Ледяная колыбель

– Я не слышал ни слова про такой упадок, – потрясенно отозвался Канте. – Даже от моих учителей в Тайнохолме.

– Здесь никто об этом не говорит. И уж тем более за границей. – Пратик указал подбородком на солдат, которые все уставились вперед, словно отказываясь видеть то, что лежит по бокам.

Из-за плеча Пратика на них неотрывно смотрела Брийя. Глаза ее холодно поблескивали сквозь прорезь вуали. Ей явно пришлось не по вкусу, что Пратик делится с гостем империи подобными соображениями.

Старуха была не единственной, кто слышал их разговор. Рами тоже подался вперед. Шестеро его чааенов, рассевшихся на двух скамейках, демонстративно смотрели куда-то в сторону.

– Да, это так. – Рами указал на заброшенный дом с дырявой крышей, стоявший в тесном ряду точно таких же. – Подобный упадок остается проблемой, которой приходится противостоять, особенно когда мой отец отказывается ее признавать. Увы, он редко покидает пределы дворца. За мои девятнадцать лет он выезжал за его ворота не более дюжины раз. В основном для того, чтобы отправиться к своему Ораклу в Казен.

Канте вспомнил свое смятение при мысли о том, что представители низкорожденных порой никогда не покидают дворцовую цитадель. Похоже, Имри-Ка тоже оказался в такой же ловушке, хотя и по собственной воле. И все же это приводило Канте в отчаяние.

«Скоро я стану членом этой семьи – может, всего через неделю… Боги небесные, избавьте меня от такой участи! Или, по крайней мере, дайте мне больше времени, чтобы найти выход из этого незавидного положения!»

И, словно боги и впрямь услышали его, окрестности сотряс оглушительный взрыв. Прямо перед кортежем полыхнуло огненное солнце. Взрывная волна отбросила Канте на спинку сиденья. Рами свалился на пол кареты, когда лошади встали на дыбы.

Канте поднял руку, прикрывая лицо от ослепительной вспышки.

Перед ним промелькнула большая темная тень, кувырком взлетевшая вверх среди языков пламени.

«Боевой фургон…»

Бронированный экипаж дважды перевернулся в воздухе, прежде чем врезаться в соседнее здание. Солдаты кричали, прохожие визжали, над экипажами заклубился дым – но тут внимание Канте привлекло какое-то движение.

Со стен по обеим сторонам дороги так и посыпались какие-то фигуры – спрыгивая с крыш, спускаясь по веревкам. В окнах возникло еще больше теней, высовывая в них взведенные арбалеты.

«Засада!»

В карету Канте и Рами врезалась лошадь, запаниковавшая и оставшаяся без седока, с горящим хвостом. Отскочив в сторону, она поскакала прочь. Их собственные лошади встали на дыбы и рухнули на землю, сотрясая карету. Две вырвались из постромок на свободу и с грохотом копыт пронеслись прямо сквозь воцарившийся на улице хаос. Две другие были сражены градом стрел.

Канте проклял своего отца, представив себе недавний взрыв на севере. Судя по всему, целью этого нападения было не просто возвестить о начале войны – оно должно было послужить уловкой, отвлекающим маневром.

«Чтобы добраться до меня».

Глава 7

Канте лихорадочно зашарил глазами по сторонам в поисках хоть какого-то оружия, полный решимости не быть убитым – или, что еще хуже, схваченным и притащенным обратно в Азантийю. Лучше быстрая смерть, чем медленный, мучительный конец в застенках у себя дома.

Эскорт всадников перегруппировался и окружил их карету. Над пассажирами ее были подняты щиты – и как раз вовремя. На железное дерево и сталь посыпались стрелы, выпущенные из луков и арбалетов. Гвардейцы падали с седел, отдавая свои жизни, чтобы защитить своих венценосных подопечных.

Сзади к ним с грохотом подкатил боевой фургон, следовавший в арьергарде, но, попытавшись объехать их карету, уперся в нее и не смог продвинуться дальше. Сидящие в нем гвардейцы стали стрелять в ответ. Арбалетные стрелы выбивали искры из белого камня, отскакивая от него. Одна из стрел расщепила веревку, на которой повис один из нападавших, отчего тот упал и разбился насмерть. Но еще больше из них наводняло улицу, напирая вперед и размахивая изогнутыми клинками.

Только тут Канте осознал свою ошибку, вызванную излишним самомнением.

Лица налетчиков были открыты – вот почему он и принял их за убийц, подосланных королем. Проведя так много времени в Кисалимри, он уже привык к тому, что все вокруг него укутаны в балахоны биор-га. Только вот эти люди, все с открытыми лицами, явно были клашанцами, нарушившими высочайший указ об обязательном ношении вуалей. Их единственными украшениями были полоски белой краски поперек глаз. Даже их оружие – изогнутые мечи – было чуждо Легиону королевства. Некоторые из налетчиков также размахивали тонкими хлыстомечами – уникальными клинками, гибкость которых была охраняемым секретом среди клашанских кузнецов.

Правда сильно поразила принца, заставив сердце забиться где-то в горле.

«Они охотятся не за мной».

Появление боевого фургона отогнало большинство нападавших от кареты Канте – или, что более вероятно, те просто отступили к намеченной цели.

Мимо него протиснулся Рами, зажав в обеих руках короткие метательные ножи без гарды. Плащ с длинными рукавами он успел скинуть, и Канте заметил на его обнаженных руках кожаные браслеты с запасными клинками в ножнах, пристегнутые к предплечьям.

– Надо добраться до моей сестры!

Канте пригляделся сквозь дым и огонь. Вторая карета лежала на боку, приняв на себя основной удар недавнего взрыва. Ее окружили вооруженные воины, защищая Просветленную Розу Имри-Ка, испуганно сжавшуюся внутри. По булыжной мостовой были разбросаны тела – как своих, так и врагов. Упал еще один гвардеец, со стрелой в горле.

Защитники Аалийи долго не продержались бы, тем более что неизвестные сосредоточили свое нападение именно на этой карете.

На узкой улочке экипаж Рами и Канте преградил путь боевому фургону, не давая ему подъехать к остальным. Расположившиеся в нем лучники не осмеливались стрелять в том направлении, чтобы шальная стрела не попала в Аалийю. Осознав это, увешанные доспехами воины уже выпрыгивали на булыжники, чтобы подобраться туда на своих двоих.

Лучники в окнах сыпали смерть дождем с высоты. Гвардейцы изо всех сил старались прикрыть головы щитами. Тем не менее заградительный огонь удерживал их на расстоянии. Упало еще несколько тел.

– Сюда! – выкрикнул Канте, метнувшись к противоположной стороне их экипажа, не перекрытой застрявшим боевым фургоном.

Он уже сделал шаг, готовый перепрыгнуть через поручни, но левая нога опять подвела его. Канте повалился головой вперед, ударившись подбородком, тяжело рухнул на пол кареты и со злобным оскалом обернулся. Он и забыл, что с недавних пор не свободен в своих передвижениях.

Пратик рухнул рядом с ним.

– Не шевелись! – Потянувшись к сапогам Канте, он отстегнул цепи, которыми принц был прикован к двум своим чааенам.

Рами уже сбросил свои собственные якоря и помог Канте подняться, не выпуская клинок из руки. Глаза у его друга были широко раскрыты и остекленели от страха.

– Аалийя…

– Помню. – Канте повернулся к Пратику: – Убери этот экипаж с дороги! Нам нужно освободить боевой фургон, если мы надеемся сбежать!

И, не дожидаясь ответа, спрыгнул на землю.

Рами последовал его примеру, приземлившись рядом с ним на корточки.

– Как же нам добраться до ее кареты?

Это был уместный вопрос. Улицу заволокло дымом, но тот не обеспечивал достаточного прикрытия от стрелков в окнах. Гвардейцы тоже это поняли. Горстка людей, все еще оставшихся в живых на открытом пространстве, оставила попытки преодолеть это расстояние. Они прятались за щитами, пытаясь защититься не только от лучников наверху, но и от арбалетов в руках у тех, кто был на земле. Все опасливо застыли, не решаясь переломить ситуацию.

Напротив них Аалийя все пряталась под своей опрокинутой каретой. В живых остались лишь пятеро ее защитников, скорчившихся в тени экипажа с поднятыми щитами. Одна из них, гибкая женщина в легких доспехах, держала в каждой руке по хлыстомечу, а к обоим предплечьям у нее было пристегнуто по маленькому металлическому щиту. Одним из них она как раз ловко отбила лязгнувшую по нему короткую арбалетную стрелу. Перед ней грудой лежали мертвые тела, создавая жуткий крепостной вал, не позволяющий никому преодолеть его.

– Телохранительница Аалийи… – выдохнул Рами. – Молюсь, чтобы она смогла защищать мою сестру достаточно долго!

Канте потянул своего друга за руку, увлекая его в противоположном направлении.

– Нет, нам не туда.

Глава 8

Сопровождаемый по пятам Рами, Канте бросился за повозку к валяющейся за ней лошади, придавившей своего седока. Остановился он ровно настолько, чтобы отцепить висевший у седла арбалет вместе с колчаном коротеньких оперенных стрел. Ощутив в руке цевье из железного дерева, Канте почувствовал себя в тысячу раз увереннее касательно своего плана.

Как второму по рождению принцу, ему было запрещено владеть мечом, но это не помешало ему научиться охотиться с луком. Обучал его лучший из лучших – следопыт из Приоблачья, человек умелый, ловкий и находчивый.