальными на борту. А…

Дверь скользнула в сторону. Они шагнули наружу, дав дорогу другой паре, входившей в лифт. Пока дверь закрывалась, Наоми успела услышать, о чем они шепчутся. Джим молчал почти до самой каюты. А когда заговорил, голос звучал тихо и задумчиво:

– Думаешь, кто-то из них не вернется? Амос? Алекс?

– Я думаю, что всякое случается. При сильных перегрузках люди иногда вырубаются. «Сок» помогает, но не дает стопроцентной гарантии. В нас, бывало, стреляли. Нас обездвиживали на нисходящей орбите, помнишь?

– Конечно, но…

– Стоит нам кого-то потерять, треть стандартной команды превратится в четверть. И вдобавок мы лишимся незаменимого специалиста.

Холден застыл перед самой дверью каюты.

– Стоп-стоп-стоп! Потерять?

– Да.

Его глаза округлились, как от удара, вокруг собрались горестные морщинки. Наоми попыталась их разгладить, но морщинки не исчезали.

– Ты что, готовишь меня к смерти кого-то из команды?

– Всю свою историю люди были стопроцентно смертны.

Джим начал говорить, сбился, отпер наконец дверь и вошел в каюту. Наоми шагнула за ним и закрыла дверь. Ей хотелось закрыть и тему, но она сомневалась, смогут ли они еще вернуться к этому разговору.

– В обычной команде у нас было бы по двое на каждый пост. В случае смерти или ранения любому нашлась бы замена.

– Я не возьму на борт еще четырех человек, а тем более восьмерых, – огрызнулся Джим, уходя в спальню.

Он словно сбежал от разговора. Только куда он денется? Наоми подождала, пока тишина, отчаяние и тревога – не рассердилась ли она – заставят Джима вернуться. На это ушло примерно пятнадцать секунд.

– У нас нет обычной команды, потому что мы – необычная команда. Мы собрались на «Роси», когда за нами охотилась вся система. Корабль-невидимка подстрелил под нами крейсер. Мы потеряли тогда «Кентербери» и Шеда. Пройдя через такое, невозможно остаться нормальными.

– Что, собственно, ты хочешь сказать?

– У этого корабля нет команды. Мы не команда. Мы семья.

– Верно, – согласилась Наоми. – В том-то и беда.

Они уставились друг на друга с разных концов комнаты. Джим двигал челюстью, возражения не шли у него с языка. Он знал, что Наоми права, но предпочел бы, чтобы она ошибалась. Она видела, как он признается перед собой, что выхода нет.

– Хорошо, – выговорил он. – Когда вернутся остальные, я поговорю насчет собеседований. Выберем пару человек на один-два рейса. Если они нормально притрутся, может, и возьмем на постоянную должность.

– Звучит разумно, – сказала Наоми.

– Придется менять баланс корабля, – добавил Холден.

– Всё меняется… – Она обняла его.

Они заказали ужин из псевдоиндийского ресторанчика: карри и генно-модифицированный рис с текстурированной белковой плесенью, не отличимой от говядины. Остаток вечера Холден усердно бодрился, скрывая от Наоми беспокойство. Ему это, конечно, не удалось, но она оценила его старания. После ужина они смотрели развлекательные программы, пока в их комфортном распорядке дня не настало время выключать экран и идти в постель. Секс с Холденом был восхитительным с самого начала, с тех пор как они впервые решились проверить, такая ли глупость секс между капитаном и старпомом. Теперь он стал разнообразнее, спокойнее и игривее. И лучше утешал. Потом, лежа на гелевом матрасе со сбившимися в ноги простынями, Наоми ушла в рассеянные мысли. Вспоминала «Роси», и Сэм, и книгу стихов, которую читала в детстве, и музыкальную группу, на которую ее подсадил старший инженер «Кентербери». Воспоминания уже переходили в спутанное сновидение, когда ее разбудил голос Джима:

– Не нравится мне, что они разлетелись.