Игры Немезиды

– Вот я раз ползал под реактором, и тут лопнула труба охладителя, – заговорил он.

– Чего? – недоуменно переспросил мальчишка.

Даже Рико с Цзянь-го уставились на соседа как на умалишенного. Амос заворочался, койка под ним, подстраиваясь, скрипнула шарнирами.

– Понимаешь, охладитель охрененно фонит. А на открытом воздухе испаряется. Если попадет на кожу, это не полезно, но пережить можно. Большей частью смывается. А вот дышать им не стоит. Если радиоактивные частицы набьются в легкие, куда от них денешься? Тебя вроде как выжигает изнутри.

Пацан оглянулся через плечо, не решаясь в одиночку разбираться с этим психом. Его приятели были еще заняты.

– Ну вот, значит, – продолжал Амос, подавшись вперед. – Надо было добраться до ремонтного люка, открыть аварийный шкаф и пристегнуть дыхательную маску, не надышавшись этой дрянью.

– Ну и чо? Всё равно…

– Я это к тому, что я тогда узнал о себе кое-что новое.

– Ну и?.. – Ситуация была настолько дикой, что парень волей-неволей заинтересовался.

– Я узнал, что, даже занятый тяжелой физической работой, могу не дышать почти две минуты.

– Ну и…

– А ты спроси себя, что я с тобой сделаю за две минуты, пока меня не вырубит газ. Бьюсь об заклад, немало.

Мальчишка не ответил. Рико с Цзянь-го, кажется, затаили дыхание. Венди восторженно улыбалась Амосу.

– Проблемы? – подоспел наконец один из приятелей юного рэкетира.

– Ага, он…

– Никаких проблем, – вмешался Амос, – просто объяснял вашему помощничку, что этот угол за страховку не платит.

– Ты сказал?

– Ага, я сказал.

Старший гангстер оценивающе оглядел Амоса. Они были примерно одного роста, но Амос на добрых двадцать пять кило тяжелее. Чтобы это подчеркнуть, Амос встал с койки и повел плечами.

– Ты с какой команды? – осведомился гангстер, приняв его за конкурента.

– С «Росинанта», – ответил Амос.

– Впервые слышу.

– Может, и так, но тут главное – контекст, не?

– Ты попал, койо! – заявил громила.

Амос ответил на его вспышку пожатием ладони.

– Рано или поздно проверим.

– Рано или поздно, – согласился громила и, прихватив пацана, направился к своим.

Отбывая на лифте, они оставили младшего внизу. Юнец издалека открыто, не прячась, следил за Амосом.

Тот вздохнул и вытащил из рюкзака полотенце.

– Пойду приму душ.

– Рехнулся! – возразил Цзянь-го. – Никого из команды рядом нет. Там на тебя и навалятся.

– Точно, – кивнул Амос и перебросил полотенце через плечо.

– Так зачем?..

– Затем, – ответил Амос, – что терпеть не могу ждать.

Едва Амос, выставив напоказ полотенце, направился к гальюну, мальчишка забормотал в ручной терминал. Вызывал подмогу.

Гальюн представлял собой пять хлипких душевых стоек у одной переборки и пять туалетов с вакуумным спуском у другой. Раковины висели прямо напротив двери. Оставшееся пространство занимали скамейки – ждать очереди в душ или одеваться после него. Не лучшее место для рукопашной. Много твердых выступов, на которые можно напороться, и скамейки под ногами.

Амос кинул полотенце на раковину и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Долго ждать не пришлось. Через пять минут после вызова юнец вошел в душевую вместе с пятью другими громилами.

– Всего шестеро? Я малость оскорблен.

– Малость? – отозвался старший. – Знаешь, здоровяки вроде тебя тоже не бессмертны.

– И то верно. Как будем разбираться? Я на вашей площадке и уважаю правила хозяев.

Вожак засмеялся.

– Да ты шутишь, парень! Почти покойник, а всё шутишь.

Обернувшись к младшему, он приказал.

– Твой кусок, койо.

Мальчишка выхватил из кармана заточку. В пассажирское отделение с оружием не допускались, но парень уже на корабле оторвал где-то полосу металла и придал ей должную остроту. Опять тюремные правила.

– Я отношусь к тебе с уважением, – заговорил Амос. – Я убил первого примерно в твоем возрасте. Вернее, первых, но речь не о том. Я принимаю тебя и твой нож всерьез.

– Хорошо.

– Ничего хорошего, – грустно возразил Амос.

Никто не успел и шевельнуться, как он шагнул к парню и дернул его за руку с ножом. Корабль шел на трети g, поэтому мальчишку сорвало с места и развернуло. Рука наткнулась на душевую стойку, а тело продолжало движение, и Амос не выпустил его запястья, пока рука не сложилась вокруг упора. Сухожилия порвались с тихим треском, словно по мокрой фанере ударили молотком. Нож из разжавшихся пальцев поплыл к полу, и тогда Амос выпустил руку.

Долгую секунду пятеро громил смотрели на нож у ног Амоса, а Амос – на них. Пустота под ложечкой исчезла. Ком в горле растаял.