Скорая помощь

Как только насекомое было выдворено, с экрана коммуникатора послышался грозный голос О'Мары:

– Что вы там, проклятие, творите?

Конвей попытался найти простой ответ на этот, с виду простой вопрос. Он сказал:

– Пожалуй, можно было бы сказать, что я чуть преждевременно инициировал процедуру репатриации…

Сообщение с борта «Торранса» поступило как раз перед тем, как Конвей переступил порог кабинета О'Мары. В отчете говорилось о том, что в одной из двух звездных систем обнаружена планета с невысокой силой притяжения. Она оказалась обитаема, но признаков наличия высокоразвитой цивилизации на ней обнаружено не было. В другой же звездной системе имелась крупная планета, отличавшаяся высокой скоростью вращения вокруг собственной оси. За счет этого планета стала настолько уплощенной с полюсов, что по форме напоминала две поставленные друг на друга краями суповые миски. На этой планете атмосфера была плотная, и слой ее был велик. Сила притяжения колебалась от трех g на полюсах до одной четвертой g в области экватора. Металлов на поверхности этой планеты не обнаруживалось. Не так давно – по астрономическим понятиям – планета, двигаясь по спирали, подлетела слишком близко к тамошнему солнцу, и ее атмосфера стала непрозрачной за счет вспыхнувшей вулканической активности и образования паров. Наблюдатели с «Торранса» сильно сомневались в том. что там есть жизнь.

– Это подтверждает мою гипотезу, – взволнованно проговорил Конвей, когда О'Мара показал ему отчет. – Птица и оба типа насекомых родом с одной и той же планеты. Первые насекомые – паразиты, и каждое из них по отдельности не слишком разумно, но, объединяясь, эти насекомые приобретают коллективный разум. Вероятно, эти насекомые узнали о том, что их планете грозит гибель, и решили бежать. Но вы только представьте себе, что это значит: обрести возможность совершить космический полет при полном отсутствии металлов…

Каким-то образом эти насекомые научились ловить гигантских птиц, обитавших вблизи полюсов, и сумели подчинить их себе, парализуя птиц своими щупальцами. Сами по себе насекомые были слабы, и их надежда на спасение была только в том, чтобы подчинять себе неразумных животных. Конвей теперь точно знал, что гигантские птицы неразумны, так же как и другие жуки – без щупальцев. Итак, разумные насекомые завладели птицами и заставили их взлететь высоко над экватором, набрать нужную высоту и скорость, чтобы затем произошла последняя стадия разгона – с помощью жуков. Жуками также управляли разумные насекомые – их, пожалуй, приходилось штук по пятьдесят на каждого паразита, и они были размещены за крыльями птицы в виде гигантского узкого конуса.

Птица затем была парализована, и ей была искусственно придана форма сверхзвукового лайнера. Когти были удалены в целях достижения лучших аэродинамических показателей. В тело птицы были впрыснуты вещества, препятствующие процессу разложения. Затем команда «запечаталась» и погрузилась в анабиоз вплоть до окончания перелета. Жизнеобеспечение поддерживалось за счет поедания тканей тела птицы.

На определенной высоте реактивный конус, составленный из миллионов насекомых, среди которых находились сотни тысяч разумных паразитов, начал выстреливать – осторожно, дабы не разрушить верхушку конуса в том месте, где он крепился к телу птицы. Жуков можно было заставить производить эквивалент работы реактивного двигателя независимо от того, живы они были или мертвы. Те же паразиты, что управляли «двигателями», вскоре погибли, несмотря на то что спрятались под плотной оболочкой. Но, погибнув, они помогли органическому кораблю, несущему несколько сотен их сородичей, набрать скорость убегания и покинуть обреченную планету и ее солнце.

– Не могу понять, каким образом они собирались использовать птицу для посадки на другой планете, – не скрывая восхищения, проговорил Конвей, – но, видимо, в процессе трения при прохождении через атмосферу должен был начаться процесс таяния оболочки, после чего жуки-паразиты могли отделиться от птицы и долететь до поверхности планеты самостоятельно. В попытке поскорее избавить птицу от покрытия, я применил тепловую обработку на большом участке, тем самым стимулировал начало процедуры высадки…

– Да, да, – язвительно проговорил О'Мара. – Мастерское упражнение в медицинской дедукции и чистое везение, чтоб вам было пусто! Ну а теперь, я так понимаю, вы попросите меня прибрать после вас, покуда вы будете разрабатывать метод общения с этими зверюгами и организовывать их переправку к первоначальному месту назначения. Или, быть может, у вас что-то еще на уме?

Конвей кивнул:

– Бреннер сказал мне, что флотилия поисковых кораблей, в которую входит «Торранс», могла бы провести крупномасштабную разведку на участке Галактики от родной планеты насекомых до предполагаемой цели их следования. Вероятно, есть еще такие же птицы. Их могут быть сотни…

О'Мара раскрыл рот. Казалось, сейчас он успешно выступит в роли жука-бомбардира. Конвей поспешно добавил:

– Я вовсе не хочу, чтобы их доставляли сюда, сэр. Мониторы могут доставлять их туда, куда они сами хотели попасть, а затем производить процесс разогрева на поверхности. Это позволило бы избежать жертв при прохождении через атмосферу. А потом можно было бы объяснить насекомым ситуацию.

Они ведь, если на то пошло, колонисты, – добавил Конвей, – а не пациенты.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИНФЕКЦИЯ

Старший врач Конвей поерзал, устроился чуть более удобно на предмете мебели, предназначенном для удобства шестилапых крабоподобных мельфиан, и жалобно проговорил:

– Откровенно говоря, после двенадцатилетней работы в области терапии и хирургии в самой крупной в Федерации многовидовой больнице логично было бы ожидать в плане повышения по службе более престижного поста… чем водитель неотложки!

Непосредственной реакции со стороны четверых существ, вместе с Конвеем находившихся в кабинете Главного психолога, не последовало. Доктор Приликла безмолвно прилип к потолку – он предпочитал размещаться там, когда в компании находились существа, превышающие его массой тела. На илленсианской скамейке разместились хорошенькая патофизиолог Мерчисон и покрытая серебристой шерстью, похожая на большую гусеницу старшая медсестра по имени Нэйдрад. Они тоже молчали. Тишину нарушил майор Флетчер, которому, как новичку в госпитале, уступили единственный нормальный стул.

Он без тени юмора проговорил:

– Водить вам никто не позволит, доктор.

Можно было не сомневаться в том, что майор Флетчер жутко гордится своими новыми нашивками, говорящими о том, что он назначен командиром нового корабля. Судя по всему, корабль он уже считал своим и потому беспокоился о его целости и сохранности. Конвею вспомнилось, что примерно так же он относился к своему первому карманному сканеру.

– Ну вот, даже до должности водителя неотложки вы не дослужились! – рассмеялась Мерчисон.

Нэйдрад вступила в разговор и издала целую серию стонов и посвистов, которые были переведены транслятором так:

– Неужели, доктор, вы ожидаете какой-то логики в подобном учреждении?

Конвей ей не ответил. Он думал о том, что о его постоянной приписке к кораблю-неотложке уже несколько дней на все лады заливалась больничная служба сплетен.

Доктор Приликла, державшийся присосками за потолок, мелко задрожал в ответ на всплеск эмоционального излучения, и Конвей постарался совладать со своими чувствами смущения и разочарования.

– Прошу тебя, друг Конвей, не переживай так сильно, – посоветовал хирургу эмпат. Мелодичные трели и пощелкивания цинрусскийского говора слышались на фоне переводимой фразы. – О новом назначении нам пока официально не объявили. Вероятно, ты будешь приятно удивлен.

Конвей отлично знал о том, что Приликла готов прибегнуть ко лжи во спасение, если это позволяет улучшить эмоциональную атмосферу. Но вряд ли бы эмпат стал прибегать к этому приему, если бы знал, что через несколько минут ощутит еще более сильную злость или разочарование.

– Почему вы так думаете, доктор? – поинтересовался Конвей. – Вы употребили слово «вероятно», а не «возможно». Быть может, вы располагаете какими-то более точными сведениями?

– Совершенно верно, друг Конвей, – ответил цинрусскиец. – Я заметил источник эмоционального излучения, который несколько минут назад появился в приемной. Этим источником, вне всякого сомнения, является Главный психолог. Картина эмоций отражает целеустремленность и легкую озабоченность на фоне авторитета и ответственности. Я не улавливаю чувств, которые должны были бы иметь место, если бы субъект планировал сообщить кому-то неприятные новости. В данный момент майор О'Мара разговаривает со своим заместителем, который также не имеет понятия относительно каких-либо грядущих неприятностей.

Конвей улыбнулся и сказал:

– Спасибо, коллега. Мне стало намного легче.

– Знаю, – отозвался Приликла.

– А мне кажется, – проворчала Нэйдрад, – что подобное обсуждение чувств существа по имени О'Мара противоречит канону врачебной этики. Эмоциональное излучение – это информация приватного характера, и ее не следует разглашать.

– Вероятно, вы случайно прошли мимо того факта, – возразил Приликла, старательно подбирая слова, дабы не сказать Нэйдрад напрямую: «вы не правы», – что существо, об эмоциональном излучении которого идет речь, не является пациентом, друг Нэйдрад, и что существом, которое в данной ситуации более кого бы то ни было напоминает пациента, является друг Конвей. Он озабочен своим будущим и нуждается в эмоциональной поддержке, которую я ему и оказал в форме сообщения об эмоциональном излучении существа, пациентом не являющегося…

Серебристая шерсть Нэйдрад вздыбилась иголочками, подернулась рябью. Это было прямым указанием на то, что Старшая сестра собирается дать Приликле отповедь. Но в это мгновение из приемной в кабинет вошло «существо, не являвшееся пациентом», и разгоревшийся этический диспут прервался.

О'Мара приветствовал всех по очереди короткими кивками и сел на второй из двух «человеческих» стульев в кабинете – его собственный стул.

В обычной своей желчной манере он проговорил:

– Прежде чем я сообщу вам о том, почему я попросил именно вас четверых сопровождать майора Флетчера, и прежде чем я расскажу вам о подробностях вашего нового задания, с которым вы уже наверняка в общих чертах знакомы, я буду вынужден познакомить вас с кое-какими общими сведениями, не имеющими отношения к медицине.

Проблема ознакомления с подобными сведениями сотрудников вашего уровня, – продолжал О'Мара, – состоит в том, что я лишен возможности делать скидки на ваше невежество относительно всего, что лежит за рамками вашей специальности. Если что-то покажется вам слишком элементарным, можете отвлекаться и думать о другом – до тех пор, пока я вас на этом не поймаю.

– Считайте, что вы безраздельно владеете нашим вниманием, друг О'Мара, – заверил психолога Приликла, который, естественно, знал, что это так и есть.

– Временно, – буркнула Нэйдрад.

– Старшая сестра Нэйдрад! – взорвался майор Флетчер. Его щеки казались особенно красными на фоне зеленого мундира. – Вы выказываете неуважение к старшему по званию! Подобное оскорбительное поведение на вверенном мне корабле будет непозволительно, и я не стану мири…

О'Мара предупреждающе поднял руку и сухо сказал:

– Я не обиделся, майор, и вам обижаться не стоит. До сих пор на протяжении вашей военной карьеры вам не доводилось близко общаться с неземлянами, и потому ваша ошибка объяснима. Вряд ли вы будете ошибаться в дальнейшем, когда научитесь понимать образ мышления и поведение существ, которые будут работать рядом с вами в рамках данного проекта.

Старшая медицинская сестра Нэйдрад, – продолжал О'Мара в манере, которую для него можно было счесть изысканно вежливой, – является кельгианкой, гусеницеподобным существом, характерной чертой которого служит покров в виде серебристо-серой шерсти. Вероятно, вы уже заметили, что шерсть Нэйдрад пребывает в постоянном движении, словно шевелится под порывами сильного ветра. Это непроизвольные движения, возникающие в ответ на эмоциональные реакции, вызванные внешними стимулами. Эволюционные причины этого механизма пока не изучены досконально даже самими кельгианами, однако существует общепринятая точка зрения: эмоционально-выразительная шерсть компенсирует безэмоциональность речи кельгиан. Однако нам следует осознавать тот факт, что по движениям шерсти один кельгианин способен точно понять, какие чувства испытывает другой кельгианин к тому, о чем идет речь. В итоге кельгиане всегда говорят только то, что думают, поскольку полагают, что это очевидно – по крайней мере для других кельгиан. И по-другому они просто не могут. В отличие от доктора Приликлы, который всегда тактичен и порой редактирует суровую правду, дабы сделать ее более удобоваримой, Старшая сестра Нэйдрад всегда говорит и будет говорить правду, невзирая на все ранги и чины. И скоро вы к этому привыкнете, майор.

Между тем я вовсе не собирался читать вам лекцию о кельгианах, – заметил О'Мара. – А собирался я вкратце рассказать вам о системе, которая ныне бытует под названием «Галактическая Федерация»…